Наваждение - Джессика Марч

Ники ела и не могла остановиться, и Хелен с удовольствием смотрела на нее. Наконец Ники отстранилась от стола.

— Хелен, это просто ужасно…

— Ужасно?

— Нет, я хочу сказать, что это потрясающе. Но для меня это ужасно. Мне нельзя набирать вес, а разве мыслимо отказаться от такого? Скоро у меня будут отборочные соревнования перед Олимпиадой.

— Ну прости, Ники, я как-то об этом не подумала. Просто. ужасно люблю готовить. Здесь такая удобная кухня. И еще, — сказала она откровенно, — мне хотелось произвести на тебя своей стряпней хорошее впечатление…

— Не беспокойтесь, вы меня просто потрясли. Я не знаю никого, кто бы готовил так вкусно, с тех пор как моя ма…

Неожиданно язык Ники просто прилип к гортани. Она не шевелясь сидела на стуле, глядя на женщину напротив нее. Она машинально проговорила эти слова. Когда Хелен сказала, что хотела произвести на нее впечатление, она имела в виду, что Ники ей не безразлична, и Ники откликнулась на это и почти сказала ей, что та ей тоже не безразлична, сравнив ее со своей матерью.

Но никто не сможет заменить маму. Ни в чем. Никогда.

Несколько секунд Хелен помолчала, думая, что Ники что-нибудь добавит. Затем произнесла:

— Спасибо за твои слова, Ники.

Ники удивленно взглянула на нее. Она почувствовала какое-то смятение в душе, хотя сама не понимала почему. Она не закончила фразу, так за что же Хелен благодарит ее? И это ее рассердило, не просто рассердило, а привело в такую ярость, что захотелось тут же показать этой женщине, чтобы та не думала, будто заполучила ее, сразу же став ей небезразличной. Ники взмахнула рукой и сбросила тарелки со стола на пол. Полетели осколки. Пудинг, виноград, сыр — все оказалось на полу.

— Ники! — воскликнула Хелен Чардаш скорее с удивлением, чем с возмущением.

Ники не ответила. Она выскочила из-за стола и выбежала Оставшись одна в своей комнате, она бросилась на кровать и разрыдалась так, как не рыдала с самого детства, с того дня, когда нашла мать мертвой. Ники плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы… а затем немного послушала Джуди Коллинз, пластинку которой она купила на те небольшие деньги, что каждые два месяца присылал ей мистер Уэзерби.

Вспомнив выражение лица Хелен, когда разбились тарелки, Ники почувствовала стыд. Она удивилась, почему Хелен не пошла сразу же за ней и не наказала ее. Любая заведующая поступила бы именно так. Честно говоря, Ники знала, что заслуживает наказания. И что это на нее нашло?

Но все же ее оставили в покое.

Позже, уже после того как она выключила свет в комнате, она услышала, как к двери приближаются легкие шаги. Она ждала, пока в дверь постучат, или же Хелен ворвется в комнату, как это делала миссис Неймейер, когда проверяла, не курит ли кто-нибудь из девушек. Но через минуту шаги удалились.

Она долго лежала в темноте, не могла уснуть и все старалась понять, отчего она так взбеленилась. Единственное, что сделала Хелен — приготовила очень вкусный ужин, такой же вкусный, как когда-то готовила Элл.

А может быть, даже и лучше…

На следующий день стали прибывать и другие ученицы. Боясь показаться на глаза новой заведующей, Ники ушла в бассейн на рассвете и все утро тренировалась. Обедать она пошла в студенческий центр, где в кафе-автомате взяла печенье и бутылку содовой. Потом отправилась в библиотеку и стала изучать программу на следующий семестр.

Когда она вернулась в «Вейл», туда подъехали еще несколько девушек. Две тащили по лестнице огромный чемодан, а еще три сидели в холле и болтали о своих летних приключениях. Новеньких среди них не было. Она была знакома со всеми, но ни с кем из них не дружила. Они кивнули ей или же небрежно поздоровались, и она пошла к себе наверх.

Когда она уже поднялась на площадку, из комнаты в конце коридора вышла Хелен Чардаш, держа в руке лампочку, которую только что, по всей видимости, заменила. Проходя мимо Ники, она улыбнулась ей и пошла дальше. Ники сделала еще один шаг, но тут больше не выдержала.

— Вы должны наказать меня, проговорила они, догоняя Хелен.

— Наказать? За что?

— Вы сами знаете: я нагрубила, все разбросала. Чего вы ждете?

— Ничего, Ники. Не вижу смысла наказывать тебя. Мне кажется, ты и так уже сожалеешь обо всем этом, так что от моего наказания ты сильнее сожалеть уже не будешь.

Ники непонимающе уставилась на нее.

— Я хочу извиниться перед вами, миссис Чардаш.

— Хелен, — осторожно произнесла заведующая, затем вежливо добавила:

— Спасибо.

— Я сама не знаю, почему я вела себя так по-свински, — продолжала Ники. — Я… мне… мне действительно все очень-очень понравилось…

Хелен уже собиралась ей что-то ответить, но. тут по лестнице мимо них пробежали девочки из холла. Она подождала, пока те скрылись в своих комнатах.

— Возможно, — проговорила Хелен, — просто больно вспоминать о том, о чем стараешься не думать…

Ники молча отвернулась, чувствуя, как слезы застилают ей глаза.

— Да, — сказала она шепотом. — Это действительно больно. — Это были самые искренние слова, произнесенные ею за последние десять лет.

Хелен подошла поближе и обняла Ники за талию.

— Может быть, тебе хочется поговорить с кем-то об этом? Ники уставилась в пол и покачала головой.

— Если у тебя появится такое желание, — сказала Хелен, — ты знаешь, я всегда здесь. — Она взяла ее за подбородок и повернула к себе, осторожно вытерев выступившие слезы. Затем совсем другим тоном продолжила:

— А теперь, я думаю, ты хочешь познакомиться со своей новой соседкой. Ее зовут Блейк Андервуд. Она в комнате, разбирает свои вещи…

Ники равнодушно посмотрела в сторону комнаты. Ей придется подружиться с новой соседкой, хотя она всегда жалела, когда кончается лето и приходит конец ее драгоценному одиночеству. Но выбора у нее не было.

Хелен обняла ее за плечи и повела вдоль коридора. Ники вырвалась, не желая чувствовать на своих плечах руку Хелен. Этот непреднамеренный жест вызвал у нее такое же смешанное чувство, как и вкусная еда. Ники одновременно и нравилось это, и вызывало отвращение, ей хотелось этого, и она ненавидела себя за это. Только ее мама имела право вот так ласково дотрагиваться до нее…

Войдя в комнату, она увидела, как новенькая вываливала содержимое кожаного чемодана на кровать. Там уже лежала целая гора одежды. На полу стояло несколько опустошенных чемоданов. Ники и раньше приходилось видеть девочек из богатых семей, и поэтому она узнала комплект чемоданов «Виттон», который стоит не одну тысячу долларов. В центре комнаты стоял еще один нераспакованный предмет — и Ники видела его впервые: это была дорожная сумка «Виттон».

Только бросив взгляд на девушку, еще даже как следует не разглядев ее, Ники почувствовала, что та ей ужасно не нравится. Она совсем не была похожа на подростка. Хоть и небольшого роста, она уже полностью сформировалась. Одежда ее скорее подходила для взрослой деловой женщины облегающий красный костюм с черным бархатным воротником, тонкие нейлоновые чулки, туфли на высоких каблуках. Ее черные волосы были подстрижены и уложены явно классным парикмахером. Глаза были подведены, губы накрашены, и в довершение ко всему на чулках были модные в этом году стрелки. На руке болтался золотой браслет, стоивший дороже всех ее роскошных чемоданов, включая и сумку.