Путешествие на Запад. Том 4 - У Чэн-энь

Танский монах задумался и, наконец, сказал:

– Да разве к лицу мне вдвоем с девицей ехать верхом на лошади?!

– Но не может же она идти за тобой, – не унимался Сунь У-кун.

– Я велю Чжу Ба-цзе нести ее! – решительна произнес Танский монах.

– Ну, Дурень, – захихикал Сунь У-кун, – повезло тебе. Счастье выпало на твою долю!

– Ну и повезло! – сердито отозвался Чжу Ба-цзе. – «В дальней дороге не бывает легкой ноши», – продолжал он, – подумаешь, какое счастье тащить ее на спине!

– Морда у тебя длинная, – захлебываясь от смеха, трунил Сунь У-кун, – запрокинь ее назад, да и веди любовные разговоры. Очень даже удобно!

Чжу Ба-цзе не стерпел таких насмешек. Он стал бить себя кулаком в грудь и топать ногами от ярости.

– Вот наказание так наказание! Ты лучше избей меня, наставник, я стерплю боль от побоев, только не заставляй нести ее. Ведь после Сунь У-кун всю жизнь будет порочить мое доброе имя. Я хорошо его знаю, он ведь такой… Нет! Ни за что не понесу!

– Ну ладно, ладно! – стал успокаивать его Танский монах. – Я вполне могу идти пешком. Вот слезу сейчас с коня, а Чжу Ба-цзе пускай ведет его, вот и все!

Сунь У-кун разразился громким хохотом:

– Вот везет нашему Дурню: всегда оказывается при деле!

– Опять за свое, обезьянья морда! – оборвал его Танский монах. – Знаешь, что говорили древние люди: «Добрый конь способен пройти тысячу ли, но сам без человека никуда не направится!» Допустим, что я буду идти очень медленно. Неужели вы бросите меня одного на дороге? Конечно, нет. Вы тоже пойдете медленно. Мы все вместе, с этой доброй женщиной, спустимся с горы, и там, может быть, найдем какой-нибудь монастырь, скит или просто селение, где и оставим ее на попечение добрых людей. Таким образом, мы спасем ей жизнь.

– Наставник прав, – сказал Сунь У-кун с самым серьезным видом, – идемте же скорей!

Танский монах бодро пошел впереди, за ним последовал и Ша-сэн с поклажей и Чжу Ба-цзе, который вел порожнего коня. За Чжу Ба-цзе шла дева, а за ней Сунь У-кун, держа наготове железный посох.

Так прошли они двадцать, а то и все тридцать ли. Начало смеркаться. Вдруг они увидели какие-то строения с башнями.

– Брат! – обратился Танский монах к Сунь У-куну. – Я убежден, что это какой-то богатый монастырь! Вот здесь и попросимся на ночлег, а завтра ранним утром отправимся дальше.

Сунь У-кун поддержал его.

– Наставник правду говорит! Так и сделаем. Ну-ка, подтягивайтесь поживей!

Вскоре они подошли к воротам.

– Вы обождите меня здесь, – сказал Танский монах, – а я пойду проситься на ночлег. Если мне не откажут, позову вас!

Путники расположились под ивами, только Сунь У-кун стоял и наблюдал за девой.

Наставник пошел вперед. Подойдя к воротам, он увидел, что они покосились. Кругом царило запустение и не было ни души. Танский монах приоткрыл ворота и стал осматривать двор. Сердце его сжалось от грусти и скорби: длинная галерея вокруг храма была пуста. Древний монастырь казался покинутым, когда-то богатый двор порос мхом и лишайником, дорожки заросли бурьяном. То тут то там мелькали светляки, словно летающие фонарики, не слышно было колокола, отбивающего часы, лишь раздавалось кваканье лягушек. У праведного монаха потекли из глаз непрошеные слезы.

Вот как выглядел этот монастырь:

Храм разрушен,И кровля успела, прогнив, обвалиться.В кельях тихо и пыльно.И гонга не слышится звон.Всюду битый кирпичИ поломанная черепица.Балки, треснув, прогнулись.Столбы покосились колонн.В кухне пусто,Завален очаг перепрелою гнилью,И трава разросласьНа парадных и черных дворах.Украшенья разбиты,И плиты подернулись пылью…Барабаны без кожи.И башня рассыпалась в прах.Многоцветных лампадПеребиты узорные стекла.Потускнел образ Будды.Упали архаты вокруг.И богини чело Гуаньинь,Словно глина, размокло.И она уронилаИ чашу и ветку из рук.Дни за днями проходят,И здесь ты не встретишь монаха.Только вихри в провалахИ в каменных сводах поют.Только тигр иногда забредает,Не ведая страха,Только барс и лисицаНочами находят приют.Покривились столбыМонастырской старинной ограды,Повалился забор,И молельня вот-вот упадет.И калитка распахнута настежьИ створки ворот.Грустно людям бродить меж развалин,А демоны – рады.Старинный монастырь,Заброшенный, затих.Лишь ветрыВ храмину слетаются пустую.И зимние дождиРазмыли лик святых,И Будды головуРазмыли золотую.Сквозь трещины в стенеГлядит глухая даль.И даже духу тьмыНочлег здесь дик и страшен.Разбитый колоколВ душе родит печаль…Жаль древней звонницыИ жаль упавших башен.

Набравшись храбрости, Танский монах прошел через вторые ворота. Здесь он увидел развалины колокольни и сторожевой башни. Его внимание привлек медный колокол, вросший в землю. Верхняя его часть покрылась белым как снег налетом, а внизу он стал синим, как индиго. Произошло это оттого, что колокол долго лежал под открытым небом. Белый налет на верхней его части образовался от дождей, а синева – от испарений земли. Поглаживая колокол рукою, Танский монах стал причитать над ним:

Ты когда-тоНа башне высокой виселИ качался на балке,Резной и богатой.Ты рассвет, как петух,Возвещал нам когда-то,И, прощаясь с закатом,Твой голос звенел.Где ж прилежный умелец,Подвижник простой,Тот, кто гулкую бронзуВ горниле расплавил?Расскажи, где ваятель,Где мастер святой,Кто в узорную формуСтрую золотую направил?Скрылись оба в подземных чертогахВ назначенный час.Имена их забыты.Твой голос угас.

Танский монах стал громко вздыхать и охать, не подозревая, что растревожит обитателей монастыря. Первым услышал его голос монах, ведавший возжиганием лампад и фимиама. Он поднялся с земли, подобрал обломок кирпича и кинул его прямо в колокол. Раздался металлический звук. Танский монах с перепугу повалился наземь, затем хотел бежать, но зацепился за корень дерева и снова упал. Лежа на земле, он поднял голову и стал взывать:

Упавший колокол!Я плакал средь развалинОб участи твоейВ вечерней тишине.В безлюдных сумеркахТы вдруг ответил мнеМогильным голосом,И гул твой был печален.Испуганный монах,Подумал я, скорбя,Что оборотня духВселился и в тебя.

Тем временем монах подбежал к Сюань-цзану, помог ему подняться и учтиво сказал:

– Прошу тебя, отец, вставай скорей! Не думай, будто колокол превратился в оборотня, это я только что кинул в него осколком кирпича, вот он и звякнул!