Журнал «Вокруг Света» №01 за 1972 год - Вокруг Света

Мне же тогда подумалось, что барракуда, сильный морской хищник, встречи с которым под водой всегда неприятны, этим просто мстит победителю. Представьте себе, что вы отправились с дробовиком охотиться в лес, а по вашему следу идет голодный волк. Он следит за вами, смотрит, как вы уничтожаете его потенциальную добычу, движется буквально по пятам и не уходит, даже когда замечает, что вы его обнаружили.

Барракуда настойчива, жадна, смела, и ее не так-то просто взять. А когда все же она оказывается побежденной, поди узнай на берегу, съедобна ли. Кубинцы говорят «сигуата» в том случае, если барракуда не пригодна к столу.

И внешне, и поведением своим барракуда действительно очень похожа на щуку. Прежде всего удлиненной, почти цилиндрической формой тела, которое оканчивается огромной, слегка приплюснутой головой. Пасть вооружена двумя парами рвущих клыков и большим количеством режущих зубов. Спина барракуды окрашена в густочерный цвет, а бока и брюхо — в серебристо-белый. От спины к брюху, особенно ближе к хвосту, более или менее значительно выраженные темные пятна. Чешуя некрупная, гладкая. Два коротких спинных плавника (у щуки он один, но крупнее) отнесены назад и разделены большими промежутками. Сила движения барракуды заключена в мощном хвостовом плавнике. Крупные взрослые рыбы достигают двух с половиной метров длины. Тогда они весят до центнера.

Если за четыре с лишним года на Кубе в прибрежных водах с акулами мне доводилось встречаться раз десять-двенадцать, то не было выхода в море, чтобы рядом с нами не появлялась барракуда. А встречи с этой хищницей мало радуют подводного охотника, тем более если за неимением лодки, куда складывают добычу, он тащит ее за собой на кукане. Тогда он, охотник, сам превращается в объект охоты.

Так и случилось однажды со мной и Армандо, моим первым наставником в этом виде спорта. Барракуда была крупной, а у меня было еще очень мало опыта. Армандо сразу же, как только хищница появилась, подал знак — «не связывайся». Но каково было мне глядеть на то, как какая-то рыба, не разбойник же с большой дороги, пожирает мою первую добычу, висевшую на поплавке — кукане.

Делала это барракуда спокойно, по-деловому, не обращая на нас никакого внимания, словно была она корова, которой в кормушку подбросили охапку сена. Правда, повадками барракуда никак не походила на милое травоядное: с ходу она отхватывала кусок висевшей рыбы, отходила в сторону, заглатывала его и снова стремительно кидалась на кукан.

Возмущался я недолго, ибо вскоре стал смеяться. Как только мой кукан оказался чист, если не считать пары оставшихся голов, барракуда принялась за добычу Армандо. Армандо, конечно же, злился, но... терпел.

Была у меня и еще одна встреча с барракудой. Финал ее мог оказаться для меня куда печальнее.

В воде нас было четверо, плюс двое в моторной лодке. Вся добытая рыба прямо на стрелах подавалась на борт. Ни запаха крови, ни присутствия в воде на кукане раненой рыбы — казалось, ничто не могло привлечь внимание любознательной и охочей до легкой наживы грабительницы-барракуды. Но появившуюся рядом с нами хищницу никак было. не отогнать. Что мы только не делали, барракуда, описав большой круг, через минуту вновь пристраивалась нам в спину.

Пришлось забираться в лодку и менять место охоты. Мы отошли на километр, но и там вскоре застучала зубами барракуда.

Поведение ее было подозрительным. Почему-то больше других хищницу заинтересовал опытный охотник Оскар. Она буквально не сводила с него глаз и все время держалась с его правой стороны. Там у пояса болтался белый металлический колпачок, которым Оскар заряжал стрелу своего пневматического ружья. Он чертыхнулся и спрятал колпачок в плавки. Но и тогда барракуда не ушла. Она стала приставать к каждому из нас по очереди. Казалось, она настойчиво хотела узнать, кто же спрятал игрушку, которая так ее забавляла.

Мы посовещались и решили покончить с назойливой преследовательницей. Выстроившись в боевую линию с интервалами примерно в три метра друг от друга, мы пошли в наступление. Барракуда вильнула в мою сторону. Я нырнул и последовал за ней в глубину, медленно сокращая расстояние между нами. Барракуда не спешила, уверенная в своем превосходстве. Прикинув, что рывок и быстро выброшенное вперед ружье дадут мне расстояние, достаточное для убойного выстрела, я энергично заработал ластами. Прицелился в голову и нажал спусковой крючок. Гарпун беспощадно вонзился под острым углом в десяти-пятнадцати сантиметрах от жабр. Но выстрел оказался не совсем удачным. Гарпун не задел жизненно важного центра рыбы, поэтому рывок был сильным. Я выпустил из рук ружье — в легких уж не хватало воздуха и надо было всплывать. Вертикальное положение туловища, очевидно, и спасло меня. Барракуда, оглушенная ударом, резко пошла на дно. Но раньше, чем она достигла его, стрела коснулась скалистого выступа. Тут же барракуда серебряной торпедой метнулась вверх. Я, признаться, даже не успел ничего сообразить, лишь инстинктивно сильнее заработал ногами, лишь глаз засек барракуду, вцепившуюся в ласт на левой ноге. Тут же я почувствовал толчок, дернул ногу что было сил, и ласт, который всегда снимался с определенным трудом, слетел с ноги, будто калоша на пару размеров больше ботинка.

Одно из столкновений с барракудой надолго запомнилось нам с Оскаром, ибо чуть было не стоило нашему товарищу жизни.

Об этом я расскажу немного позже, а сейчас попытаюсь ответить на вопрос, вынесенный в заголовок: барракуда — морская щука или, в самом деле, тигр морей?

Начнем с того, что общего между барракудой и щукой. Мы уже говорили, что в значительной степени внешний вид, повадки, прожорливость и проворство. Барракуда, так же как и щука, пожирает своих собратьев, хотя снулую рыбу не ест. Ходит она вразнобой, так же, как и щука, выплевывает заглотанную ею рыбу в момент испуга или ранения. По моим личным наблюдениям у барракуды к непогоде, как и у щуки, повышается аппетит, и она становится более агрессивной. В хорошую, солнечную погоду барракуда в море встречается реже. Но там, где появляется она, пощады нет никому. Мне не приходилось ни видеть, ни слышать, чтобы рыбаки находили барракуд в желудках акул.

В чем же различие? Совершенно определенно могу сказать, например, что если щука бродит очень мало, то барракуда рыба-кочевник; если щука питается в зори, то барракуда всегда. Щука набивает желудок, а потом несколько дней переваривает пищу, не питаясь. Так вот, акул «стоячих» я видел, но барракуд никогда. Попавшая в желудок барракуды рыба в отличие от желудка щуки переваривается довольно быстро.

Одним словом, подводя итог, скажу — барракуда взяла, что ей надо было, от щуки и от тигра, но осталась барракудой.

День занимался отменный. Бархатное дуновение легкого бриза приятно и быстро сушило кожу после утреннего купания. За бортом белым покрывалом лежало, нетронутое еще на поверхности жизнью нового дня, тихое море. Ночная прохлада уползала в укрытия.

Капитан моторного бота, арендованного нами уже не в первый раз в рыбацком поселке Ла-Эсперанса, выбрал место для ночлега в мелководной лагуне, со всех сторон окруженной коралловым островком. Островок был как две капли воды похож на тот, что обычно описывается во всех географических учебниках. Колонии коралловых полипов возвели известковые постройки, море намыло грунт, ветер и птицы принесли семена, дождь и солнце дали всходы. И теперь взор пришельца радовали пышные кроны кокосовой пальмы, тикового дерева, гуанабана, веера пальмы багара, причудливо изогнутые стволы самого древнего дерева Кубы — пальмы «корчо» с густым подлеском из молодых ветвистых стволов яна и хукаро.

Берега острова имели почти правильную форму эллипса, разорванного небольшим проходом лишь в одном месте. Внешнее и внутреннее кольца его представляли собой чистые пляжи из буквально сахарного песка, по которому медленно передвигались бесчисленные птичьи стаи. Белое оперение чаек, цапель и нежно-серое пеликанов сливалось с цветом песка. Зато черные кармаоаны и несъедобные водные курочки-гальярете с красными клювиками четко выделялись на нем. Истинным украшением всего этого пернатого царства были розовые фламинго.

Стоило теням чуть укоротиться, как даль задрожала — вверх заструились нагретые солнцем пары. Кругом все было настолько сказочно-красиво, что невольно захватывало дух. Но капитан, пригласивший нас выпить по чашечке черного кофе, перед тем как сняться с якоря, вернул нас на землю. До места охоты было не более четверти часа хода.

За кофе — первым начал Оскар — мы принялись рассказывать друг другу о том, что каждый видел во сне.

Оскару, как всегда, снилась школа. Он всегда видел себя преподавателем. Эта роль, очевидно, была ему по душе, так как рассказывал он об этом всякий раз с особым подъемом и повышенным красноречием.