Ревизор Возвращение в СССР 7 (СИ) - Винтеркей Серж

– Вы стойте, а я, пожалуй, пройдусь, посмотрю на гостиницу Россия.

– Не хочешь вовнутрь попасть? – удивился отец, кивнув в сторону Мавзолея.

– Стоять долго, – постарался отмазаться я. – Успею ещё…

Я три раза отстоял эту очередь когда-то. Мне было лет десять. Лето. Родители меня никуда не вывезли на летний отдых, и я был предоставлен сам себе. Советские дети перемещались по городу куда и как хотели. Время было совсем другое. На одинокого десятилетнего мальчишку даже в метро на турникетах никто внимания не обращал. Не говоря уже про автобус. Мы мотались, куда хотели. Никто из приятелей со мной не захотел пойти. Далеко, родители заругают, заблудимся – ответили мне пацаны со двора. А я уже собрался!

Пришлось ехать одному. Сначала сорок пять минут на автобусе до станции Каширской, потом спустился вниз в метро, а куда ехать-то и не знаю. Знаю только то, что Мавзолей на Красной площади. Спросил у какой-то тётеньки в вагоне, как доехать до Красной площади? И мне ответили, рассказали и показали на схеме! Решиться в одиночку посетить Мавзолей казалось чем-то трудным, дерзким и одновременно таинственным. Это был вызов. И товарищам, и самому себе.

Окрылённый чужой помощью и соучастием в вагоне, выйдя из метро на станции «Проспект Маркса», я смело обратился к незнакомым людям с просьбой показать мне дорогу на Красную площадь. И мне показали. Никого не удивил одинокий пацан, шастающий в центре города. Очередь в Мавзолей тогда начиналась сразу за углом Исторического музея. Наивный и любопытный я не понял, куда стоят все эти люди и вообще не обратил на них внимания и бодро зашагал через всю площадь к Мавзолею.

Метров за пятьдесят до поворота к Мавзолею милиция огородила очередь с двух сторон переносными металлическими ограждениями и строго следила за порядком. Наивно подойдя к одному из милиционеров перед самым входом, я спросил, как попасть за ограждение к людям?

– Очередь видишь? – спросил он меня, показывая куда-то вдаль.

Надо встать в очередь! – понял я и пошёл искать её начало. Пока нашёл, почти с площади вышел. И стоял потом на жаре часа три.

Милиция следила за каждым шагом людей в очереди, пока мы медленно двигались по площади. А люди в штатском стояли по всему маршруту внутри и не давали никому ни приблизиться к Ленину, ни притормозить возле него. На очень приличной скорости мы сделали обход вокруг ложа с телом Ильича и очень быстро оказались на улице. Первый раз я вообще не понял, куда надо было смотреть. Из солнечного дня мы попали во внутренний полумрак Мавзолея, шли по лестнице, глаза долго привыкали к темноте, потом вышли в зал, где очень ярко светили лампы. Глаза опять стали привыкать к свету. Потом опять тёмные переходы и лестницы и опять яркое солнце. До сих пор помню своё недоумение и разочарование. Что это было? И ради этого я отстоял на жаре три часа?! Нет, не может быть! Что я скажу пацанам во дворе? Ничего не видел? Пока проморгался, уже и на улице оказался?

Я встал в очередь опять. Она уже была чуть-чуть покороче, на два с половиной часа, а не на три. Во второй раз я хотя бы увидел ярко освещённые лицо и кисти Ленина. Всё остальное показалось сплошным тёмным пятном. Только с третьего раза я разглядел, что Ленин лежит в костюме и ботинках. Но для этого пришлось ещё раз приезжать, третий раз занять очередь в Мавзолей, в тот же день я не успел.

Зато было что во дворе рассказать!

Воспоминания нахлынули на меня. Стоять в очереди в четвёртый раз? Что я там не видел? Ну уж нет. Не в этой жизни! Ха-ха! Будем считать, что я посетил сие учреждение авансом на несколько жизней вперед.

– Пойду прогуляюсь, осмотрюсь, – сказал я своим. – Через два часа я буду ждать вас у памятника Минину и Пожарскому. Договорились?

Мило улыбнувшись, я пошёл от них прочь. Хотят стоять полдня, пусть стоят. Может, надо было их подготовить к тому, что их ждёт резкая смена мрака и света? А как объяснить, откуда я все это знаю? Разберутся, думаю, не маленькие. Лишь бы Диана не начала права качать, если её подталкивать к выходу начнут, когда она решит получше там осмотреться. Это не музей, детка, где можно стоять часами, любуясь произведением искусства. Да уж, скандал нам не нужен! Впрочем, не настолько она все же избалована.

Моё внимание привлекла ныне снесённая гостиница Россия. Какая же она огромная! Помнится, её возвели на фундаменте восьмой несостоявшейся сталинской высотки. А в 21 веке на этом месте парк Зарядье. Он же большой, чёрт подери, неужели это таких размеров гостиница? Издали кажется огромной, а вблизи?.. Пойду посмотрю.

Пока я шёл, всё не мог понять, под сталинскую высотку фундамент забубенили нехилый, на нём гостиница потом сколько лет ещё стояла, а потом что, разобрали? И парк Зарядье как раз над этим фундаментом разбит?

Гостиница потрясла, конечно, размерами. Когда водил сюда в прошлой жизни в концертный зал подруг, даже внимания не обращал. Ну, большая и большая. Или не до архитектуры было, когда девушка рядом?.. Сейчас же стоял и любовался, поражаясь в очередной раз размаху и смелости замыслов архитектора. Не стеснялись они ни в желаниях, ни в средствах!

На обратном пути наткнулся на бабульку, торгующую газировкой прямо с передвижного лотка. Четыре гранёных стакана. Пока бабулька один стакан моет, в другой наливает, третий кто-то ещё пьёт, четвёртый ей пустой уже мыть ставят.

Рискнуть здоровьем, что ли? Уж очень пить хочется. Ведь пил же в детстве без малейших сомнений, и не болел же никто раньше! Это я Ковидом запуганный, а люди вокруг вообще не задумываются поди. Если спросить, не поймут или вообще за ненормального примут. Эх, была – не была!

Встал в очередь. Без очередей никак. Очереди – это советский образ жизни.

– Вам с сиропом? – спросила меня газировщица.

– Да, пожалуйста.

– С вишнёвым или грушевым?

– С вишнёвым, – дал десять копеек. Газировщица вернула шесть копеек сдачи. Значит, стакан газировки в розницу четыре копейки. А в автомате три…

Ну ладно – Россия Россией, а делать мне еще что два часа, не меньше? Ага, тут же ГУМ рядышком. Почему бы и не зайти? Там, по крайней мере, тенечек. Да и нужно глянуть, вспомнить, чем ассортимент от нашего провинциального отличается.

Ну да, отличается! Только зашел, как в памяти сами стали всплывать мои визиты в детстве. Когда был мелким, ГУМ казался вообще бесконечным. Сейчас шел и наслаждался. Прохлада. Людей довольно много, но никто не толкается. Привычно вышел на анфиладу на втором этаже, стал над центральным проходом, чтобы осмотреться. Кое-где стояли длинные очереди, что означало, что могли продавать дефицит. Это был основной принцип любого крупного магазина в Москве – если народ толпится, надо идти и смотреть, что выкинули.

Направился к одному из павильонов, возле которого толпилось множество взволнованно переговаривающихся женщин разных возрастов. Подумал, что может удастся девчонкам что-то прикупить. Не прогадал. По разговорам и перешептываниям понял, что выкинули чешскую бижутерию. Точно помнил, что это дефицит, за которым милые дамы гонялись с особым азартом. Встал в очередь. Пока стоял, прикидывал, что смогу себе позволить. Здесь со мной Галия и Диана. Соответственно, необходимый минимум – два подарка. Но ведь в Святославле еще мама и Инна. Им тоже хотелось бы привезти что-то красивое, что их порадует. Бабуля украшениями не баловалась. Ей надо будет что-то другое придумать, как и Никифоровне. То есть, в идеале мне надо четыре подарка прикупить. С собой у меня около 14 рублей. Не густо, но если цены не кусачие, то вполне хватит.

Стоял в очереди долго. Соседки по очереди волновались, перебегали с места на место, менялись местами, отбегали посмотреть, что осталось. Периодически раздавались разочарованные возгласы вроде «черные брошки закончились» или «браслеты только светлые остались, другие разобрали». Каждый такой возглас порождал волну обсуждений на тему, как долго еще стоять, и что удастся купить. Иногда приносили радостные новости типа «только что браслеты новые вынесли, красивые…».