Вор под кроватью - Лоуренс Блок

— Берн, ну кто пьёт одну рюмку? Это как одна половинка ножниц. Или одна штанина. Они всегда вдвоём. Понимаешь?

— Нет, бывает, что люди пьют одну рюмку, — твёрдо возразил я. — Иначе откуда взяться выражению: «Выпить по рюмочке»? По одной рюмочке, верно? Не по две, не по шесть, не по десять. Ты сама всегда говоришь: «Выпью рюмку». А потом пьёшь две. Где логика?

— Логика есть, и преотличная! Сначала я говорю: «Выпью рюмку», а чуть позже спрашиваю себя: «А не пропустить ли по второй?» Так что первая рюмка — не самоцель, а просто некий этап. В общем, мы выпили по две рюмки, и я съела целую тарелку орехов, чтобы нейтрализовать действие алкоголя. Теперь я в порядке.

— Точно?

— Точно, не волнуйся. К тому же я не за рулём, тест на алкоголь проходить мне не грозит. И я не пойду в дом, так в чём проблема?

— Ни в чём. Так что, она тебе понравилась?

— Очень, Берн. И мне кажется, я тоже ей понравилась.

— Произвела хорошее первое впечатление?

— И это замечательно, потому что второго шанса у меня бы не было.

— А где она живёт?

— На Манхэттене. Я и раньше это знала, вовсе не хотела влюбиться в девчонку с окраины. Где бы мы с ней встречались?

— Ты права, это ужасно. Однажды мне понравилась девушка, мы начали встречаться. Но она никак не хотела рассказать, где живёт. Мы ходили по барам или шли ко мне…

— Она что, жила в Бруклине?

— Хуже, в задрипанной заднице Куинса. Сначала туда несколько дней едешь на метро, потом пересаживаешься на автобус и только после этого чапаешь пешком кварталов этак десять. Это на самом краю мира.

— Но ведь она каждый день приезжала в город…

— Когда твоя девушка живёт в такой жопе, — печально сказал я, — это не может не отразиться на отношениях. Представляешь, отпускать её каждый вечер в такую задницу? Пришлось расстаться.

— Вау, как печально.

— Ну и кроме того, — добавил я, — у неё был довольно визгливый, пронзительный голос. Сначала мне казалось, что я к нему привыкну, но в один прекрасный день я вдруг понял, что не хочу к нему привыкать. Даже скорее так: я не хочу слышать его, чтобы случайно не привыкнуть. — Я вытащил из кармана телефон и, взглянув на клочок бумаги, набрал номер. — Вот так-то. — Из динамика раздались далёкие телефонные звонки в доме на Девоншир-клоуз; после четырёх гудков включился автоответчик и записанный на плёнку голос хозяина пригласил меня оставить сообщение. Я дал отбой.

— Ну, моя Тёлочка не такая, — заявила Кэролайн.

— А какая?

— У неё нет изъянов. По крайней мере, я их не вижу.

— То есть голос не визгливый?

— Чудесный голос. Такой чуть-чуть хрипловатый.

— Даже если она живёт на Манхэттене, расстояния здесь немаленькие. Она может жить, к примеру, на Вашингтон-Хайтс.

— Ну и что? Не так уж это и далеко. У меня была подружка с Вашингтон-Хайтс.

— Именно на это я и намекаю.

— О, то был кошмар, конечно, но география тут ни при чём. Просто не получилось у нас с ней, и всё. Но Тёлочка живёт ближе, если хочешь знать, ей от работы пятнадцать минут идти.

— А где она работает?

— В юридической фирме на углу Сорок пятой улицы и Мэдисон-авеню. Поэтому она и выбрала «Алгонкин». А что?

— Просто пришло в голову… Если она живёт в пятнадцати минутах ходьбы от работы, значит, на востоке это могут быть Шестидесятые улицы.

— Полагаю, да.

— А на западе — Пятидесятые.

— Ну и что?

— А на юге — Тридцатые.

— К чему ты клонишь?

— Мне просто хочется удостовериться.

— Удостовериться? В чём?

— Что она не та, кем, как я думаю, она может быть.

— Чего?

— Понимаешь, это было бы, конечно, невероятным совпадением, — сказал я. — Но совпадения происходят с нами сплошь и рядом, а в последнее время они так и вертятся вокруг меня. Так что, если она окажется той, о ком я думаю…

— Кем это?

— …было бы здорово, если бы вы, девушки, назвали друг другу свои настоящие имена.

— А мы и назвали.

— Правда?

— Ты же не думаешь, Берн, что я стала бы в лицо называть её Тёлкой? Мы сразу же представились, ещё до того, как нам принесли выпить.

— И какое имя ты назвала?

— Я? Кэролайн Кайзер. Понимаю, с воображением у меня плоховато, но я просто сказала первое, что пришло в голову…

— А она?

— Она? Что она могла сказать: «Привет, Кэролайн!» Она поверила мне, у неё даже в мыслях не было, что я могу назвать чужое имя…

— Ну и как зовут твою Тёлку?

— Лейси Кавиноки. — Кэролайн засмеялась. — Смешное имя, правда? Рифмуется со всем на свете… Лейся-залейся, да только не спейся…

— Ты уверена?

— Что рифмуется? Сто процентов.

— Нет, я имел в виду…

— Знаю, что ты имел в виду. Что это не настоящее её имя? А что я должна была делать? Попросить паспорт или водительские права? Чего ты боишься, не могу понять? Кем она может оказаться, по-твоему?

— Барбарой Крили.

— Барбара Крили. Это та дамочка, которую…

— Да, изнасиловали и ограбили. Знаю, знаю, сейчас ты скажешь, что это смешно.

— Это не просто смешно! — воскликнула Кэролайн. — Это совершенно нелепо. В Нью-Йорке восемь миллионов жителей, Берн. Какой шанс, что это она?

— Восемь миллионов в пяти районах, — поправил я, — только два миллиона в Манхэттене.

— Один шанс из двух миллионов?

— Ну, половина из них — мужчины, — сказал я. — А из второй половины тебе сначала надо вычесть детей и старушек, потом тех, кто замужем, а потом…

— Берн, не сходи с ума.

— Ладно, ты права.

— К тому же Лейси — не твоя Барбара.

— Я знаю.

— Что за идиотские мысли появляются у тебя ни с того ни с сего?

— Я знаю…

— Ты что, думаешь, я злюсь на тебя? Ничего я не злюсь, просто это так глупо…

— Ладно, забудь…

— Мою подружку зовут Лейси Кавиноки, — сказала Кэр. — Она прелестна как картинка, умная и весёлая. А ещё — стопроцентная лесбиянка, и гордится этим. Она не из тех, кто сегодня может пойти с дамой, а завтра — с мужиком. Понимаешь, Берн? Она — вроде меня, не имеет ничего против мужчин, но ей вовсе не хочется прильнуть к ним своим красивым телом. Помнишь эту песню?

— Помню.

— «Если я скажу, что у тебя красивое тело, ты прильнёшь ко мне?»[7] Так вот, Берн, если ты скажешь, что у неё красивое тело, она к тебе не прильнёт.

— Чудесно.

— А ко мне прильнёт. Понятно? Ладно, поживём — увидим. Но я абсолютно уверена: она не Барбара Крили. Она — Лейси, Лейси Кавиноки, и в ближайшее время изнасиловать её может лишь один человек — я.

Глава 21

Мы продолжали двигаться на север по Вест-Сайд-драйв, пока не пересекли реку Гудзон и не въехали в Бронкс, где по 232-й улице добрались до Палисайд-авеню. Слева от нас простирался узкий зелёный мыс ривердейлского парка, а линии Метро-Норт отделяли парк от реки.

Я заранее изучил маршрут, но в этом районе столько улиц с односторонним движением, что я быстро сбился с дороги — пришлось поплутать, пока мы не выехали на Девоншир-клоуз. По дороге я рассказал Кэролайн о своей вылазке в среду и о том, как пытался найти в доме Мейпса хоть одно уязвимое место. Но отключить его сигнализацию снаружи оказалось не по силам даже мне, окна были тоже подключены к общей системе, а мой давний приятель — угольный люк — вообще отсутствовал, заложенный кирпичом и намертво зацементированный.

— Сдаюсь, — признала безвыходность ситуации Кэролайн. — И как же ты собираешься проникнуть внутрь?

Я пообещал, что покажу ей, когда доберёмся туда, и вскоре мы приехали на место будущего преступления. Я снова достал телефон, позвонил Мейпсам и вновь услышал автоответчик. В этот раз я подождал сигнала, а затем произнёс встревоженным голосом:

— Доктор Мейпс? Вы дома? Пожалуйста, подойдите к телефону. Это очень важно!

Никто к телефону не подошёл, и я повернулся к Кэролайн.

— Это на всякий случай, если он не отвечает на звонки с незнакомых номеров.

— Здорово, конечно, — сказала Кэролайн, — но теперь твой голос записан на его автоответчике. По-моему, не очень умно, а?

— Сейчас это не важно, — успокоил я Кэр. — Вот если он там будет, когда я выйду из дома, тогда другое дело.

— Ну конечно, ты сотрёшь свою запись. Но известно ли тебе, что это можно сделать, только если автоответчик современный, цифровой. Если телефон у него старый, где используется магнитная плёнка, твой план по удалению записи не сработает. С ленты ничего стереть нельзя, её можно лишь прокрутить заново, чтобы следующее сообщение записалось поверх старого. Что ты будешь делать с магнитофонной плёнкой?

— Украду её, — ответил я и галантно кивнул.

Свернув на Девоншир-клоуз, я подъехал к дому Мейпсов. Возможно, я ошибался, но мне показалось, что огни в доме горели в тех же комнатах, что и два дня назад. Напротив дома на другой стороне улицы было место для парковки, однако я сделал то, что намеревался сделать с самого начала: въехал на дорожку, ведущую к гаражу Мейпсов, и остановился напротив ворот, не заглушая двигатель.