Донырнуть до звезд (Сборник) - Сергей Лукьяненко

Почему-то не было страшно.

А потом включилось радио.

Максим даже вздрогнул от шороха. Там, на станции, кто-то нажал кнопку на пульте. Максим догадывался, что кнопку нажала пушистая черная лапка – глупое животное постоянно норовило забраться спать на теплые приборы.

– Ну, зараза, скажи мне что-нибудь, – попросил Максим.

В наушниках шелестело. Аппаратура прилежно усиливала слабые кошачьи шаги. Потом Кот лег и заурчал.

– Говори же! – крикнул Максим. – Почему ты молчишь?

Кот мурлыкал – тихо, уютно. Наверняка он слышал его голос. Но он никогда не умел говорить, потому что был всего лишь котом – любившим поспать на хозяйских коленях, полакать молоко или поохотиться за мышами.

– Ну скажи что-нибудь, – сказал Максим. – Скажи, и я вернусь. Еще успею, наверное… Скажи! Тебе же плохо будет, дурак, одному!

Кот мурлыкал. Он лежал на теплой приборной доске, слышал голос хозяина – недовольный голос. Хозяин сердится, что он лежит на приборах, – понимал Кот своим маленьким кошачьим умом. Но хозяин был где-то далеко, и прятаться не требовалось…

– Ты еще не понимаешь… – прошептал Максим. Маленькая звезда – Солнце – снова взошла над его головой. – Любовь – она как воздух… ее не замечаешь, пока она есть. Вот если я не вернусь… а я ведь не вернусь.

– Хватит, – раздраженно ответил Кот. – Любовь и шантаж несовместимы!

– Еще как совместимы, – откликнулся Максим. – Ну, уговори меня!

– Возвращайся, – попросил Кот. – Никакой любви не существует, но… Два месяца, а вокруг – только мыши! Это ужасно! И я не смогу налить себе молока!

– Ответ неправильный, – сказал Максим. – Любовь – это не только эгоизм.

– Прошу тебя, – нервно сказал Кот. – У тебя еще есть шанс добежать. Я… я очень хочу, чтобы ты вернулся. Нет, я вовсе не люблю тебя, но мне нравится спать с тобой под одеялом.

Максим засмеялся.

– Ты повторил слова одной женщины, Кот, – сказал он. – Но ответ неверный. Любовь – это не только удовольствие.

– Здесь только камни и звезды, – сказал Кот. – Мыши не в счет. Здесь одиноко… даже для кота. Вернись!

– Ты почти прав, но не совсем, – ответил Максим. – Любовь – это не только страх. Ну?

Заверещал сигнал – кислорода осталось ровно на обратный путь.

– Я не знаю, что сказать, – признался Кот. – Я не знаю, что такое любовь. Я всего лишь кот. Ты бы еще мышей попросил с собой поспорить! Или конопляный куст, что растет в углу купола, на философский диспут вызвал! Я кот, кот, понимаешь? Животное, не умеющее говорить! Ты придумываешь себе собеседника и пьешь самогон. Ты даже решил героически задохнуться. А тебя на Земле ждет мама! И миллиард женщин – кроме той дурехи, что считала любовь ловушкой для простаков, эгоизмом, сексом и страхом одиночества! А та дуреха была всего лишь слишком молодой, чтобы полюбить! Ты пробовал снова с ней встретиться, Максим? Или думаешь, что все и всегда должны идти тебе навстречу? Я-то пойду, я лишь твоя фантазия. А она ждет, чтобы ты пришел первый. Пусть через год, два, три года – но пришел!

Максим посмотрел на всходящее снова Солнце. Далекий луч уколол его в зрачок – быть может, это был тот самый фотон, что когда-то отразился от его глаз и ушел в небо.

– Поздно, тебе уже не успеть… – вздохнул Кот.

– В баллоны всегда закачивают больше воздуха, чем положено по инструкции, – сказал Максим. – Это защита от дурака. Я успею. Я-то знаю, что такое любовь.

Обратно со второй Барнарда летело немного пассажиров. Молодой человек, отсидевший полугодовую вахту на Точке Равновесия, их приятно удивил. Хвастался проделанной научной работой и написанной за последние два месяца диссертацией, очень смешно рассказывал, как от одиночества разговаривал и даже ругался со своим котом, как гнал самогон в построенном предшественниками аппарате, а под конец даже нашел кем-то заботливо выращенный куст конопли, но выполол его с корнем. Похоже было, что время он провел с большим удовольствием – что даже удивительно для такого весельчака и жизнелюба.

– Купи кошку, – сказал Максим.

Он был в отпуске и о делах старался не говорить. Но приехавший к нему голландский астрофизик через месяц улетал на Точку Равновесия.

– Почему кошку? Почему не кота? – Голландец на миг задержал ручку над органайзером. Он был очень серьезен и деловит – почти как немецкие агрономы.

– Обещал… – туманно объяснил Максим.

Голландец записал. Он знал, что надо доверять советам бывалых людей.

Сердце снарка

Темное дерево палубы было влажным, там, где въелась соль, шероховатым и очень, очень теплым.

Роберт уселся на сложенный бухтой гарпунный трос. Достал портсигар. Закурил. Папиросы были настоящие, с Земли. Хорошо размороженные – не потеряли ни формы, ни вкуса.

Клиенты запаздывали. Они всегда запаздывают, даже если им нужно спешить, если счет идет на дни и часы. Им все в новинку – небо в сплошной пелене фиолетовых облаков, горные пики на западе, бескрайний океан на востоке, узкая лента города между предгорьями и берегом…

Город они называют поселком. Роберт их понимал. Он видел земные города – на экране. Для землян Лазарь-сити не город.

С соседнего судна его окликнул Мигель. Попросил закурить. Роберт кивнул. Мигель позвал сынишку, но тот возился со стоячим такелажем, придирчиво, как это умеют только влюбленные в море дети, проверяя ванты и штаги сантиметр за сантиметром. Мигель махнул рукой, сошел по мосткам на пристань, поднялся на «Напасть». Роберт протянул ему портсигар, Мигель закурил и уселся прямо на палубу, у ног Роберта. Некоторое время они молчали. Смотрели на север, где над посадочной площадкой тревожно вились птицы.

– Говорят, их всего четверо, – сказал Мигель.

Роберт пожал плечами. Корабль с Земли прилетал раз в три месяца. Иногда он привозил больше десятка клиентов. Иногда, очень редко, одного или двух. На памяти Роберта не было случая, чтобы никто не прилетел.

– Мне Дэнис сказал, – пояснил Мигель. – У него сестра в диспетчерской. Знаешь?

– Знаю.

Роберт сплюнул через борт. Мигель неодобрительно поморщился. Пока судно у берега, плевать или гадить в море – значит гневить судьбу. Но Роберт плевал в море. На судьбу он тоже плевал. Роберт был моложе Мигеля. Он был удачлив. И они были друзьями.

– Кому-то не повезет, – сказал Роберт.

– Хосе, – сказал Мигель убежденно. – Он без клиента.

Они посмотрели направо – будто в первый раз видели «Счастливый шанс». Судно Хосе и впрямь не внушало доверия. Когда-то это была крепкая, надежная фелюка, но пару лет назад она потеряла одну мачту. Восстанавливать ее Хосе не стал, и теперь судно выглядело будто непомерно большая баланселла. По сравнению с ухоженными шлюпами и тендерами она казалась неуклюжей, по сравнению с маленьким кечем Мигеля – несуразной.