Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль - Яков Ильич Гилинский

В современном мире, при массовых миграционных потоках проблема конфликта культур приобретает все более острый характер.[251] Надо ли говорить, что преступления, возникающие из конфликта норм и культур, – лишь частный случай преступности?

И снова «напряжение»

Мертон считается продолжателем дюркгеймовской теории аномии и родоначальником теории напряжения. Напомним, что последняя исходит из того, что преступления совершаются в результате невозможности для индивидов легальным путем достичь провозглашаемых обществом целей, символов успеха. Как уже отмечалось, это – общая позиция и для теории субкультур (Коэн, Клауорд, Оулин).

Позднее ряд криминологов попытались дополнить классическую теорию напряжения. Они (R. Agnew, D. Elliot, D. Greenberg, H. Voss) исходили из того, что хотя напряжение как результат недостижимого успеха действительно является важным криминогенным фактором, однако сам успех далеко не всегда связан с целями и ценностями американского среднего класса.[252] Так, отмечали они, для подростков важнее сиюминутные ценности (популярность среди сверстников, достижения в спорте, хорошие оценки, наличие сексуального партнера и т. п.). Часть криминологов, участвовавших в дискуссии, считали, что главная потребность подростков – быть независимыми от взрослых. Некоторые критики теории напряжения обратили внимание на то, что к препятствиям в достижении целей относятся не только принадлежность к определенной социальной страте, но и личностные особенности (интеллектуальные, волевые, эмоциональные).

В результате Р. Агнью (Agnew) сформулировал общую теорию напряжения (Generalstrain theory),[253] согласно которой имеется несколько типов напряжения, вызываемого негативными отношениями с другими людьми, когда с людьми обращаются не так, как им хочется. С точки зрения Агнью, три основных типа напряжения (негативных отношений с другими) возникают, когда другие (1) мешают или угрожают мешать индивиду достичь позитивно оцениваемых целей, (2) устраняют или угрожают устранить позитивно оцениваемые стимулы индивида (например – утрата близкого человека), (3) предоставляют или угрожают предоставить индивиду вредные или негативно оцениваемые стимулы (случаи виктимизации, стрессовые события). Агнью полагает, что общая теория напряжения очень проста и в своей основе сводится к утверждению: если мы плохо обращаемся с людьми, они могут рассердиться и совершить преступление.

С нашей точки зрения, теория Мертона более социологична, скорее объясняет преступность, тогда как дополнения теории претендуют в большей степени на объяснение преступного поведения, преступления. Различия в интерпретации теории напряжения на индивидуальном и социетальном уровнях отмечал еще F. Cullen (1983).

Теория стигматизации (этикетирования, клеймения, интеракции) – Labeling theory

Г. Беккер (род. 1928) в книге «Аутсайдеры» (1963) вывел формулу, ставшую знаменитой: «Девиант тот, кому был прикреплен соответствующий ярлык (label); девиантное поведение – это поведение, которое люди так обозначили».[254]

Но начнем издалека. Социальный психолог Г. Мид (1863–1931) предложил концепцию символического интеракционизма (взаимодействия). Это понятие распространяется на уникальный, присущий только человеку вид взаимодействия: способность людей «квалифицировать» («трактовать») действия, поступки, поведение других. Применить идеи интеракционизма к криминологии попытался Ф. Танненбаум. Подросток становится плохим, потому что так его называют. Процесс криминализации – процесс наклеивания ярлыков. Этот замкнутый круг есть «драматизация зла».[255] Разорвать порочный круг можно лишь минимизировав навешивание ярлыков. В российском варианте это означает – «не обзывать!». Во избежание «драматизации зла» в западных обществах не принято называть других людей «алкоголиками», «наркоманами», «бандитами», «хулиганами», «проститутками», «двоешниками», «отстающими» и т. п.

Возвратимся к Г. Беккеру. Он разработал модель преступной (вообще девиантной) карьеры. Человек, особенно молодой, может совершить какой-то неблаговидный поступок. Если ему это «понравится», совершение аморальных или преступных действий может стать системой. А далее наступает самый существенный этап: арест, административное или судебное разбирательство, наказание, иначе говоря – официальное клеймение индивида как правонарушителя, преступника. С этого момента человек начинает отождествлять себя с присвоенным ярлыком и соответственно поступать. Он теряет статус учащегося или место работы, его начинают сторониться, перестают принимать в «порядочном обществе», изолируют от социума. Теперь рецидивы преступного поведения становятся ответом на реакцию общества, на давление социального контроля. И если отверженный не найдет в себе сил выстоять и вернуться к правопослушному поведению, то последним шагом в преступной карьере станет вступление заклейменного (стигматизированного) в сообщество себе подобных, в преступную организацию.

Е. Лемерт (1912–1996), развивая взгляды коллег по теории стигматизации, ввел понятия вторичной девиантности.[256] Первичная девиантность – это девиантные (в т. ч. преступные) действия до акта официального «клеймения», «стигматизации». Вторичная девиантность развивается после клеймения и как реакция на него. В полном соответствии с идеями Беккера, девиант (преступник) становится таковым лишь тогда, когда его в этом качестве признало общество. Лемерт не претендует на объяснение преступности, он пытается ответить на вопрос, как люди втягиваются в преступную карьеру, какие обстоятельства («стигматизация»!) способствуют рецидиву. Он выделяет ряд стадий «девиантизации» поведения: (1) первичная девиация; (2) санкция за нее; (3) следующая первичная девиация; (4) более серьезная санкция и отчуждение; (5) очередная первичная девиация с чувством обиды на тех, кто наказывает; (6) формальная акция со стороны общества (его институтов), которое потеряло терпение, – официальная стигматизация девианта; (7) усиление девиантного поведения как реакция на стигматизацию и наказание; (8) окончательное принятие статуса девианта и соответствующее поведение. Перефразируя В. Маяковского, «если тебе девиант имя, имя крепи делами своими»… Для тех же читателей, которые удивятся долготерпению общества (лишь на шестом этапе – формальная стигматизация!), напомним, что девиантное поведение – не только преступное, это может быть серия прогулов в школе или побегов из дома, неоднократное злоупотребление алкоголем или потребление наркотиков и т. п.

Еще одним приверженцем рассматриваемой теории является Э. Шур, который ввел понятие «преступления без жертв» (потребление алкоголя, наркотиков, занятие проституцией, производство абортов и т. п.).[257] Одним из способов сокращения «драматизации зла», стигматизации и «вторичной девиантности» служит отказ от криминализации и декриминализация таких «преступлений», у которых нет непосредственных жертв (за исключением самих девиантов – наркоманов, алкоголиков, проституток).

Сторонником рассматриваемой теории является и известный современный немецкий криминолог Ф. Зак. Он считает, что подавляющее большинство взрослого населения современного общества хоть раз в жизни совершает преступление (с точки зрения действующего уголовного закона). Но лишь официальное признание того, что человек совершил преступление, делает его преступником.[258] Будучи раз стигматизирован как преступник, человек продолжает вести себя соответствующим образом.

В целом теория стигматизации вскрывает существенный пласт взаимоотношений между преступником и обществом. Страдая, как и всякая теория, известной односторонностью, она заставляет задуматься над тем, всегда ли официальная санкция за первое или незначительное правонарушение есть благо. А отсюда ряд практических выводов, имеющих значение и по сей день:[259]

• необходимо отказаться от криминализации незначительных по своей опасности деяний, а также «преступлений без жертв»;

• для сокращения делинквентности и преступности подростков