Проклятый (СИ) - Яна Поль

Перед глазами проносились картины прошлого — отвратительного, как я понимал теперь, но все-таки человеческого. Тогда я знал, что значит пьянеть до потери рассудка, ввязываться в опасные истории, которые могли бы кончиться плачевно. Моя семья наверняка вздохнула бы с облегчением, получив одним прекрасным утром известие о моей смерти.

Годы одиночества пошли мне на пользу. Я перестал быть тем вздорным, эгоистичным мальчишкой.

— Они ненавидели меня, а я был слишком слаб, чтобы пытаться что-то с этим сделать. Моя жизнь изменилась, когда я встретил ту, которою полюбил...

Сомневаюсь что на свете есть те, кто живет, не задумываясь о своем прошлом. Разве что те счастливцы, которые потеряли память. Ведь это же восхитительно — забыть все свои грехи и начать жизнь с нового листа. Только плата слишком велика. Нет ничего хуже, чем очнувшись однажды, обнаружить, что у тебя никого нет. Мне же, выпала гораздо худшая доля — помнить обо всех своих проступках.

Марилли слушала меня внимательно. Я же впервые открылся. Рассказал все, что было на сердце, а после долго молчал, и даже не заметил, как она уснула. Ее голова покоилась на моем плече, тонкие пальцы сжимали мою ладонь. Я замер, не смея даже пошевелиться, чтобы не потревожить сон Мари.

Слушая ее спокойное, размеренное дыхание и биение сердца, я уснул сам.

— 16 —

1331 год

Румыния. Валахия, близ Карпат

Стояла холодная ночь. Темно-фиолетовая невесомая дымка сумерек расстилалась насыщенными багровыми разводами по синему небосводу.

Вороная кобыла, была единственной лошадью, которая не шугалась его. Всех предыдущих скакунов приходилось подолгу приручать. Чуя Зверя, они буквально сходили с ума: вставали на дыбы, в любой момент норовили сбросить с седла и втоптать копытами в землю. Радовало одно — на нем все быстро заживало.

Место для привала было выбрано удачно. Поляну и небольшое озеро окружали высокие деревья. На водной глади равнодушно дрожало отражение луны. Спешившись, Гаррет подошел к кромке воды. Он попытался поймать пальцами лунные блики, но они ускользнули, разбежавшись рябью. Некоторое время проклятый просто наблюдал за игрой света на черном зеркале, позабыв о времени. Тишина умиротворяла.

Он думал о встречи с Многоликой и над тем, что она сказала напоследок. Разгадывать тайны Маккивер не любил, и услышанное его не обрадовало. Встреча с ней оставила неприятный осадок. Но, как ни странно, он верил ей. Как и в ту ночь, когда впервые увидел. Если кошмар способен ожить, то эта женщина была его воплощением. Кровь стыла в жилах, а разум отказывался воспринимать действительность. За прошедшие годы, ему довелось услышать много небылиц, рассказов и пьяных баек. О ней всегда говорили с благоговением, трепетом и ужасом на лице. Одни говорили правду, другие лгали, но все утверждали, что она творение заклинателей, обращенная, измененная магией, наделенная даром предвидения.

Маккивер и сам был измененным. На собственной шкуре он испытал губительную силу, разделившую его сущность на две половины, сделав одну из них кровожадным чудовищем. Но что за магия могла так обезобразить женское лицо? Каким монстром нужно быть, чтобы сотворить подобное?

Она говорила о его смерти. Смерти Маккивер не боялся. Он уже не раз переживал муки вместе со своими жертвами. Вряд ли его жизнь представляла хоть какую-то ценность. Жить ради мести? Бессмысленно. Те, кто были повинны в случившемся, давно умерли, и наверняка сполна расплатились с самой Тьмой за все прегрешения.

Он пытался свести счеты с жизнью. Смертельные побоища, в которых он побывал за минувших два десятка лет, не пережил бы никто. Но Зверь не давал умереть. Самые страшные раны заживали на глазах. Если была хоть какая-то надежда на то, что смерть все же возможна, стоило рискнуть. Слова Многоликой заставили его задуматься.

Амелия. Она желала, чтобы он жил. Но хотела ли она, чтобы он был монстром? Разве за монстра она отдала свою жизнь? Он убийца, и не только в обличье Зверя, даже оставаясь человеком, он творил страшные вещи. Таким Амелия его не знала, и вряд ли хотела бы знать.

Брошенные в лицо слова задели. Породили вопросы и посеяли семена сомнений в душе. Пока у него не было ответов. Как не было и ответа на главный вопрос: зачем Оракул помогает ему? Люди говорили, что чужими судьбами она играет, как марионетками по своему усмотрению. Может, она играет и с ним?

Он услышал, как вдалеке, щелкнула тетива. Маккивер резко поднялся и стрела пробила ногу выше колена. Гаррет зарычал от боли и гнева. Зверь внутри встрепенулся.

Обломав древко стрелы, проклятый быстро вытащил ее из ноги, и, вдруг замер, принюхиваясь. Наконечник был чем-то смазан. Исцеление началось, но неприятное жжение, разгоняемое кровью, ощущалось уже по всей ноге.

Зрение, усиленное во много раз, позволяло разглядеть за деревьями фигуры людей и всполохи огня. Клеймор[8] покинул ножны с характерным лязгом, Гаррет ловко раскрутил тяжелый двуручник. До острого слуха донесся свист рассекающих воздух стрел. Взмахнув мечом, Маккивер отбил их, но одна все же угодила в предплечье, и шотландец грязно выругался.

Ржание лошадей, топот копыт, крики. Его окружали. Двое всадников, мчались прямо на него. Один из них на ходу соскочил с лошади, и бросился в атаку. Сталь обагрилась теплой кровью. Второй всадник напал со спины. Но Маккивер развернулся, выбил из рук неудачливого вояки меч и мощным ударом отправил его во Тьму.

Вновь обрушились стрелы. Проклятый не успел увернуться и еще одна попала прямо в грудь. Резкий неприятный запах защипал глаза. Все поплыло и закружилась голова. Действительность отошла на второй план, сопровождаясь странным гулом и звоном в ушах. Ноги подкосились, и Гаррет рухнул на колени, выронив двуручник. Он ощутил тяжесть, словно по венам вместо крови бежал расплавленный свинец. Руки онемели, и ему с трудом удалось вытащить стрелу из груди. Вдох. Все померкло, он повалился на землю.

Минута, вторая, третья. Он так и не понял, сколько прошло времени. Вкус собственной крови немного отрезвил. Маккивер зашелся кашлем и приподнялся, пытаясь встать. Вокруг уже были люди.

— Ты смотри! Не обманула чертова ведьма! Даже зелье сработало.

Гаррет увидел чьи-то ноги. Добротные сапоги из мягкой кожи говорили о том, что перед ним не простолюдин. Ему стоило только поднять взгляд, чтобы окончательно в этом убедиться. Одежды из дорогих тканей, меховая накидка, перекинутая через плечо, и лук. Холеное лицо с легкой щетиной, русые волосы до плеч. Он был смел, раз подошел столь близко, либо очень глуп.