Дети Шахразады - Тони Молхо

Многострадальный муж не выдержал такого раздвоения личности. Осторожно, чтобы не спугнуть, он поцеловал мягкую теплую щечку жены и, к своему изумлению, увидел довольную сонную улыбку. Расхрабрившись, он перешел со щечки на тонкую шею, а потом — на тверденькую, напрягшуюся под его поцелуями грудь, и почувствовал, как жена глубоко вздохнула и повернулась к нему в ответ, словно подставляя все тело. Ободренный, он продолжил поцелуйный путь — крепкий розовый сосок, как бы невзначай выбившийся из-под расстегнувшейся розовой пижамки, темную ложбинку между грудями, бархатистый мягкий живот с круглым пупком посередине. Пупок в темноте напоминал маленькую улитку, и Давид, не задумываясь, сунул в нее язык и шаловливо защекотал внутри.

Поднял голову и поглядел на результат — никакого. Спящая красавица даже не шевельнулась. Ах, так! Сейчас выведем притворщиков на чистую воду! И он, оттянув резинку пижамных штанишек, провел ищущим языком ниже — к золотому шелковому треугольнику. Дальше длины языка не хватило, и он, оттопырив резинку одной рукой, храбро сунул другую внутрь — в заветное теплое пространство между сомкнутых худых бедер. Оно спало. По-детски мяконькое, невинно шелковистое, наивно сухое, как у целлулоидного пупсика.

Это было несправедливо! Он ожидал совсем другой реакции на труды праведные! Черт возьми! И что же теперь делать? Он вопросительно посмотрел на зверя, замершего в полной боевой готовности. Зверь как-то неопределенно шевельнулся, слово пожал плечами — мол, что ж, ничего не поделаешь, хотя я, ты видишь, готов… Сжалившись и над спящей женой, и над верным зверем, Давид вплотную прижался к сонной жениной спине и засунул кое-что между маленьких упругих ягодиц. Кое-что покорно затихло, удовлетворившись малым. Жена, не просыпаясь, тут же свернулась калачиком, подстраиваясь под изгиб тела мужа, как улитка в раковину. Давид ласково обнял узкое теплое тело, прижал к себе, отодвинул от носа щекочущую прядь волос и закрыл глаза. Спокойный детский сон мягким покрывалом накрыл супружескую чету, тихую мирную спальню, свернувшегося на коврике сторожевого кота. Спокойной ночи.

Прошло две недели, и в семейном альбоме появилась еще одна фотография — цветная, современная, но сказочно неправдоподобная, как из дворца Гаруна аль-Рашида или из Диснейленда. На фоне роскошного, красного с черными разводами ковра, утопая в малиновых с золотом подушках, восседает молодой черноусый красавец-шейх. Его несколько портит голливудская улыбка от уха до уха — настоящий мужчина должен быть суров и мстителен, — но во всем остальном он неподражаем. Ослепительная белозубая улыбка и черные глаза сверкают из-под белоснежной куфии, и таким же чудным блеском переливаются белая шелковая галабия и белый шелковый халат «абая», отороченный широкой золотой тесьмой, по-барски наброшенный на одно плечо. Рядом расположился пожилой шейх — седые усы под белой куфией, могучее брюхо перепоясано широким черным кушаком, за ним грозно блестит оправленный в серебро кинжал чудовищных размеров. По правую руку от главы семейства его жены — черные каменные изваяния, лица наполовину прикрыты черными платками, видны только глаза и руки — грубые, мозолистые, крестьянские. И глаза крестьянские — с прищуром, защищающим от пыльного степного ветра, от палящего солнца, от пепла из кухонного очага. Только у одной глаза смелые, вызывающе голубые, смотрящие остро и ярко, как кольцо с алмазом, что победно светится на темной от работы и загара руке.

Рядом с женихом — молодой и похожий на него, не понять, то ли европеец, то ли азиат, довольный, умиротворенный. В европейском костюме, ворот рубашки свободно расстегнут, небольшие смуглые руки, не привыкшие к тяжелому труду, удобно лежат на коленях. Взгляд карих глаз над выступающими скулами — доброжелательный, спокойный, уверенный в себе и в происходящем. «Так должно было случиться, и так случилось!» Так сидят люди, удовлетворенные плодами рук своих.

В самом центре, оберегаемая молодым красавцем и грозным старым шейхом, экзотическим цветком белеет невеста — белая орхидея, покрытая золотом с головы до ног. Черные глаза победно сияют из-под длинных золотых висюлек, закрывающих лоб, щеки и шею невесты, смуглое лицо оттенено белой шелковой шапочкой. Золотой негнущейся вышивкой и длинными висюльками эта шапочка напоминает русскую кичку замужних женщин — такая же высокая и важная.

Вокруг, заполняя фон картины, расположились многочисленные сыновья женщин в черном, их братья, дядья, двоюродные, троюродные… Голова каждого покрыта клетчатой куфией, под ней грозно топорщатся усы, ниже — галабия, подпоясанная кушаком с громадным кинжалом. Фигуры до того одинаковые, что кажутся повторяющимся рисунком арабески, выполняющим рамку для центральной группы.

Милая семейная фотография. Пройдут годы, и она поблекнет и забудется, как и вся эта история местного масштаба.

6

Истинная правда

О загадочном пророчестве мудрой морской раковины и об абассидском перстне

Месяца через три, уставшие от сложнейших детективных расследований и напряженной дипломатической деятельности супруги Нир решили «отрешиться и воспарить».

Где? Где в наши дни можно найти: а) рай в шалаше со всеми удобствами; б) не очень дорого; в) близко от дома, потому что тратить «день отъезда — день приезда» на стояние в аэропорту и перелеты, если у тебя всего три дня отпуска, глупо.

Вы думаете, что нет такого места? Ан нет! Есть! Синай! Вот решение проблемы. Знаменитый Синайский полуостров, на который из дома можно доехать за три часа на собственной машине, проштамповать заграничные паспорта в Табе у одетых во все белое египетских пограничников, и на обшарпанном местном «мерседесе» за два часа оказаться на золотых песках Дахаба.

Низенькие, квадратные, расписанные египетскими фресками прямоугольные коттеджи «Новотель» располагались полукругом на берегу естественной лагуны, которую кристальные воды Красного моря вымыли в чистейшем шелковом песке у подножия суровых Синайских гор.

Зеленые газончики, покрытые клумбочками с мелкими красными розами на тонких ножках, вымощенные камнем дорожки, просторная открытая столовая-терраса с видом на лагуну и окрестные скалы, бирюзовые бассейны, утыканные по краям разноцветными зонтиками от солнца, теннисные корты, гамаки, верховые прогулки, водные велосипеды… И — никого! Пусто, тихо и чисто! Что еще надо для счастья? Египетские пограничники не зря оделись во все белое — они охраняли вход в райские кущи с собственной лагуной.

Розовое, как грудь фламинго, экзотическое солнце неторопливо всходило над синими спокойными водами Красного моря, и они тут же блекли, как будто выцветали под его яркими, слепящими лучами.