Расколотое небо - Кори Маккарти

– Правила? – спросил он.

– Никаких. Скажи «сдаюсь», когда больше не сможешь выдержать.

– Идет.

Чейз быстро убедилась, что он не боится ее бить. Его первый удар задел ей плечо. Закрутил на месте. Она развернулась обратно и ударила его в челюсть, с удовлетворением услышав шумный выдох. Надвигаясь на него, она целилась ему в живот. В нос. Она метила во все уязвимые места, пока не запыхалась. Похоже, он именно этого и ждал.

Он ударил ее в лицо. Она упала, и он придавил ее грудь к мату, навалившись ей на спину. Рекреация взорвалась голосами.

– Нам не нужно быть врагами, Чейз.

Он дышал ей в ухо. Хрипло и напряженно: так парни дышат, когда поцелуй заходит дальше простого соприкосновения губ. Она закрыла глаза и сосредоточилась на драке, но что-то в ней реагировало на его близость и на навалившийся на нее вес. Не время… совершенно не время.

– Ты мне поддался! – упрямо бросила она, скорее для того, чтобы поддержать в себе злость.

– Ты могла разбиться. Ты не слушала своего ОРП. Ты не остановилась бы, пока вы оба не отключились бы – до верной смерти. – Она попыталась выкрутиться из-под него, но Тристан крепче схватил ее за руки и сильнее вдавил в мат. – Разве ты не слышала, что он умоляет тебя прекратить?

Чейз сбросила с себя Тристана. Истина разъярила ее так, как он даже вообразить себе не мог. Ей даже показалось, что ее глаза закрыла красная пелена. И на языке у нее появился вкус крови.

– За смелость платим, – услышала она себя.

Это были слова Торна: его жесткая мантра из того лета, которое она провела у него на базе, в беспрестанной муштре. Беспрестанно выкладываясь по полной ради его внимания.

Она выбросила руку вперед, но Тристан уклонился, полоснув рукой по ее локтю и ударив ее в живот. Ринг закружило под восторженные крики.

– Послушай меня, – начал Тристан. Они уже не валялись на полу. Ближайшие зрители – те, которые прислушались бы, – наверняка могли его услышать. – Как бы ни сбоило твое понимание успеха, твой ОРП не должен платить за твою смелость своей жизнью.

Чейз посмотрела на Пиппина и убедилась, что он это слышал. Он медленно закрыл глаза и поежился.

Тристан ударил ее, пока она на него не смотрела. Не сильно – но прямо в лицо. Она закрыла глаза и тряхнула головой. Он придвинулся к ней и крепко обхватил руками.

– И знаешь что? Когда ты злишься, ты становишься плохим пилотом, Чейз.

Он сделал шаг назад. Она шумно втянула в себя воздух. Все остальное можно было ставить под вопрос. Ее характер, ее моральные качества. Ее сообразительность. Но не пилотирование. Ни в коем случае не ее пилотирование!

Больше у нее ничего не было.

– Ах ты жопа!

– Мы закончили, – заявил Тристан.

Он собирался сказать «сдаюсь». Поддаться ей – снова.

Она рванулась вперед. Шагнула прямо под мощный удар Тристана.

И упала, словно птица с подбитым крылом.

23. Ястребиные круги: Поиск места посадки

Будильник включался каждый час.

– Чейз! – Пиппин растолкал ее на ее верхней койке. Было только около двух ночи, но, по ощущениям, они выполняют эту процедуру уже вечность. Она села – и комната накренилась. Он вручил ей стакан воды, и она сделала несколько небольших глотков. – Пусть бы это делал Стрела. Это же он устроил тебе сотрясение.

– Я могла бы остаться в лазарете.

– И чтобы Кейл устроил нам скандал за такой идиотизм? Спасибо, не надо. – Он принял у нее стакан и дотронулся до ее головы сбоку, щупая шишку, поставленную мощным финальным нокаутом Тристана.

– Опухоль уже меньше.

Он плюхнулся на свою койку.

– Мне не нравится, что ты за мной ухаживаешь. Я еще тебя не простила.

Он проигнорировал ее слова.

– Увидимся через час.

Чейз заснула против своего желания: словно мир закутался в черный плащ и исчез. Когда будильник зазвонил в следующий раз, она смотрела, как Пиппин бредет к столику, чтобы его отключить.

– Отлично. Ты не спишь, – сказал он.

Она уже сжимала зубы, готовясь выяснить с ним все раз и навсегда.

– Ты даже не хочешь узнать, почему я зла на тебя.

Он сел за свой стол.

– Не хочу. Но мне хотелось бы узнать, почему тебе вдруг захотелось говорить о чувствах. Это не в нашем стиле, Чейз.

– Ты все время проводишь с другими. С Ромео и Стрелой. И ты меня избегаешь…

– Я тебя избегаю, потому что ты на меня наседаешь. Я ведь сказал, что прошу меня не трогать. – Он вздохнул. – Учти: я пытался с тобой поговорить в какой-то момент, но ты от меня отмахнулась.

– И теперь ты от меня отмахиваешься?

– И теперь я веду себя так, как всегда, когда мы были вместе. И еще две недели назад тебе это вроде как нравилось, смею добавить.

Может, Пиппин прав. Разве они не всегда так себя вели? Саркастические шутки. Резкие и короткие разговоры. Но тогда, если это действительно так, с чего она внушила себе, будто они – лучшие друзья? Потому что он – ее сосед по комнате? Ее ОРП?

Волна одиночества захлестнула ее, и она ударила кулаком по подушке. Голова у нее пульсировала болью.

– Ну, может, теперь мне захотелось про тебя узнать. – Она поменяла тактику. – Ты в норме?

– Я? Травма головы была не у меня.

– Я имею в виду – вообще. Твоя уклончивость…

Она надеялась, что он дополнит это сам.

– В норме ли я? – Он потер лоб. – «Норма» – одно из самых неточных слов языка. Я соглашусь, что я «в норме».

В комнате воцарилось напряженное молчание. Чейз не могла придумать, как его разорвать.

– Моя очередь еще не кончилась? – спросил он. Злость и усталость поднялись в его голосе переплетенными змеями, а лицо даже в темноте казалось красным. – Ладно, у меня есть хороший вопрос. Тристан – следующий?

– Следующий в чем?

– Следующий парень, которого ты задуришь, а потом умотаешь от него быстрее, чем «Стрикер» из каньона. – Не успела она ответить, как он проковылял обратно к койке, так что ей больше его не видно было. – Бедняга Бунтарь. Он еще в себя не пришел, а ты уже переключилась на другого.

– Мне Тристан не нужен. Я хочу победить его на испытаниях – использовать его, чтобы показать правительственной комиссии возможности «Стрикеров». Тристан это понимает.

– Ты никогда не называешь меня Генри.

– Чего?

– Ты называешь его Тристаном, а меня всегда зовешь Пиппином. Никогда не зовешь по имени.

– Я не знала, что тебе этого хотелось бы, – удивилась она вслух. А действительно – почему она называет Тристана по имени? Даже мысленно. – Но я дралась с Тристаном. Он устроил мне сотрясение. Это что, по-твоему, похоже на увлечение?

– Да.

– Он просто еще один пилот «Стрикера». Как Сильф.

– «Феникс» не похож на «Пегаса». Их натаскивали нас сбивать, Чейз, – сказал Пиппин. – Стрелу знакомили с маневрами уклонения, которых мы еще не учили. Когда мы взлетим с ним на главном шоу, он нас уничтожит. Не забывай об этом. А не о его мужской привлекательности.

– Мужской привлекательности? – Чейз засмеялась. – Пип, сейчас не время превращаться в супергея.

– Да. Не время быть собой. Попала в точку, Никс.

Молчание.

Она перевесилась через край койки, чтобы посмотреть на него. Шишка у нее на голове моментально потяжелела.

– Эй…

– Я не хочу ничего тебе объяснять, Чейз. Не. Спрашивай.

– Мне не нужно объяснять. Я знаю, что ты…

– Просто заткнись! – Он встал, так что они чуть не стукнулись головами. Чейз села, чтобы смотреть на него. Лицо у него было такое, будто он вот-вот заплачет, но глаза оставались сухими. – Позволь я скажу тебе ясно. – Он обеими руками указал себе на грудь. – Это моя жизнь. – Потом он указал на нее. – А это – твоя. Обещаю не разнюхивать ничего про твои мерзкие интрижки, а ты не касайся моей ориентации.

Молчание, окутавшее их, оказалось холодным. Чейз пробрала дрожь.

– Я… мне жаль.

– Знаю. – Пиппин снова нырнул в койку. – Засыпай, – проворчал он так решительно, что она не стала спорить.

Чейз не могла пошевелиться. Неожиданностью это не было. Она никогда не замечала, чтобы Пиппин интересовался парнями, но его определенно не интересовали девицы. Чейз не поднимала эту тему, дожидаясь, чтобы он дозрел до разговора. Она даже несколько раз представляла себе его. Пиппин заставит ее сесть напротив него и скажет: «Я – гей». А она ответит: «Ну, конечно». И все уладится. Будет принято к сведению.

Она не думала, что это вырвется посреди ночи, словно пощечина. Пиппин достаточно сообразителен, чтобы задурить ей голову. Он никогда не стал бы говорить ей нечто настолько важное, пока не был бы к этому готов – и тем не менее, похоже, все получилось именно так. Она его подтолкнула. Чейз внезапно почувствовала себя жестокой: чувство вины было даже сильнее, чем когда она игнорировала его мольбы во время гонки.

Тристан был прав, что вышиб из нее гордость.

Когда будильник зазвенел снова, она спрыгнула со своей кровати на трясущихся ногах и отключила его. Пиппин похрапывал. Шишка у нее на голове болела от прикосновения, но это было гораздо легче терпеть, чем мысль о том, что она это заслужила.