В защиту права (Статьи и речи) - А Гольденвейзер

Вышеизложенное является не отвлеченной теорией, но лишь обобщением и истолкованием реальных фактов новейшего развития государственной жизни. Одна из сравнительно новых деклараций прав, - та, с которой начинается германская конституция 1919 года, - носит {172} показательное в этом отношении заглавие: "Основные права и основные обязанности немцев". В ней мы находим уже и декларативное выражение этих современных принципов:

Ст. 163. На каждом немце, без ущербления его политической свободы, лежит нравственная обязанность проявлять свои духовные и физические силы так, как того требует благо общества.

Эта статья (в которой следовало бы вычеркнуть определение данной обязанности, как нравственной) формулирует принципиальную базу для ряда существующих в наше время во всех государствах норм, которые не имеют никакого оправдания с точки зрения прежних деклараций прав, так как они содержат предписания и запреты, явно стесняющие индивидуальную свободу. Таковы законы о всеобщем обязательном обучении, которые предписывают родителям давать своим детям образование; санитарные правила, которые обязывают личность заботиться о своем здоровьи; законы об обязательном социальном страховании на случай неспособности к труду и болезни, принуждающие человека быть бережливым; законы о восьмичасовом рабочем дне и о воскресном отдыхе, обязывающие его беречь свои силы. Человеку не позволяют рисковать своей жизнью (принудительные меры по безопасности работ, угрожающих здоровью или жизни); воспрещают, хотя и безуспешно, отравляться наркотиками и т. д.

Такие нормы, с небольшими вариантами, действуют во всех культурных странах и везде преследуют аналогичную цель: они обязывают личность действовать в свою пользу и воспрещают ей действовать себе во вред. С точки зрения социальной теории права, и то и другое вполне допустимо и последовательно. Человек представляет определенную социальную ценность; его {173} обязанность - и в то же время его право - эту ценность всемерно осуществить. Этой обязанности и этому праву личности соответствуют обязанность и право государства - поставить личность в условия, допускающие и облегчающие выявление всей заложенной в ней социальной ценности. Поэтому государство в праве, помимо и даже против воли данной личности, обеспечить ей соответственные условия (жизнь, образование, здоровье, призрение и т. д.).

Социальный прогресс состоит не в освобождении лица от оков государственной власти, а, напротив, он связан с количественным и качественным расширением социальных связей. По мере развития и усложнения социальной жизни, каждый член общежития всё более заинтересован в том, чтобы каждый другой его член выполнил свою социальную функцию. Формам государственного вмешательства, гарантирующим всем гражданам возможность выполнения этих функций, предстоит, вероятно, еще долгое время всё расширяться и расти.

Это приводит нас к вопросу о задачах государства. Индивидуалистическая доктрина, в лице своего крупнейшего философа Герберта Спенсера, посвящала больше всего внимания анализу вопроса о том, чем государственная власть не должна заниматься. Чем меньше государственного вмешательства, тем лучше для свободы и прогресса - таков был лозунг индивидуалистов и либералов всех стран. Государству, скрепя сердце, оставляли лишь те сферы деятельности, в которых без него никак нельзя было обойтись, в частности, военную защиту, охрану порядка и суд. Притом задача органов, выполняющих эти функции, строго ограничивалась охраной внешнего и внутреннего мира и восстановлением нарушенных прав. Но следует отметить, что ни армия, ни полиция, ни суд в наше время уже не ограничиваются теми функциями, которые уделяли им старые либералы. Армия превратилась в "вооруженный народ", военная подготовка {174} в организацию всех хозяйственных и физических сил страны для целей обороны. Современная полиция далеко ушла от традиционного "городового", который стоял на своем посту для того чтобы при надобности тащить пьяного скандалиста в участок. Функции полиции в миллионных скоплениях людей, какими являются нынешние города, требуют от нее знания всех тонкостей техники, современного транспорта и т. д. Наконец, суд (например, в делах наследственных, семейных, ипотечных, регистрационных) занят не только разрешением споров, но оформлением правовых отношений между людьми. Даже в области уголовного суда и наказания новые задачи, - исправление преступника и приобщение его к трудовой жизни, требуют создания учреждений, которые совершенно не укладываются в рамки, поставленные государственной власти индивидуалистической теорией (суды для малолетних, патронат, реформатории).

Усложнение хозяйственной жизни и гигантский рост техники ставит перед государством задачи, о которых не могли подозревать творцы доктрины индивидуализма, писавшие свои труды при свете керосиновых ламп в тиши ученых кабинетов, нарушаемой только щелканьем извозчичьих кнутов, которые так раздражали Шопенгауэра (Статья "Uber Larm und Gerausch" в "Parerga und Paralipomena".). Современный ученый, пользующийся электричеством для освещения, газом для варки пищи, подземными дорогами для передвижения по городу и телефоном для общения с людьми, никак не может прийти к мысли, что государство не смеет вмешиваться в деятельность всех тех многосложных предприятий, безостановочное функционирование которых необходимо для удовлетворения насущных потребностей человека XX века.

Так нынешняя хозяйственная и социальная {175} структура общества привела к преобразованию самой сущности понятия государства. Государство не только проникает в новые области, не только захватывает в свою орбиту всё новые функции, - оно перенесло на эти новые функции центр тяжести и, в соответствии с новыми задачами, видоизменяет самый характер своего бытия. Феодальное государство средних веков, полицейское государство XVI-XVII столетий, государство эпохи просвещенного абсолютизма - все эти исторические формы были варияциями одного по своей природе типа государственности, который можно назвать типом государства-властителя. И в теории и в практике государственности на первом плане стоял момент властвования; различия были лишь в том, кому принадлежала и как была организована власть. И теперь вопросы об организации и распределении власти разрешены отнюдь не повсеместно и вокруг них продолжает вестись политическая борьба. Но наряду с этим, в структуре государства безостановочно происходит внутренний процесс, радикально меняющий прежние представления о характере его задачи. На место государства-властителя вступает государство-организатор. На место римского Imperium выдвигается момент организационной работы, вместо права повелевать основным атрибутом правительственной деятельности становится обязанность обслуживать граждан ("Современное государство является государством культурным, так как оно не ограничивается защитой прав, но распространяет свои заботы на все области усовершенствования общественной жизни; в то же время оно является государством правовым, так как оно стоит не вне права, а включает себя в систему права, которую оно добровольно признает нормой и ограничением даже для своей суверенной власти". (Gierke. "Grundbegriffe des Staatsrechts", 2-е изд. 1915, стр. 107).).

Этой метаморфозой в функциях государства объясняется и то сравнительно равнодушное отношение к политике, которое в спокойные эпохи господствует в {176} широких кругах населения. Не безразлично ли обывателю, какая партия находится у власти, если от этого не меняется деятельность правительства почти во всех интересующих его областях? Поэтому в современных государствах политические страсти начинают утихать, как только страна приходит в состояние внутреннего и внешнего покоя (В Соед. Штатах на президентских выборах 1948 года голосовала только половина имеющих право голоса граждан.).

В последние сорок лет мир переживал эпоху политических катастроф и лишь изредка и не надолго в отдельных странах наступало состояние покоя. Но новейшая эпоха не должна служить единственным материалом для выводов об эволюции государства. Более правильную перспективу дают в этом отношении государства Европы и Америки в эпоху до первой мировой войны. В своей вышедшей в 1913 году, т. е. накануне войны, книге "Преобразования публичного права" (Leon Duguit. "Les transformations du droit public", Paris, 1913. ), Леон Дюги, со свойственной ему проницательностью мысли и яркостью изложения, дал юридический анализ установившейся в Европе того времени новой формы государственности.

По Дюги, назначение современного государственного аппарата состоит преимущественно в управлении общественными предприятиями (Service public) (Ук. соч., стр. XIX.). В соответствии с этой новой задачей, юридическая сущность государственной деятельности подверглась радикальному видоизменению. Законы стали чем то в роде регламентов общественных предприятий, административные акты - распоряжениями по управлению этими предприятиями. Важнейшим и наиболее явным атрибутом государственной власти стало уже не его право повелевать, {177} а его обязанность проводить чисто практические мероприятия (Ук. соч., стр XVIII.).