Кросс - Джеймс Паттерсон

Поставил диск Сэма Кука[23]. Потом стал просматривать полицейские досье десятилетней давности.

Я искал нераскрытые дела об изнасилованиях. Меня интересовал район Саут-Ист и его округа. Я работал и слушал музыку, забыв о времени. И поразился, когда посмотрел на часы: было уже десять минут четвертого. При просмотре одного досье я обнаружил весьма интересные факты, касающиеся серийного насильника, который, насколько я помнил, действовал в этих местах в то время, когда погибла Мария.

Преступления начались за несколько недель до того, как застрелили Марию, и с ее убийством прекратились. И уже не повторялись. Что это означало? Что насильник был в Вашингтоне проездом?

А что было еще более интересным, так это полное отсутствие словесного портрета насильника — ни одна из жертв не дала описания его внешнего вида… Всем оказана медицинская помощь, и все отказывались говорить с полицией по поводу случившегося с ними. Я продолжал листать дела.

Просмотрел протоколы допросов, но не обнаружил ни одного словесного портрета, полученного от пострадавших.

Совпадение? Возможно. Но я в этом сомневался. И продолжал читать.

И вдруг застыл над одной из страниц полицейских протоколов. Я увидел до боли знакомое имя.

Мария Кросс. Социальный работник из конторы в Потомак-Гарденс.

Детектив Элвин Хайтауэр — я его немного знал в те времена, а сейчас его, вероятно, уже нет в живых — написал подробный отчет по поводу изнасилования студентки Университета Джорджа Вашингтона. Нападение произошло в баре на Эм-стрит.

Я читал, задыхаясь. Я вспомнил разговор с Марией за два дня до ее смерти. О девушке, с которой она тогда работала, девушке, подвергшейся нападению.

Судя по рапорту детектива, эта студентка сообщила социальному работнику какие-то детали о внешности насильника. Социальному работнику — Марии Кросс. Он был белый, ростом чуть выше шести футов, вероятно, из Нью-Йорка. Уходя, он слегка поклонился жертве.

Дрожащими пальцами я перевернул страницу и проверил дату первого рапорта. Так! За день до убийства Марии!

И кто же насильник?

Да это же Мясник! Убийца из мафии, которого мы выслеживаем. Я вспомнил, как он поклонился мне с крыши. И его неожиданный визит ко мне домой.

Мясник.

Спорю на что угодно, это он.

Часть четвертая

Победитель драконов

Глава 84

Нана сняла телефонную трубку. В кухне, где в тот вечер собралась вся семья, готовили ужин. У каждого была своя задача: кто чистил картошку, кто готовил салат «Цезарь», кто раскладывал столовое серебро. Услышав звонок, я, как всегда, вздрогнул. Что там еще? Может, у Сэмпсона новые данные о Мяснике?

— Привет, милая, — сказала Нана в трубку. — Как ты там? Как себя чувствуешь? А-а, ну что ж, рада это слышать. Сейчас позову его. Он здесь, рядом, овощи режет, как будто на кухне ресторана «Бенихана». Да-да, у него все в порядке. И будет еще лучше, когда он услышит твой голос.

Понятно, это, должно быть, Кайла. Я пошел в гостиную и взял трубку. А пока шел туда, подумал, что мы неплохо устроились — по телефону в каждой комнате, не говоря уже о мобильниках, с которыми Деймиен и Дженни теперь ходят в школу.

— Ну как ты там, моя милая? — спросил я, подражая сладкому говорку Наны, чтобы развеселить Кайлу. — Эй, я взял трубку, можете повесить ту, на кухне, — добавил я специально для своих любопытных деток, которые подслушивали и хихикали.

— Привет, Кайла! Пока, Кайла! — хором завопили дети.

— Пока, Кайла, — добавила Нана. — Мы все тебя любим. Поскорее выздоравливай.

Мы услышали щелчок, и Кайла сказала:

— Я и вправду отлично себя чувствую. Пациент быстро поправляется. Почти все зажило, и я скоро приеду.

Я улыбнулся и почувствовал, как по всему телу разливается тепло просто от того, что я слышу ее голос, даже через такое расстояние.

— Я рад снова услышать твой жизнерадостный голос.

— И я твой тоже. И детей, и Наны. Извини, что не позвонила на прошлой неделе. Папа приболел — погода менялась, но теперь ему уже лучше. А я — ты же меня знаешь — занялась тут кое-какой общественной работой. Бесплатно, конечно. Терпеть не могу брать за это деньги.

Возникла короткая пауза, и я затем стал спрашивать, как поживают ее предки и, вообще, как там жизнь в Северной Каролине. Я уже успокоился после ее внезапного звонка и разговаривал свободно.

— А как ты себя чувствуешь? Ты и вправду уже поправилась? Или почти?

— И вправду. И в голове у меня кое-что прояснилось. Было время подумать о многом. Алекс, я вот что думаю… я, может, не вернусь в Вашингтон. Хотела обсудить это прежде всего с тобой, до того, как скажу кому-нибудь еще.

Сердце у меня упало, как сорвавшийся лифт в небоскребе. Я подозревал, что подобное может случиться, но все равно удар был сильный.

— Здесь очень много работы, — продолжала Кайла. — Много больных. И я опять почувствовала, как здесь хорошо, как спокойно. Извини, я не очень… понятно выражаюсь, наверное.

— Да, красноречием ты не блещешь. Вечная ваша беда, ученые! — подколол я.

Кайла вздохнула:

— Алекс, как тебе кажется, может, это неправильное решение? Понимаешь, о чем я? Ну конечно, ты понимаешь!

Я хотел сказать ей, что решение это в корне неправильное, что ей нужно срочно возвращаться в Вашингтон, но не мог заставить себя это произнести. Почему?

— Вот что я могу тебе на это ответить, Кайла. Ты сама знаешь, что для тебя лучше. Я не намерен никоим образом влиять на тебя. Да и не смог бы, даже если бы захотел. Не уверен, что сумел правильно выразить свои мысли.

— Ну, по-моему, вполне сумел. Ты просто стараешься быть честным, — сказала она. — Мне еще надо самой до конца разобраться, что для меня лучше. Такой уж у меня характер. Да и у тебя тоже.

Мы еще немного поговорили, но когда я в конце концов повесил трубку, у меня было ощущение, будто только что произошло нечто ужасное. Я ее потерял? Что я не так сделал? Почему я не сказал ей, что она нужна мне? И почему не велел ей как можно скорее возвращаться в Вашингтон? Почему не сказал, что люблю ее?

После ужина я поднялся на чердак, в свое убежище, на свой запасной аэродром, и попытался забыться, снова погрузившись в работу. О Кайле я старался не думать. Но продолжал думать о Марии — сейчас мне ее особенно не хватало, больше, чем когда-либо за все эти годы. Как бы мы могли сейчас жить!..

Около часу ночи я спустился на цыпочках вниз и проскользнул в комнату Эли. Тихонько, стараясь его не потревожить, прилег рядом с моим дорогим мальчиком.

И тихо-тихо прошептал:

— Помоги мне, малыш.

Глава 85

Теперь все катилось очень быстро… Непонятно только, к добру это или к беде. Майкл Салливан уже очень давно не ощущал себя на таком взводе, но ему нравилось взвинченное состояние. Он ведь вернулся! И к тому же в отличной форме! Еще никогда в жизни он не был в такой ярости и в то же время так сосредоточен. Он понял, что единственный выход сейчас — это действие. Любое. Он больше не мог торчать в этом мотеле, не мог больше смотреть эти нудные серии «Закона и порядка», не мог больше играть с ребятами в футбол или бейсбол.

Ему нужна была охота, ему нужно было двигаться, чтобы поддерживать в крови привычно высокий уровень адреналина.

Ошибка.

Он снова в округе Колумбия, а ему никак не следовало появляться здесь даже с новой короткой стрижкой и в синей с серебром футболке с капюшоном, который он натянул на голову. Цвета джорджтаунской команды «Хойас». Этот прикид делал его похожим на яппи-неудачника, который только и заслуживает, чтобы его все били по морде и пинали под зад.

Ну и плевать! Ему в конце концов очень нравились здешние женщины, эти поджарые офисные работницы — они самые лучшие на свете. Он только что закончил читать очередной роман Джона Апдайка и все размышлял, неужели старина Апдайк такой же сексуально озабоченный, как некоторые его герои? Ему сейчас за семьдесят, а он все кропает что-то о сексе. А может, он пропустил в этой книге самое важное? Или, может, это сам Апдайк пропустил? Возможно такое? Чтобы писатель сам не знал, о чем пишет?

Как бы там ни было, но ему и впрямь нравились эти дамочки из Джорджтауна в кружевных трусиках. От них всегда так приятно пахло, и смотрелись они просто замечательно, и умели хорошо говорить. «Женщины Джорджтауна» — вот прекрасное название для книги, которую кто-нибудь напишет, может, даже сам Джонни Апдайк.

Салливан развлекался. В машине слушал группу «U2» — Боно мечтал хоть на время оказаться внутри головы своей возлюбленной, и Салливан подумал: а разве это не отличная мысль? Вот нужно ли, например, Кэтлин оказаться внутри его головы? Точно, нет. А ему хочется оказаться внутри ее головы? Нет. Потому что ему не слишком нравится избыток пустоты.