Растоптанная гордость - Джульетта Армстронг

Но Сильвия тут же прогнала от себя эти мысли. Ясно, что все дело в деньгах. Если у человека много денег, он устраивает роскошное жилище, а в окружении красоты может позволить себе быть спокойным и доброжелательным. Вот чем объясняется обаяние Тэссы и благожелательность Джулиана.

Но обаянию Тэссы трудно было не поддаться, и Сильвия призналась себе, что, если бы не неприязнь к Джулиану, она полюбила бы девушку, как и Дафни.

«Пусть это нечестно с моей стороны, — твердила она себе, сопротивляясь порывам великодушия, — но не надо ждать от меня того, чего я не могу дать. Даже если забыть о поступке Джулиана, достаточно того, как отнеслись ко мне его тетка и кузен. В общем, все трое хороши. Со мною так никто еще не обращался».

Перебирая эти горькие воспоминания и одновременно сгорая от стыда, Сильвия встретила Тэссу с прохладной учтивостью, вежливо, но без тени подлинной теплоты, похвалила свадебные подарки. Зато, разглядывая разложенные в библиотеке роскошные кружева ручной работы, она так увлеклась, что не заметила, как все давным-давно перешли в другую комнату.

Смущенная, Сильвия направилась к открытой двери, но на пороге застыла, обнаружив, что путь отрезан — навстречу ей спешил Джулиан. Прикрыв за собою дверь, он удивленно воскликнул:

— Сильвия, я не знал, что вы здесь! Мне казалось, вы с остальными. — В искренности этого возгласа нельзя было сомневаться. — Весь день я старался не попадаться вам на глаза.

Сильвия покраснела:

— Я собиралась уходить. Увлеклась кружевами и не заметила, что все уже вышли.

— А мне бы хотелось думать, что вы замешкались здесь нарочно и поджидали меня. — Он смотрел на нее в упор. — Разумеется, я знаю, что все не так, но это всего лишь желание, а над желаниями мы не властны.

— О подобном я и помыслить не могла, — натянуто проговорила она. — А теперь позвольте мне уйти.

— Подождите минуту. — Голос Джулиана насторожил Сильвию. Лицо его побледнело, несмотря на загар, на нем появилось напряженное выражение. — Я не намеревался преследовать вас, но раз уж мы встретились здесь, в моем святилище…

Сердце Сильвии заколотилось.

— Если вы дотронетесь до меня хотя бы пальцем… — с угрожающим спокойствием проговорила она.

— О нет, Сильвия, я не собираюсь целовать вас против вашей воли. — Он подошел совсем близко и оперся рукой о стол, возле которого она стояла. — Я собираюсь совершить нечто еще более неожиданное, моя милая, упрямая, моя вечно надутая Сильвия. Я прошу вас явить невиданную милость и простить несчастному страдальцу все его прегрешения. — И уже совсем смиренно он закончил: — А еще я прошу вас выйти за меня замуж.

— Выйти за вас замуж?! — Сильвия изумленно смотрела на него. — Да вы, должно быть, с ума сошли!

— Вы уже говорили мне это тогда, в Глостершире. — Он смотрел на нее в упор. — Но, быть может, теперь, когда я смирился, вы найдете другой ответ.

Сильвия молчала, внутри у нее все трепетало.

— Мой ответ известен вам заранее, — наконец проговорила она. — Как вы могли подумать, что я соглашусь? Ведь я не давала вам ни малейшего повода.

— Конечно же не давали. Ни малейшего, — покорно согласился он, и тут же его голос изменился: в нем зазвучали страстные нотки. — И все равно стена, воздвигнутая вами, искусственная. Если бы вы отказались от своей гордыни и прислушались к собственному сердцу, вы спустились бы с невероятных высот… прямо в мои объятия.

Сильвия попыталась возразить, но он перебил ее:

— Неужели вы не видите, Сильвия, что с вами происходит? — Теперь в голосе его звучали нежность и сочувствие. — Вы боретесь с тем, что гораздо сильнее вас. Но вы заранее обречены на поражение.

— Да как вы смеете говорить мне такие вещи? — выпалила она.

— Потому что я знаю, что это правда. — Он повернулся к ней спиной. — Обняв вас тогда на вокзале, я почувствовал, как забилось ваше сердце. А ваши губы… всего на мгновение, но они будто ожили. Я тогда понял, что нужен вам так же, как и вы мне. Вот и сейчас, Сильвия, — он ликующе улыбнулся, — у вас чуточку сдавило горло. Так ведь? Нет, вы неравнодушны ко мне, как бы усердно ни притворялись.

Гнев охватил Сильвию. Гнев и стыд. Она прекрасно понимала, что в его словах есть доля правды. Она и впрямь едва не поддалась, но вовремя спохватилась, возненавидев себя за слабость. Ее задела безжалостность, с какой он только что обличил ее в непоследовательности. Эту непоследовательность она пыталась скрыть даже от самой себя.

— Вы просто самонадеянный болван, — проговорила она ледяным тоном. — Еще ни один мужчина мне не был так безразличен, как вы.

Лицо Джулиана омрачилось.

— Если бы я принял ваш вызов и был бы с вами еще более откровенен, я все равно не испытал бы разочарования, — резко проговорил он. — Одному Богу известно, почему так случилось, что мы полюбили друг друга. Уверяю вас, я вовсе не собирался терять из-за вас голову, но я не такой гордец и не боюсь признаться, что буквально схожу с ума по вас. Хоть вы и сопротивляетесь. Однако если я готов признать поражение, то и вы могли бы спустить боевые знамена. В конце концов и так все получается по-вашему. Я принял у вас этот чек на смехотворно завышенную сумму, и вы можете считать себя полностью свободной от каких-либо обязательств передо мною. — Он беспомощно пожал широкими плечами. — Ну что еще я могу сделать?

— Чего вы точно не можете, так это заставить меня полюбить вас. — Слова поспешно сорвались с ее губ. — Уж коль случился этот разговор, знайте: я никак не хотела признаться самой себе, что считаю вас привлекательным. Но это не назовешь любовью. Я скорее умру, чем выйду за вас замуж.

Джулиан молчал, еще больше побледнев.

— Если бы я слишком хорошо не знал вашу натуру, — наконец проговорил он, — я бы мог принять вас за одну из тех жеманниц, которых трогает слюнявая сентиментальность, но они до смерти боятся подлинной, открытой страсти, на которой основана истинная любовь между мужчиной и женщиной. Но к этому типу вас не отнесешь, вы просто не хотите позволить себе полюбить меня. В этом-то вся беда. — Он горько усмехнулся. — Вот вы говорите, что скорее умрете, нежели выйдете за меня замуж. А на самом деле вы готовы пожертвовать своим и моим счастьем, только бы не отказаться от своей дурацкой упрямой гордости.

Мысли Сильвии путались.

«Предположим, он прав. Предположим, то чувство, с которым я борюсь, и есть любовь. Тогда понятно, почему я в последнее время не нахожу себе места, — в моей душе происходит борьба». Но Сильвия так и не нашла сил признать это вслух. А Джулиан вдруг подошел к книжной полке и взял с нее какой-то томик.