Ходячие мертвецы: падение Губернатора - Роберт Киркман

— Присядь, Филипп, — говорит доктор. — Я быстро управлюсь. — его голос становится ниже, с нотками презрения. — Уверен, у тебя есть более важные дела.

Филипп плюхается на смотровую тележку с галогеновой лампой.

Мужчина по имени Рик не отрывает глаз от Губернатора, который так же неотрывно смотрит на него. Они похожи на двух хищников в дикой природе, которые, выгнув спину, оценивают друг друга. Губернатор улыбается.

— Выглядишь неплохо, чужак. Выздоравливаешь? — он ждёт ответа от незнакомца, но тот молчит.

— Что ж, — бормочет под нос Губернатор, к нему подходит Стивенс и наклоняется, чтобы лучше рассмотреть перевязанное ухо, — выздоравливай.

Наконец, рыжеволосый мужчина на другом конце комнаты произносит.

— Итак... и когда же вы начнёте меня пытать?

— Тебя? Никогда. — в глазах Губернатора сияет усмешка. — Я сразу отмел тебя, ты очевидно ни слова не скажешь. Там, откуда ты пришёл, у тебя есть семья. Ты никогда не предашь их.

Стивенс аккуратно снимает повязку и светит лампочкой на исковерканное ухо.

— Я собирался пытать перед тобой остальных, — поясняет Губернатор. — Не думаю, что ты расколешься, но был уверен, что один из них расколется наверняка. — он подмигивает. — Но сейчас планы изменились.

Мужчина на кровати смотрит в дуло Магнума, который направляет на него Брюс, а затем произносит:

— И как они изменились?

— Ты отправишься на арену, — охотно отвечает ему Губернатор. — По крайней мере, я так получу хоть какое-то развлечение. — он отводит усмешливый взгляд. — А сейчас я планирую насиловать ту сучку, которая изуродовала мне ухо, до тех пор, пока она не найдёт способ убить себя.

Его слова тонут в оглушительной тишине. Немая сцена затягивается, нарушаемая только звуком разрывающейся медицинской ткани и шуршанием марли в руках Стивенса.

— А что касается молоденького азиата с гиперактивными слезными железами, — добавляет Губернатор и улыбается от уха до уха. — Я отпущу его.

Момент ошеломительной тишины. Мужчина по имени Рик озадаченно смотрит на него.

— Отпустишь? Почему?

К этому моменту Стивенс уже закончил осмотр и теперь меняет повязку.

Доктор отстраняется, Губернатор удовлетворённо вздыхает, весело хлопает его по бедру и встаёт.

— Почему? — он скалится незнакомцу. — Потому что он пел, как длиннохвостый попугай. Сказал мне всё, что я хотел услышать.

Губернатор кивает своим людям, а затем с улыбкой направляется к двери.

— Я знаю всё, что должен знать о вашей тюрьме, — бормочет он выходя. — И если он будет достаточно глуп, чтобы пойти туда, то приведёт нас прямиком на место.

Трое мужчин выходят из комнаты, хлопнув за собой сломанной дверью.

Больница погружается в ужасную тишину.

* * *

На рассвете следующего дня, на северо-восточном углу баррикад, стрелок с 50-калиберным начинает расстрел ходячих, прячущихся на опушке леса, распыляя в свежем утреннем воздухе фонтаны мёртвой мозговой ткани.

Шум пробуждает город. Звук выстрела достигает узкого переулка позади многоквартирных домов на конце Мейн-Стрит, эхом раздаётся в проходе, пробивает пьяное оцепенение грязной оборванной фигуры, лежащей под платформой пожарной лестницы.

Боб шевелится, кашляет и пытается осознать, какой сейчас год и как его, блядь, зовут. Дождевая вода продолжает литься по сточным канавам и сливным трубам вокруг него. Промокший до костей, пытаясь выбраться из своего алкоступора, он потирает седое лицо и замечает слезы на своём впалом, изборождённом морщинами лице.

Неужели ему снова снилась Меган? Ему снова снился кошмар, в котором он не мог дотянуться до висящей в петле Меган? Он не может вспомнить. Он испытывает желание заползти в мусорный контейнер рядом с ним и умереть, но вместо этого встаёт на ноги и движется навстречу дневному свету.

В бутылке в его кармане еще остались последние капли дешёвого виски и он решает позавтракать прямо на тротуаре, напротив кирпичного дома Губернатора, там, где находится его «счастливое местечко» — дом вдали от дома. Он наваливается на стену, засовывает сальные почерневшие пальцы в карман и достаёт оттуда своё лекарство.

Он делает целительный глоток, приканчивая содержимое бутылки, а затем оседает вдоль стены. Он больше не может плакать. Горе и отчаяние выжгли его слёзные протоки. Вместо этого, он тяжело нездорово вздыхает, откидывается назад и какое-то время дремлет, пока не слышит голос.

— Боб!

Он моргает и сквозь влажные глаза замечает фигуру молодой женщины, идущей к нему с другой стороны улицы. Сначала он даже не может вспомнить её имя, но глядя на её лицо, по мере приближения, расстройство, тревога и даже следы гнева опускаются на дно темницы его души и спутанных воспоминаний.

— Привет, Лилли, — произносит он, пригубив пустую бутылку. Всё до последней капли. Он вытирает рот и пытается сфокусироваться. — С добрым утром.

Она подходит, становится на колени, и мягко забирает у него бутылку.

— Боб, что ты делаешь? Пытаешься медленно убить себя?

Он выдыхает и его дыхание настолько вонюче и огнеопасно, что он мог бы воспламенить барбекю.

— Ну, я... взвесил все «за» и «против»...

— Не говори так. — Она смотрит в его глаза. — Это не смешно.

— Я и не шучу.

— Ну, хорошо... неважно. — она вытирает губы, оглядывается через плечо, и нервно осматривает улицу. — Ты не видел Остина?

— Кого?

Она смотрит на него.

— Остина Балларда? Ну ты знаешь. Молодой парень такой, обросший.

— Парнишка с волосами?

— Да, его.

Боб разражается отрывистым, сухим и хриплым кашлем. Он сгибается пополам, пытаясь его остановить. Зажмуривается.

— Нет, мэм. Не видел этого сорванца несколько дней. — наконец ему удаётся угомонить кашель и он фиксирует на ней свои жёлтые глаза. — Ты влюбилась в него, да?

Лилли смотрит вдаль за пределы города и грызёт ногти.

— Чё?

Боб ухмыляется.

— У вас отношения?

Она качает головой и устало смеется.

— Отношения? Я бы так не сказала. Не совсем.

— На прошлой неделе я видел, как вы вместе шли к тебе, — не отводит от неё взгляда Боб. Он снова криво ухмыляется. — Может я и пьяница, но я не слепой. Вы шли вместе и разговаривали друг с другом.

— Боб, это всё сложно... — она потирает глаза, — но я должна найти его прямо сейчас. — Она смотрит на него. — Подумай, когда ты видел его в последний раз?

— Лилли, я не очень-то хорошо запоминаю подробности. Моя память не совсем точна...

Она хватает его и трясёт.

— Боб, проснись! Это важно! Я должна найти Остина и это очень важно! Понимаешь? — она даёт ему слабую пощечину. — Сконцентрируйся, напряги свои проспиртованные извилины и ПОДУМАЙ!

Боб трясётся в её руках, его опухшие глаза широко открытые и мокрые. Губы дрожат и он пытается что-то сказать, но начинает плакать.

— Я не... Это было... Я точно не помню...

— Боб, прости. — Весь гнев, настойчивость и расстройство пропадают с её лица, она выпускает его из рук и смягчается. — Мне так жаль. — она обнимает его. — Я немного... Я не... У меня небольшие проблемы...

— Ничего, дорогая, — говорит он и опускает голову. — Я сам не свой в последнее время и уж точно не в лучшей форме.

Она смотрит на него.

— Ты всё ещё страдаешь, да? Тебе плохо.

Он снова вздыхает. Рядом с этой женщиной он чувствует себя почти нормальным.

На мгновение, он думает о том, чтобы рассказать ей о своих снах о Меган. Хочет рассказать об огромной чёрной дыре в его сердце, которая высасывает из него последние капли жизни. Он хочет объяснить Лилли, что никогда так не горевал. Он потерял десятки близких друзей на Ближнем Востоке. Как армейский медик, он видел столько смертей, что думал, что это разорвёт его изнутри. Но всё это было ничто, по сравнению со смертью Меган. В течение мучительного момента он размышляет об этом, но затем просто смотрит на Лилли и бормочет:

— Да, милая, я всё ещё страдаю.

Довольно долгое время они молча сидят рядом в свете пасмурного дня, каждый думая о своём, размышляя о тёмном и неуверенном будущем. Наконец Лилли поворачивается к Бобу.

— Боб, я могу как-то помочь тебе?

Он поднимает свою пустую бутылку и вынимает из неё пробку.

— Принеси мне другую бутылку, спрятанную под пожарной лестницей. Мне больше ничего не надо.

Она кивает.

Снова долгое молчание. Боб чувствует, как его снова уносит и веки тяжелеют. Он смотрит на неё.

— Неважно выглядишь, дорогая, — произносит он. — Могу я что-то сделать для тебя?

Да, думает она про себя, словно весь мир навалился на неё. Как насчёт пистолета и двух пуль, чтобы мы с Остином могли покончить друг с другом?

Глава 12

Мартинес расхаживает по крыше полуприцепа, припаркованного у северного стыка стены, когда его кто-то окликает.