Плата за капельку счастья - Евгения Михайлова

Берта думала, что просто не переживет этот день. Без него, со страхом за драгоценную жизнь своего солнечного лучика – Юры. Когда Анатолий привел с прогулки собак, они вновь бросились друг к другу. Они попрощались, как навсегда. Она слушала, как за ним закрылась входная дверь, как уехала его машина. Она не стояла в это время у окна. Она летела в бездонную пропасть.

На студию Берта приехала с текстом, который даже не пришлось записывать. Она привезла его в сердце. «Поехали», – сказал оператор. «Поехали», – пропульсировала кровь Берты.

Она записалась, впервые просмотрела весь снятый для фильма материал, решила с Аней, что непременно нужно оставить при монтаже места для ее эфира. С удивлением увидела, что Аня плачет.

– Ты что? – проговорила Берта. – У нас все в порядке. Подготовь титры с авторами всех сюжетов. Всем спасибо.

Домой поехала на своей машине. И даже изменила собственному принципу – быть крайне осторожной за рулем. Она почти мчалась домой, все равно дорога расплывается в ее глазах. Нужно доехать домой, пока она видит.

Они подъехали к дому просто в одну секунду. И, даже не закрыв машины, бросились друг к другу. Опять вместе. Опять уцелели. Еще глоток рая.

Завтра суд.

Глава вторая

Первая победа Берты

Обвинитель на процессе по иску Берты к деятелям здравоохранения поддержал все материалы и результаты расследований следователей Земцова и бюро «Скорой юридической помощи». Тамара Петровна Стрельникова, главврач интерната для детей-инвалидов, была доставлена для дачи показаний под конвоем, из тюрьмы. Ей уже предъявили обвинения в убийствах нескольких детей, в крупных хищениях государственных средств, в доведении здоровья практически всех детей до ухудшения не только отсутствием лечения и чудовищным питанием, но и явными последствиями истязаний.

Ее показания были шипением бешеной крысы из клетки. Она смотрела с надеждой на своего покровителя из департамента, Васильева, но тот трусливо отводил взгляд. Под ним уже горел пол этого зала, он это знал.

Дальше покровителя топили все, особенно старались его коллеги и подчиненные. Оказывается, они все, бдительно, невинно и рискуя собственными жизнями, за ним неусыпно наблюдали лет десять, не меньше. Стараясь не спугнуть, прятали на всякий случай документы, финансисты сохраняли копии переводов на разные личные счета.

Берта попросила суд посмотреть сюжеты, которые сняты для ее фильма «Юра из детского дома».

В прениях прокурор потребовал ареста Васильева. Его адвокат сказал две фразы:

– Первое дело в моей практике, когда мы с государственным обвинителем по одну сторону баррикад. Моя благодарность работе следователей и прокуроров. Я был введен в заблуждение. Гонорар клиенту возвращаю.

Это был самый немногословный процесс в принципе.

Вердикт судьи можно было прочитать в ее взгляде.

– Заключить под стражу в зале суда.

Берта пересекала двор суда, когда ее сзади кто-то придержал за локоть. Она оглянулась и с удивлением увидела не Анатолия, не Сергея, а барина-куратора федерального Минздрава. Он широко улыбался.

– Я хотел бы вас поздравить, Берта Леонидовна. Блестящая работа. Я о фрагментах вашего фильма, посмотрю с удовольствием. И разумеется, поздравляю с сегодняшней победой. Конечно, я потрясен и со своей стороны приму активное участие в разоблачении этой преступной цепочки. Очень рад, что вам удалось поймать на таких преступлениях Васильева. Давно что-то чувствовал. Алчный, скользкий тип. Слышал, вы занимаетесь усыновлением мальчика Юры Смирнова? Буду очень признателен, если вы примете мою помощь. Знаете, у нас есть всякие формалисты, бюрократы…

– Спасибо, – задумчиво ответила Берта. – Воспользуюсь.

Юристы телевидения уже сказали ей о препятствиях, которые могут встать на этом пути. Разумеется, то проклятое видео, которое кто-то сочтет неприемлемым для усыновительницы больного ребенка, и тот факт, что она родного сына доверила матери, которая не справилась с заботой о его безопасности. Может, и брак покажется слишком стремительным. Может, вся эта история будет расценена как пиарная акция с целью привлечь внимание к передачам. Но… этот человек. Михаил Георгиевич Степанов. Фигура масштаба, рисунка и породы Червонского. Без него все это масштабное хищение, истребление вряд ли могло происходить, хотя доказательств у следователей пока нет.

– У меня предложение, – сказал Степанов. – Давайте отметим вашу победу. Скромно, в одном маленьком, очень приятном безлюдном месте. Недалеко, в переулке в центре. Буквально по бокалу вина за победу. Обсудим ваше усыновление.

У Берты на размышления и сомнения ушла минута. Известный человек, на виду. И она на виду после этого суда. Все увидят, что они уехали вместе. А помощь его сейчас однозначно все ускорит. Даже если потом у него начнутся проблемы по ходу расследования. Цинизм? Какая ерунда по сравнению с жизнью Юры, который уже затосковал в больнице. Они ведь уже не могут с Анатолием бывать у него каждый день и подолгу.

– Хорошо, – согласилась она. – Тем более я сегодня приехала на метро.

– А я с водителем, – улыбнулся барин с барской нежностью. – Потом мы вас отвезем домой.

Все было, как он сказал. Место тихое, удивительно уютное. Кроме них, в этом ресторанчике не было никого, но их все равно провели в отдельный кабинет. Еда была простая и вкусная. Вино дорогое и некрепкое. Женское. Берта там отдохнула, вздохнула. Подумала: а вдруг это все начало чего-то на самом деле хорошего? Они поговорили о делах, о процедуре усыновления. Степанов давал очень ясные и четкие советы. Записал, на чье имя их заявления, взял даже телефон Ольги. Вдруг понадобятся личные уточнения. Как только Берта посмотрела на часы, он кивнул и позвал официанта. Рассчитавшись, налил остатки вина по бокалам, сказал: «На посошок», и они выпили, будучи если не друзьями, то по крайней мере соратниками. Потом он накрыл руку Берты на столе своей огромной ладонью. На безымянном пальце не было фаланги.

– Попал однажды в передрягу, – ответил Михаил Георгиевич, заметив ее взгляд. – Могу рассчитывать на то, что мы еще как-нибудь встретимся вот так, для дружеского разговора?

– Наверное, – ответила Берта. – Сложно со временем, конечно.

– И с мужем, да? Но мы же по важному делу. Можем и с ним посидеть.

– Хорошо. Запишите мой телефон.

Он отвез Берту к подъезду, у которого стоял в позе Каменного гостя Анатолий. Степанов помог ей выйти, поцеловал на прощание руку. Он не просто поцеловал. В его губах и в толстых, подрагивающих пальцах был призыв, но никто бы об этом не догадался.

Кроме Анатолия, конечно. Который увидел этот призыв со своего поста.

– Что за дела? – только и сказал он. – Я звонил, суд закончился два часа назад! Я все бросил, купил шампанское, хотел отметить, а тебя привозит какой-то боров.

– Это не боров, Толя. То есть не совсем. Это самый главный чиновник, который курирует детские дома для детей-инвалидов, может помочь в усыновлении. Он был свидетелем на суде. Дело только в этом.

– У него, конечно, дело не только в этом. Но черт с ним! Пошли отмечать. Я хочу тебя, как зверь. Чуть с ума не сошел, пока пережил этот суд.

Джессика и Туся так обрадовались, что простили им слишком короткую прогулку. А потом удивлялись: какие же развратные люди-хозяева бывают на свете. И мудро подумали, как умеют только собаки. Наверное, самые развратные люди и есть самые лучшие, преданные хозяева.

Глава третья

Победа Анатолия

Никогда еще Анатолий так вдохновенно и плодотворно не работал. Никогда так не боролся за совершенный результат, отбиваясь от неучей и идиотов-чиновников. Он отбил свой проект реставрации очень важного для Москвы исторического здания. Все замечания и поправки были сняты. Он строил отличный, уютный, простой и красивый дом для Кольцова. Риелторы его фирмы решили вопрос с обменом его большой квартиры в центре на две квартиры соседей Берты. Анатолий в качестве бонуса перестроил эти хоромы на двух собственников и даже получил все разрешения. Бригада фирмы под его руководством отремонтировала три квартиры на площадке Берты, чтобы они были изолированными и сообщались, числясь как единая собственность.

Они с Бертой не выезжали в другое место. Так Анатолию было удобно продолжать обустройство, когда рабочие уходили.

Дни пролетали, как часы, часы мелькали, как секунды.

Вопрос с усыновлением был решен на всех уровнях. Да, были, как говорили юристы Бадаева, и вопросы с видео, с гибелью сына Берты без должного присмотра. Все подавили. Степанов, конечно, сыграл свою решающую роль. Когда это стало известно, Анатолий сказал: «Ну и черт с ним». Дело в том, что этот «папик» уже позволял себе звонить Берте по домашнему телефону, подзывать ее барственным тоном, а потом что-то вкрадчиво урчать. Анатолий не подслушивал, просто эта сволочь громко урчала.