Цветы для Элджернона - Дэниел Киз

Сколько дверей предстоит открыть! Люди должны понять, насколько важна такая работа. Уверен — фонд не откажет мне.

Но я устал от одиночества. Нужно рассказать обо всем Алисе.

Позвонил Алисе. Я нервничал и, должно быть, говорил не совсем внятно, но как же приятно было вновь услышать ее голос! Казалось, она тоже рада. Она согласилась повидаться со мной, и через мгновения я уже сидел в такси, проклиная уличные пробки.

Я не успел постучать — Алиса распахнула дверь и кинулась мне в объятия.

— Чарли, мы все так беспокоились за тебя! Мне снились ужасные сны, будто ты лежишь мертвый или бродишь, потеряв память, по трущобам. Почему ты не давал знать о себе? Что тебе помешало?

— Не ругай меня. Мне надо было побыть одному и найти ответы на множество вопросов.

— Пойдем на кухню, я сварю кофе. Что ты делал все это время?

— Днем — думал, читал и писал. По ночам — странствовал в поисках самого себя и открыл, что Чарли подглядывает за мной.

Она вздрогнула.

— Не говори так. Никто не следит за тобой, у тебя просто фантазия разыгралась.

— Я чувствую, что я — это не я. Я занял принадлежащее Чарли место и вышвырнул его оттуда, как меня самого выкинули из пекарни. Я хочу сказать, что Чарли Гордон существует в прошлом, а прошлое реально. Нельзя построить новый дом на месте старого, не разрушив его, но Чарли уничтожить нельзя. Сначала я искал его. Я виделся с его — моим — отцом. Все, чего я хотел, доказать, что Чарли существовал в прошлом как личность и что именно этим оправдано мое собственное существование. Слова Немура, будто он создал меня, оскорбительны… Но я обнаружил, что Чарли существует и сейчас, во мне и вокруг меня. Это он вставал между нами. Оказалось именно мой разум создал барьер — эту помпезную дурацкую гордость, чувство, что у нас с тобой нет ничего общего, потому что я превзошел тебя. Ты вложила эту идею в мою голову. Но это не так. Это Чарли, маленький мальчик, он боится женщин, потому что мать била его. Неужели ты не понимаешь? Месяцы интеллектуального роста ничего не смогли сделать с эмоциональной схемой маленького Чарли. Каждый раз, когда я прикасался к тебе или представлял, как мы любим друг друга, происходило короткое замыкание.

Я был возбужден, и голос мой бил и бил по Алисе, пока ее не охватила дрожь.

— Чарли, — прошептала она. — Что я могу сделать? Как помочь тебе?

— Знаешь, мне кажется, что за последние недели я все-таки изменился. Сначала я бродил в темноте. Попытка самому решить проблему провалилась, но чем глубже погружался я в пучины снов и воспоминаний, тем яснее сознавал, что эмоциональные проблемы не могут быть решены так же, как интеллектуальные. Окончательно я понял это вчера вечером. Я твердил себе, что странствую во мраке, словно потерянная душа, а потом понял, что и вправду потерялся. Каким-то образом я оказался отрезанным от всех и всего. И то, что я искал на темных улицах — то есть в самом неподходящем месте — был способ сделаться частью людской массы, сохранив при этом интеллектуальную свободу. Мне нужно вырасти. Это — все…

Я говорил и говорил, выплескивая из себя сомнения и страхи. Алиса была моей аудиторией — я загипнотизировал ее. Я впал в лихорадочное состояние, и мне казалось, будто я весь горю. Но теперь передо мной был человек, к которому я не равнодушен. В этом-то и заключалась вся разница.

Груз оказался ей не по силам. Дрожь перешла в рыдания. Мой взгляд упал на картину над кушеткой — перепуганная краснощекая дева. Что испытывает сейчас Алиса? Я знал, что она отдаст себя мне, я хотел ее, но куда девать Чарли?

Если бы на месте Алисы была Фэй, Чарли не стал бы вмешиваться. Он стоял бы у двери и смотрел. Но когда я оказываюсь рядом с Алисой, он впадает в панику. Что плохого сделала ему Алиса?

Она сидела на кушетке, смотрела на меня и ждала, что я буду делать. А что я смогу сделать? Обнять ее и…

Не успела сложиться мысль, как пришло предупреждение.

— Что с тобой, Чарли? Ты побледнел.

Я сел рядом с ней.

— Что-то голова кружится. Это скоро пройдет. — Но я прекрасно знал, что если захочу Алису, Чарли не допустит этого, и мне станет только хуже.

Тут у меня появилась одна идея… Поначалу она показалась мне отвратительной, но я знал, что это единственный способ выйти из паралича — перехитрить Чарли. Если по какой-то причине Чарли боится Алисы, но не боится Фэй, я выключу свет, притворюсь, что рядом со мной Фэй, и все будет в порядке.

Ужасно, мерзко. Но если этот трюк сработает, я порву цепи, которыми Чарли опутал мои эмоции. Потом-то я признаюсь себе, что любил Алису… Другого выхода я пока не видел.

— Со мной все в порядке. Давай посидим немного в темноте, — сказал я и выключил свет.

Это будет нелегко. Мне придется представить Фэй, убедить себя до такой степени, что женщина, сидящая рядом со мной, превратится в Фэй. И даже если Чарли отделится от меня, чтобы понаблюдать со стороны, ничего у него не выйдет — в комнате темно.

Я подождал — симптомов паники не было. Совершенно. Я чувствовал себя спокойным и уверенным. Положил руку ей на плечо.

— Чарли, я…

— Замолчи! — крикнул я, и она испуганно отодвинулась. — Пожалуйста, не говори ничего. Просто позволь мне обнять тебя в темноте. — Я обнял ее, прижал к себе, и в темноте под закрытыми веками представил Фэй — с длинными светлыми волосами и белой кожей. Фэй, какой я видел ее в последний раз. Я поцеловал волосы Фэй, шею Фэй, и, наконец, губы Фэй. Я почувствовал, как руки Фэй гладят мою спину, плечи. Сначала я ласкал ее медленно, потом, по мере того как мое нетерпение возрастало, все смелее и смелее.

В затылке закололо. В комнате кто-то был — он напряженно вглядывался в темноту, стараясь разглядеть, что мы делаем. Я лихорадочно повторял про себя: Фэй! Фэй! ФЭЙ! Это же ее лицо стоит перед моими глазами, и ничто не встанет между нами… Она прижалась ко мне, и тут я вскрикнул и оттолкнул ее.

— Чарли! — Я не видел лица Алисы, но шок, испытанный ею, отразился в крике.

— Нет, Алиса! Не могу! Ты не понимаешь!

Я спрыгнул с кушетки и включил свет. Я был почти уверен, что сейчас увижу его. Но, конечно, не увидел. Мы были одни. Все, что произошло, случилось в моей собственной голове. Алиса лежала, блузка ее была расстегнута, глаза широко раскрыты, лицо горело.

— Я люблю тебя! — вырвалось у меня. — Но я не могу! Я не могу объяснить тебе, но если бы не оттолкнул тебя, я ненавидел бы себя до конца жизни. Не спрашивай, а то и ты возненавидишь меня. Все дело в Чарли. По каким-то неизвестным причинам он никогда не разрешит тебе стать моей.

Алиса отвернулась и застегнула блузку.

— Сегодня все было по-другому. Ты не боялся. Ты хотел меня.

— Да, я хотел тебя, но сейчас я был не с тобой. Я собирался использовать тебя, но ничего не могу объяснить. Я и сам почти ничего не понимаю. Давай согласимся на том, что я еще не готов. И не надо притворяться, что все в порядке, это только заведет нас в следующий тупик.

— Чарли, не исчезай снова.

— Я больше не буду прятаться. У меня есть дела. Передай, что я зайду в лабораторию через несколько дней — как только возьму себя в руки.

Когда я выходил из ее квартиры, меня трясло как в лихорадке. На улице я постоял немного, не зная, куда идти. Идти было некуда.

В конце концов я добрел до станции подземки и доехал до Сорок девятой улицы. Народу вокруг было мало, но я заметил блондинку, чем-то напомнившую мне Фэй. По пути к автобусной остановке я завернул в магазин и купил бутылку джина. В ожидания автобуса я откупорил бутылку прямо в пакете, вспомнив, что так делают пьяницы, и отхлебнул солидный глоток. Алкоголь обжег желудок, но на вкус был ничего. Когда подошел автобус, я уже купался в золотистом сиянии. Но ни капли больше. Я совсем не хотел напиваться.

Я поднялся по лестнице и постучал в дверь квартиры Фэй. Молчание. Я открыл дверь и заглянул внутрь. Она еще не пришла, но все лампы горели. Ей плевать на все. Почему бы и мне не стать таким же?

Вернувшись к себе, я разделся, принял душ, надел халат и стал ждать, моля о том, чтобы она никого не привела с собой.

Примерно в половине третьего ночи я услышал ее шаги. Захватив бутылку, я выбрался наружу и очутился возле ее окна как раз в тот момент, когда она открыла входную дверь. Я не собирался подглядывать за ней и хотел уже постучать, даже поднял руку, чтобы заявить о своем присутствии, но тут она сбросила и туфли, довольно улыбнулась и начала раздеваться. Я отхлебнул из бутылки. Нельзя, чтобы она думала, будто я подсматриваю за ней.

Я вернулся к себе и, не зажигая света, прошел через квартиру. Сначала я хотел пригласить ее к себе, но у меня все было слишком чисто и слишком много прямых линий подлежало искривлению. Здесь ничего не получится. Я вышел на площадку и постучал к ней — сперва тихо, потом громче.