Миры Харлана Эллисона. Том 2. На пути к забвению - Харлан Эллисон

Они стали работать вместе, и Натан Стек сделал укол, и Земля, которая не- могла облегченно вздохнуть, пока длилась бесконечная боль, теперь вздохнула, успокоилась, и утихло расплавленное ядро, и улеглись ветры, и Стек услышал, как приближается финальный акт Змея. Он услышал, как Птица

Смерти спускается на землю.

— Как тебя зовут? — спросил Стек у своего друга.

— Дайра.

И Птица Смерти возникла над усталой Землей, и расправила исполинские крылья, опуская их ниже и ниже, и укутала Землю, как мать укутывает заболевшего ребенка. Дайра опустился на аметистовый пол погруженного в темноту дворца и с благодарностью закрыл единственный глаз. Наконец уснуть.

А Натан Стек стоял и смотрел. Он был последним, последним оставшимся, и, поскольку он стал собой — пусть даже на несколько мгновений — тем, кем мог бы быть с самого начала, он не спал, а стоял и смотрел. Зная, наконец, что он любил и не ошибся в поступках.

И Птица Смерти охватила Землю пеленой крыльев, пока не осталась в мире только исполинская птица, притаившаяся над мертвым угольком. И тогда Птица Смерти подняла голову к наполненному звездами небу и повторила вздох облегчения, что испустила перед концом Земля. Потом ее глаза закрылись, она положила голову под крыло, и стала ночь.

Далеко в небе ждали звезды, пока дойдет до них крик Птицы Смерти, чтобы увидеть последние, предсмертные мгновения расы Людей.

ЭТОТ ТЕСТ НЕОБХОДИМ ДЛЯ ОТМЕТКИ ДВА[11]

Разящий смех

Голос в раю

Последний мужчина на Земле брел по развалинам Кливленда, что в штате Огайо. Город и прежде не отличался весельем или живописностью, а теперь, подобно Детройту, Рангуну, Минску и Иокогаме, превратился в яростно развороченный конструктор из досок и кирпича, перекрученных стальных балок и оплавленного стекла.

Мужчина пробирался в обход груды пепла — бывшего Памятника солдатам и матросам на бывшей Центральной площади, — когда его красные от слез по погибшему человечеству глаза различили то, чего не видели ни в Бейруте, ни в Венеции, ни в Лондоне — человеческое движение.

Он бросился бегом через рытвины взорванной авеню Эвклида. В голове звучали небесные хоры. Женщина!

Она его заметила, и в самом ее силуэте он угадал ту же ликующую радость. Поняла! Она протянула к нему руки, побежала. Они плыли друг к другу, словно в замедленном балете. Раз он споткнулся, но тут же вскочил. Они обежали смятые жестянки автомобилей и встретились перед искореженным остовом, который прежде — казалось, геологические эпохи назад — был зданием компании «Май».

— Я — последний мужчина! — выговорил он. Слова сами рвались наружу. — Последний, самый-самый последний. Все погибли, все, кроме нас. Я — последний мужчина, ты — последняя женщина, мы должны соединиться и продолжить человеческий род… и на этот раз у нас все будет правильно… без войн, без злобы, без нетерпимости, только доброта… у нас получится, вот увидишь… все будет хорошо, светлый новый сияющий мир на месте смерти и разрушения!

Под слоем копоти ее измученное лицо лучилось неземной красотой.

— Да, да, — сказала она. — Я люблю тебя, ведь мы только и остались, ты и я.

Он коснулся ее руки:

— Я люблю тебя. Как тебя зовут?

Она слегка покраснела.

— Ева. А тебя?

— Берни, — ответил он.

Санта-Клаус против ПАУКа

Этот пикантный образ — Санта-Клаус в роли Джеймса Бонда — появился на свет в безумное время вскоре после убийства Мартина Лютера Кинга и Джона Кеннеди. Никсона поставили во главе сумасшедшего дома, NASA запускала корабли к Луне, Джеки связалась с Онассисом, Сирхан побил Бобби, мэр Чикаго Ричард Дэли приказал своим убийцам с полицейскими значками стрелять на месте, бедняки возвели Город Воскрешения в окрестностях Вашингтона, лишь бы. доказать, что они голодны, «Битлз» все еще делали музыку, а Кубрик устроил подарочек под названием "2001: Космическая одиссея" каждому начинающему наркоману, ищущему уже подготовленное и халявное паломничество в его или. ее "кайфовый космос".

Короче говоря, то был безумный период американской истории, когда многие ищущие поживы поганцы вроде вашего Верного Автора полагали, что мир меняется на их глазах. И потом до нас долго и мучительно доходило, как сильно мы. ошибались.

Красный телефон зазвонил в половине октября. Крис отлепился от теплого и податливого женского тела и протер осоловелые глаза. Время на светящемся циферблате было не разобрать.

— Что там, дорогой? — пробормотала лежащая рядом белокурая женщина.

— Ничего, крошка, спи, — успокоил он ее.

Женщина зарылась глубже в одеяло, а он дотянулся наконец до трубки, прервав четвертый требовательный звонок.

— Да? — Во рту было противно.

Голос на другом конце линии произнес:

— Вы нужны королю Ханаана.

— Подождите. — Крис сел. — Я возьму другой аппарат. Нажав кнопку «пауза», Крис выбрался из кровати и пошлепал через темный холл в кабинет, касаясь стены кончиками пальцев. Отодвинув в сторону бронзовую пластину, дар маленького народца, он набрал код на дверце и открыл сейф. В круглом проеме отливал красным телефон с огромной панелью.

Набрав на панели нужный код, Крис поднял трубку и произнес:

— Король боится дьявола, а дьявол боится креста.

— Крис, объявился ПАУК, — донеслось из трубки.

— Черт, — прошипел Крис. — Где?

— В Штатах. Алабама, Калифорния, округ Колумбия, Техас… — Это серьезно?

— Достаточно серьезно, чтобы тебя разбудить.

— Хорошо-хорошо, извините. Я еще не проснулся. Сколько времени?

— Половина октября.

Крис взъерошил густые волосы.

— Кто-нибудь с ним работает?

— Им занимался Белли Баттон.

— Ну и?..

— Отправился на побережье Галвестона. Наверное, уже неделю в заливе. Ему прикрепили пластиковые взрыватели к внутренней поверхности бедер…

— Хорошо, можно без деталей. Хватит того, что меня разбудили. Есть досье?

— Ждет тебя в Хиллтопе.

— Буду через шесть часов.

Крис положил трубку, захлопнул сейф и крутанул замок. Задвинув на место бронзовую пластину, он еще некоторое время стоял, уперевшись кулаком в металл. Слабый свет, оставленный кем-то из маленьких людей на одном из столов, освещал напряженное лицо, жесткие безжалостные черты работы Джиакометти. Глаза отливали голубоватым оружейным блеском и казались плоскими и невидящими. Узкий рот напоминал разрез. Крис глубоко вздохнул, и мускулистое его тело выпрямилось. Затем, открыв ящик своего стола, он трижды нажал потайную кнопку. Глубоко внизу, в лабиринте, По-По уже выбиралась из кокона, озираясь в поисках набедренной повязки и сережек. Потом она набрала код, и насосы принялись откачивать воду из выпускных шлюзов.