Огни на Эльбе - Мириам Георг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя примерно четверть часа, когда Йо вынырнул из подземного мира в конце Шпиталерштрассе и свернул за угол, он заметил кучку зевак и, заинтересовавшись, подошел ближе.
Маленький мальчик неподвижно лежал на земле. Глаза с желтоватыми белками смотрели в темнеющее небо, будто разглядели там нечто, во что невозможно было поверить. Йо надеялся, что это было именно так. Если есть на свете хоть какая-то справедливость, малыш должен был сейчас наслаждаться королевским пиром в компании ангелов.
А если нет, мальчик умер за пару сережек.
Йо посмотрел на мальчика, чья голова лежала на камнях под странным углом. Ярко-красная кровь медленно пропитывала землю, расползаясь между камнями, как в прожилках листа.
Он стиснул зубы и отвернулся. Толпа тоже начала расходиться. Мертвый уличный мальчишка мог ненадолго привлечь внимание прохожего, но особого волнения или даже сочувствия он не вызывал. Здесь каждому хватало собственных страданий. Может быть, кто-то вызвал полицейских, которые заберут малыша, может быть, наутро об этом позаботятся дворники. И только. Мальчик все равно скоро бы умер, подумал Йо, стараясь не думать о его маленьких, тонких ручках, ввалившихся висках и хриплом дыхании. И все-таки он чувствовал странную боль в сердце. Возможно, оно и к лучшему, сказал он себе, сворачивая на Штайнштрасе и исчезая в очередном темном проходе. Что это была за жизнь? Он изо всех сил старался отогнать назойливые образы из прошлого. Думал о свих братьях и сестрах и был вдвойне благодарен за то, что они дома, в безопасности, не в достатке, зато в тепле и сытости. Вдвойне благодарен за свою работу, которая хотя и требовала усилий, зато спасала его братьев и сестер от участи этого мальчишки.
Может быть, Чарли в баре, подумал он, перемахнув через небольшую стену и закуривая сигарету. Ему срочно нужно было выпить.
Все равно он не сможет сегодня заснуть.
Лили скинула туфли, бросила на кровать расшитую бисером сумочку и принялась нервно вытаскивать шпильки из волос, больно дергая себя за пряди. Управившись с прической, она какое-то время беспокойно расхаживала по комнате. А затем вдруг остановилась, опустилась на стул перед камином и несколько мгновений так и сидела там. Снаружи успело стемнеть, и над водами Альстера поблескивала луна.
В комнате царил полумрак, Зеда еще не зажгла масляных ламп. Большой шкаф с одеждой, комод в стиле бидермейер, на котором были разложены предметы туалета, книжная полка. У нее было столько вещей! И целая комната для нее одной. Она принимала все это как данность, даже иногда чувствовала себя обделенной, считая, что комната могла бы быть попросторней. У Франца, например, было несколько комнат, как и у родителей. Даже комната Михеля была больше – у него было много игрушек и ему нужно было пространство, чтобы «побеситься», как называла это мать.
На мгновение Лили попыталась представить, что живет в одной комнате со всей своей семьей, но у нее ничего не вышло. Она беспокойно поднялась со стула, подошла к умывальнику и, налив в миску воду из кувшина, умыла лицо. Когда она подняла глаза, ей показалось, что из зеркала на нее смотрит совсем другая Лили.
Она вдруг почувствовала себя такой… потерянной. Ведь это было верное слово?
Послышался стук в дверь, и в проеме показалось лицо матери.
– Милая, я принесла тебе ужин.
Лили улыбнулась. Она никогда в жизни не видела мать с подносом.
– Ты принесла мне ужин?
– Ну… – Мать открыла дверь до конца, и из-за ее спины вынырнула Зеда с чашками и тарелками. – Руками Зеды. – Зильта улыбнулась своей маленькой шутке.
– Но я могла бы спуститься вниз!
Лили быстро убрала книги со стола, чтобы горничная могла поставить туда тарелки. Суп, немного мяса с овощами, пудинг и компот на десерт. По будням они всегда ели на ужин «простую еду», как называла ее мать.
Но сегодня эти блюда не показались Лили такими уж простыми.
– Мы подумали, что тебе здесь будет удобнее, тем более что в столовой уже все убрали. Ты еще никогда не возвращалась так поздно. Я поговорю с фрау Рот, это не должно войти у нее в привычку!
Мать опустилась на стул у камина и кивком отпустила Зеду. Кровь бросилась Лили в лицо, ей вдруг стало одновременно холодно и жарко. Только бы ее обман не раскрылся! Она торопливо откусила кусочек мяса и тут же подавилась.
– Ну-ну, не торопись! Проголодалась? – спросила мать, слегка похлопав ее по спине, а затем протянула ей стакан лимонада.
Лили кивнула, моргая слезящимися глазами.
– Я целую лошадь готова съесть! – сказала она, все еще кашляя. Зильта изумленно округлила глаза, а потом рассмеялась.
– Откуда эти выражения? Ты разговариваешь как портовый грузчик! Смотри, не скажи так при отце!
Лили подцепила вилкой горошину.
– Ни в коем случае! – ответила она, и они обменялись заговорщицкими улыбками. Зеда между тем зажгла лампы и расставила по комнате несколько свечей. В этом теплом, трепетном свете мать Лили выглядела юной и очень красивой. Зильта встала, поцеловала дочь в щеку, пахнущую ландышем, и подошла к двери.
– Милая, спи спокойно. Мне нужно еще проведать Михеля, он сегодня… – Мать вдруг замолчала на полуслове, и Лили подняла на нее удивленный взгляд. На лице Зильты появилось странное выражение.
– Что? Что он сделал сегодня? Мама, тебе плохо?
– Что с твоими туфлями? – Зильта недоуменно смотрела туда, где стояла ее кровать.
Лили проследила за ее взглядом и чуть не подавилась картофелем. Ее расшитые бисером туфельки, испачканные дорожной грязью, валялись на ковре у всех на виду.
– О, я… – выдавила Лили, лихорадочно ища правдоподобное объяснение. – Я хотела срезать несколько роз, чтобы поставить их на стол, и случайно зашла слишком далеко! – выпалила она.
Зильта покачала головой.
– Лили, ну в самом деле! В дорогих туфлях. Ты же могла распорядиться, тебе бы принесли.
– Я не подумала, прости, – ответила дочь тихо, ощущая, как бешено колотится сердце.
– Ты не находишь, что в последнее время ты слишком часто «не думаешь»? – строго спросила Зильта. Но затем снова смягчилась, – Ладно, в конце концов, это всего лишь туфли. Я попрошу Зеду почистить их.
Лили кивнула, но больше не осмелилась ничего сказать.
Закрыв за собой дверь комнаты Лили, Зильта замерла, нахмурившись. У нее на столе не было никаких роз, вспомнила она, все
