Лабиринт - Дмитрий Болотин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я? Я на него не работаю! – рассмеялся я. – Мы друзья. Он позвонил мне пару дней назад и спросил, не хочу ли я побывать на Хибинах. Я согласился и поехал с ним. Лёша, кстати, тоже на него не работает. Мы втроём друзья, а не коллеги.
– Вот как! Неожиданно. А Вы часто друг друга на деловые встречи приглашаете?
– Никогда не приглашаем, но ведь это не совсем деловая встреча. Ему было бы скучно здесь одному, наверное! – Немного промолчав, я добавил: – Простите, может, мы будем общаться на «ты»? Или хотя бы без отчества? Слишком уж официально, мы же не на работе! Я, по крайней мере.
– Конечно. У нас на «Вы» только к Владиславу Викторовичу и Сергею Александровичу обращаются, а с Петром, Виталиком и Витей мы на «ты» общаемся.
– Последние два – это охранники?
– Да. А вы втроём из Питера, или ты откуда-то из другого города?
– Да, оттуда. Вообще родился я в Новосибирске, но в Питере учился и затем там же и остался.
– Правда? Я тоже там училась на геофаке СПбГУ, но, в отличие от тебя, вернулась обратно домой. Ну, почти: я родилась и жила до семнадцати лет в Мурманске. Вернулась, чтобы быть поближе к родным. Да и должность здесь хорошую предложили. Владислав Викторович учился с моим отцом вместе, так что с радостью взял меня на работу. Хотя тут, конечно, не чем гордиться: я была бы рада получить эту должность не по знакомству, а самостоятельно. Успокаивает меня лишь мысль о том, что Владислав Викторович не стал бы меня держать на этой должности, если бы я не справлялась. Взять-то он меня взял на эту работу, но некомпетентность бы терпеть точно не стал.
– Выходит, что мы с тобой в одно и то же время в Питер приехали.
– А ты когда поступал?
– В две тысячи восьмом.
– А я в две тысячи седьмом. Тебе двадцать девять, или ты в четвёртом классе учился?
– Да, двадцать девять. С половиной. Тебе нравится здесь работать? Ты тоже работаешь две недели через две недели? Мне кажется, что график не очень привлекательный. Да и климат не очень: до сих пор не могу привыкнуть к этому пронизывающему ветру.
Лера рассмеялась: – На заводе и шахте я обычно бываю раз в неделю и приезжаю сюда на автобусе, остальное время в офисе в Апатитах сижу, а данные получаю от моих подчинённых. Геологического образования у них нет, но с работой справляются. Ну, по крайней мере, они делают то, что я прошу делать, и делают это хорошо.
– На автобусе? Как ты сюда ездишь на автобусе? – я попытался представить себе то, как длинный автобус с низкой посадкой медленно едет по земляному месиву, раскатанному Уралами.
– А, ты не видел, наверно. Это Уралы с пассажирской кабиной вместо кузова. У нас в особо снежные зимы иногда и по городу такие ездят, а на завод каждый день смены привозят. Сейчас покажу! – Лера достала телефон и через несколько секунд нашла соответствующую фотографию с автобусом на базе Урала. – Это наш корпоративный. В ангаре его нет, потому что он в городе сейчас стоит. На таком сюда не проблема проехать.
– Ого! Я и не знал, что такие бывают. Выглядит впечатляюще. А у тебя телефон здесь ловит?
– Нет, здесь нигде не ловит. Ни на заводе, ни вокруг, причём без разницы, какой оператор. Завод поддерживал связь с городом по выделенной линии, когда электричество подводилось, но оно сейчас отключено. Во время работы между собой по рациям дальнего действия общаемся. Их на заводе несколько лежит, и Владислав Викторович с собой одну носит на всякий случай, чтобы с охраной связь держать. В офисе в городе тоже есть, но ловит плохо даже в хорошую погоду – далековато всё-таки. А если погода плохая, то связаться с городом точно не получится. Хотя это излишне: сейчас на заводе ничего не происходит, так как производство остановлено, а когда запустят вновь, то будет электричество и нормальная связь заработает.
– А нам, может, тоже нужно было рацию с собой взять?
– Зачем? Я тут всё вдоль и поперёк знаю. Идти недалеко: вон, впереди перевал, до него дойдём и уже видеть всех будем. Хотя идти с той горы до нужного места больше половины пути. В общем, уже через минут пятнадцать-двадцать все нас будут видеть, а мы – их. В рации нужды нет.
– Да я просто спросил – не переживаю. А как ты решила быть геологом?
– Сложно сказать. Отец меня часто брал в походы, и мне очень нравилось. Думаю, что меня привлекла возможность работать на природе, хотя последние года я больше провожу в офисе. А ты кто? Я имею в виду то, что если ты не работаешь на Александра Сергеевича, то кем ты работаешь?
– Я занимаюсь улучшением показателей топлива для двигателей внутреннего сгорания. Руковожу отделом в научно-производственном предприятии. Меня туда, по сути, тоже по блату взяли, правда, рекомендовал меня туда не отец, а научный руководитель, у которого я работал в лаборатории, пока студентом был. Разумеется, изначально я был рядовым сотрудником и лишь впоследствии стал руководить отделом.
– Тоже довольно-таки рано для руководящей должности.
– Да, но я многим пожертвовал ради этого. Не то чтобы я жалел об этом, но и гордиться нечем. Работал с утра до вечера и полностью отдавал себя работе. В итоге мне уже скоро тридцать, а ни жены нет, ни детей. Полгода назад развёлся, но детьми обзавестись так и не успели.
– Ну, каждому своё. Для мужчины, наверное, не так уж и ужасно к тридцати не иметь детей, вот для женщины – другое дело. Хотя я не сильно переживаю по этому поводу.
– У тебя нет детей?
– Ещё нет. Работа геолога связана с активной работой в не самых благоприятных условиях. Я не так давно стала в офисе работать, когда хорошие исполнители полевых работ появились. Вот сейчас бы с радостью детей завела. Могла бы удалённо дома работать. Понимаю, конечно, что ребёнок много времени бы отнимал, но теперь, по крайней мере, потенциальная возможность есть продолжать работу, в отличие от того, что было раньше.
– Когда планируешь заводить ребёнка?
– Для начала мужа нужно завести, а уж потом и ребёнка! – рассмеялась Лера. – В Апатитах не сильно интеллигентный контингент, а связываться с приезжающими сюда мужчинами, работающими вахтовым методом, себе дороже,
