Такая разная любовь - Маргарет Пембертон

— Если мы установим сцену слишком близко к изгороди, нас наверняка ждут несчастные случаи, — резонно заметил Френсис. — Все накачаются шампанским, и к полуночи большинство моих приятелей будут уже под кайфом. Если кто-нибудь перекувырнется через изгородь и окажется в канаве, то ему оттуда ни за что не выбраться.

— Если они упьются или накачаются наркотиками, то в канаве им самое место, — сурово парировал дядя Пирс, терзаемый мыслями не столько о марихуане, сколько о сохранности дорогих его сердцу газонов.

В сопровождении собак Джералдин спустилась по низким ступенькам лестницы и повернула налево, к тропинке, тянущейся вдоль кромки газона. Вечером ожидалось три сотни приглашенных и почти наверняка немало незваных гостей. Нужно было спешить, но в ближайшие полчаса Джералдин не собиралась заниматься делами. Ей просто хотелось сполна насладиться предвкушением празднества. В конце концов, она так долго ждала этого дня. С самого детства.

Детские мечты появлялись и исчезали, тускнели, сменяя друг друга. Так Джералдин когда-то страстно хотела быть монахиней, цирковой акробаткой, врачом-ветеринаром. Но заветное желание стать невестой Френсиса и отпраздновать помолвку в Сидар-Корте, ощутить счастливую уверенность, что со временем она, Джералдин, превратится в хозяйку замка, с годами становилось только сильнее.

Это ее судьба — так она сказала однажды Артемис. В ответ на признание Джералдин Артемис не стала оглушительно хохотать, как Кики, и не огорчилась, как Примми. Та всегда озабоченно хмурилась, стоило Джералдин заговорить о том, что ей никто не нужен, кроме Френсиса. Неожиданно для себя Джералдин нашла в Артемис союзницу и собиралась в вечер своей помолвки осчастливить подругу, подыскав ей как можно больше подходящих молодых людей с блестящей родословной.

С южной стороны вдоль границы парка тянулась тисовая аллея. Тропинка, по обеим сторонам которой пламенели гвоздики, вела к изящной арке, увитой гирляндами белых роз. Высокая живая изгородь мешала разглядеть эстраду, шатры и суетящихся рабочих, а приглушенный стук молотков казался едва различимым.

Как хорошо, что Артемис начала понемногу избавляться от детской припухлости, которая всегда причиняла ей столько страданий, превратилась в настоящую английскую красавицу с золотистыми, цвета спелой ржи, волосами и васильково-синими глазами.

За последние пару недель Примми тоже преобразилась. Казалось, она сияет каким-то внутренним светом. Примми всегда принимали за самую юную из всей четверки, хотя она была на несколько месяцев старше Кики и Артемис. Но теперь — Джералдин не догадывалась, в чем тут дело, — Примми больше не походила на их младшую сестренку. Ее окружал едва ли не осязаемый сверкающий ореол.

Джералдин миновала фонтан в греческом стиле и вышла в серебристо-белый сад, спускавшийся к парку. Может быть, Примми так изменилась потому, что начала работать младшим сотрудником отдела по работе с клиентами в рекламном агентстве Би-би-ди-оу на Ганновер-сквер? С первых же заработанных денег она купила себе в ультрамодном магазине «Биба» бархатную жилетку цвета сливы и юбку в тон, отделанные красивым узорчатым шнуром. И хотя новый наряд она носила с пуританской белой блузкой с высоким воротничком, это смотрелось достаточно экзотично, почти стильно.

При мысли о Примми в экзотическом одеянии Джералдин невольно улыбнулась. Примми совсем не свойственны экстравагантные выходки. Когда Джералдин сказала ей, что они с Френсисом собираются отправиться в поход вместе с хиппи, Примми, вместо того чтобы позавидовать, пришла в ужас.

— Но я думала, мы будем жить в Лондоне, все вместе? — сказала она убитым голосом. — Разве мы не договаривались об этом, Джералдин? Пожалуйста, обещай, что не поедешь в Индию, пока я не поступлю в университет!

Поскольку Френсис с головой окунулся в музыкальный бизнес, а это означало, что он на восемь-девять месяцев простится с привычной жизнью, погрузившись в новый для себя мир — ровно столько обычно длились его прежние увлечения, — Джералдин поспешила заверить подругу, что их прежний план провести вместе год в кенсингтонской квартире остается в силе.

Джералдин вышла из сада и брела теперь по парку к гигантскому дубу. Никто не мог в точности сказать, сколько этому дубу лет, но Джералдин нравилось думать, что его посадил Френсис Шерингем, сумевший обратить на пользу расположение королевы Елизаветы, дабы приумножить свои богатства и в 1603 году построить Сидар-Корт.

Лабрадоры бодро бежали впереди, и Джералдин криво усмехнулась. Из-за новой страсти Френсиса ей придется здорово потрудиться. Что ж, не так уж это и плохо.

«Кит Армстронг горит желанием записать Кики, причем его интересуют именно те песни, которые сочинили вы сами. — Френсис с воодушевлением объявил, что у Кики есть все шансы начать успешную сольную карьеру и что он, как продюсер, собирается сделать для этого все возможное. — Нам понадобится много песен, Джералдин, милая. Это ведь будет несложно, правда?»

Юбка сковывала движения, но Джералдин все-таки залезла на дерево и устроилась на исполинской ветке — в своем излюбленном убежище, среди листвы. Если бы не это последнее увлечение Френсиса, они давно могли бы отправиться в Индию.

Легкий летний ветерок взметнул ее волосы, цепляя тонкие пряди за ветки и листья над головой. Ловким движением Джералдин скрутила волосы в тугой блестящий узел на затылке, следя глазами за машиной, появившейся на заброшенной дороге немного в стороне от парка.

Это был красный «ягуар» Френсиса, и сердце Джералдин глухо заколотилось. Френсис отлично знает, где ее искать. Собаки устроились на траве, оставив всякую надежду на продолжение прогулки, и Джералдин с удивлением поймала себя на мысли, что сейчас она похожа на настоящую хозяйку Сидар-Корта, а ее кузен — на случайно забредшего гостя.

Еще со времен обучения в Оксфорде Френсис предпочитал жить в своей холостяцкой квартире в Лондоне, недалеко от того места, где поселилась Джералдин с подругами. Конечно, через три года, когда состоится свадьба, придется подыскать что-нибудь посолиднее, но в любом случае лондонская квартира не станет основным обиталищем супругов Шерингем. Дядя Пирс уже торжественно объявил, что со дня свадьбы молодые могут считать Сидар-Корт своим домом.

— Это потому, что он хочет сложить с себя все заботы об имении, — сухо заметил Френсис.

— Я позабочусь о Сидар-Корте, — заверила его Джералдин, хорошо понимая, что именно на это дядя и рассчитывал. Он хотел видеть ее хозяйкой Сидар-Корта, и в этом их желания совпадали.