Лабиринт - Дмитрий Болотин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуйте! Вы могли бы пропустить? – сказал я охраннику, который, увидев, что я подхожу к воротам, вышел из будки и уже начал открывать проход.
– Конечно. Здравствуйте! Я Виктор Петрович, – сказал мне мужчина крепкого телосложения, по лицу которого было видно, что он злоупотребляет алкоголем: об этом говорили небольшие мешки под глазами, трёхдневная щетина и сальные волосы.
– Я Андрей Александрович. Приятно познакомиться! Куда пошли остальные? – ответил я, протянув ему руку, которую он пожал с некоторым промедлением, видимо, не ожидая от меня такого жеста.
– Пройдите туда, думаю, они недалеко ушли! – охранник указал на главный вход самого большого трёхэтажного здания.
– Спасибо!
Я открыл тяжёлую металлическую дверь красной кирпичной постройки и вошёл в цех, в котором мирно простаивали огромные промышленные машины, выполненные из грубо обработанных металлических частей, скреплённых, наверное, полукилограммовыми болтами. В нос сразу ударил запах пыли. Основной холл уходил вверх на три этажа, однако было заметно, что на втором и третьем этажах имелись тянущиеся по всему периметру здания антресоли, за которыми находились двери в многочисленные комнаты. Судя по всему, в этом здании не только занимались производством, как таковым, но и производили некоторую бумажную работу и расчёты. Иначе зачем здесь нужны дополнительные помещения? Внутри было довольно-таки темно, и свет падал лишь от ламп аварийного освещения, так как окон на первом этаже не было, а на втором и третьем этажах многочисленные окна, которые я видел с улицы, находились за дверями кабинетов. В дальнем углу цеха Сергей Александрович что-то с воодушевлением рассказывал всем остальным, размашисто размахивая руками и периодически указывая на простаивающие конвейеры.
– …и если удастся поставить новые более производительные установки, сократив при этом тридцать процентов рабочего персонала, удастся почти удвоить доход предприятия, что окупится менее, чем за три года, – закончил он.
– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вы сможете прислать мне все сметы, чтобы я их передал своим экономистам? Будет здорово, если это всё действительно так! – ответил Саша. – А сколько уже простаивает завод?
– Полтора месяца. Сначала закрыли производство и затем отключили центральное электроснабжение, так как в нём отпала нужда, а платить впустую по сто пятьдесят тысяч рублей в месяц было совсем нерентабельно. Сейчас работает дизельный электрогенератор, который позволяет поддерживать положительную температуру в помещениях и обеспечивает электричеством сигнализацию на всей территории и административное здание, в котором оба охранника, постоянно пребывающих здесь, могут удовлетворять свои бытовые нужды.
– Они здесь живут что ли? – спросил Лёша.
– По сути, да, – ответил Виталий Сергеевич – один из охранников, встретивший нас и прошедший в КПП вместе со всеми. – Работаем вахтовым методом. Дорога сложная, и постоянно ездить сюда не очень удобно. Всего нас четверо, работаем попарно: две недели через две недели. У нас пересмена через восемь дней, в следующий понедельник.
– Не скучно здесь две недели безвылазно быть? Да и есть ли нужда в охране? Разве сюда кто-то может дойти? К тому же, колючая проволока вокруг повешена, и вряд ли кто-либо заберётся внутрь! – Лёша посмотрел в небольшое окно на забор, окружающий территорию завода.
– Да нет, так вполне нормально работать. Вообще, в среднем раз в смену, а иногда и чаще, сигнализация срабатывает. Туристов, ходящих по горам, здесь немало, и многие, видя простаивающий завод, решают посмотреть, что внутри. Вот и приходится нам объяснять, что это частная территория, вход на которую посторонним запрещён. Если бы нас не было, то от завода мало что осталось бы. Вряд ли сюда целенаправленно идут люди с целью мародёрства, но кто знает, на что способен человек, зная, что в округе никого нет и он может безнаказанно вытворять здесь, что захочет? – ответил охранник.
– Справедливо! – подытожил Саша.
– Впрочем, каких-либо бунтарей мы здесь не встречали. Вполне нормальные люди попадаются. Многие и вовсе проходят мимо по верху склона, увидев Матвея.
– Матвея? – спросил я.
– Пёс наш. Вообще, он добрый, но, увидев кого-либо, приближающегося с горы, начинает так неистово лаять, что желающих подойти ближе остаётся мало.
– Теперь понятно. Вид у него действительно устрашающий.
– Ага, залижет до смерти! – рассмеялся Владислав Викторович. – Он ещё щенок, всего пять месяцев отроду, мне его друг подарил, и я его сюда решил пристроить: территория большая и воздух свежий – пусть резвится. Давайте я покажу вам всё остальное!
Я шёл последним, смотря на то, как все выходят из тёмного цеха на улицу, яркий свет с которой, исходящий из открытой двери в здание, слепил глаза, и представил то, что стало бы с заводом за полтора месяца, если бы здесь действительно на постоянной основе не было бы двух охранников и пса. В голове всплывали фрагменты заброшенных зданий, которые я видел, живя в Новосибирске и затем в Санкт-Петербурге: с выбитыми стёклами и стенами, изрисованными в граффити. Разницы между такими зданиями и в том и другом городе не было никакой, что, на мой взгляд, свидетельствовало о том, что такие порывы к разрушению по большей части обусловлены не социальной средой, а внутренними инстинктами человека. Если в отсутствии внешних сдерживающих источников, вроде полиции или оценки других людей, проявляется внутренняя природа человека, то стал бы любой человек заниматься разрушением обнаруженного им объекта? То, как в заброшенном здании выбивают окна или живут бомжи или цыгане, засоряя всё вокруг себя, я с лёгкостью мог представить. Однако не укладывалось в голове то, чтобы кто-то облагородил такое здание, вырвав сорняки вокруг него и сделав косметический ремонт, осознавая, что за это его
