Судья и палач - Владимир Колычев

На жизнь Герман не жаловался. Роскошная квартира, своя собственная «восьмерка» — отец на двадцатилетие подарил, деньги на рестораны, куда они часто с Аллой заглядывали. Только вот факультет МГУ не очень хороший — философский. Отец его специально туда впихнул. Чтобы марксистско-ленинское учение от зубов отскакивало. Думал, Герман по его стопам пойдет. Да только кто ж знал, что жизнь повернется к ним задом.

Отец всегда горел пламенными идеями классовой борьбы. Но это не мешало ему вести успешную борьбу за полноту собственного кармана. Это другие довольствовались одними только партноменклатурными привилегиями: спецобслуживание, спецбольницы, спецдачи, спецмашины. Отец же всегда в будущее заглядывал. Он открыл для себя источник левого дохода, делал деньги и клал их в банки. В стеклянные, трехлитровые. Сотенными и пятидесятирублевыми купюрами. Солидные сбережения сделал он к моменту выхода на пенсию. А потому и не тужил. Ведь впереди его ждало обеспеченное будущее.

Да, в будущее он смотрел. Да только недостаточно далеко. Зима девяносто первого года. Государство делает ход конем. Изымает из обращения «полтинники» и «сотки». И в одночасье все отцовские деньги становятся бесполезным хламом. Он пытался обменять старые купюры на новые. Но сумел вернуть лишь крохи. Остальные сбережения протухли как тушенка на жарком солнце.

Отец не выдержал. И заработал инфаркт. Сейчас он в больнице, в реанимации. И мать рядом с ним. Бедная, ведь и она на грани срыва… Впрочем, сами во всем виноваты. Надо было вовремя «деревянные» на «зеленые» обменять, ведь была такая возможность. Была да сплыла…

Алла подбиралась к нему и так и этак. А он на нее не реагировал.

— Гера, ну хватит тебе киснуть, — наконец не выдержала она. — Сидит тут, как мышь на крупу надулся. Твой отец что, умер? С ним все в порядке. Больница — лучше не бывает, доктора — светила, лекарства отличные, уход. Ведь откачали его. А скоро он совсем поправится. После инфарктов знаешь сколько еще жить можно?..

В медицине она разбирается. Ей интересна эта область. И очень жалеет, что не поступила в медицинский институт. Она Менделеевский заканчивает. Химией она еще со школы увлекалась. Валентности, оксиды, органика… Герман на нюх всю эту дрянь не переносил. А ей интересно.

— Знаю…

— А ты ведешь себя так, будто уже похоронил его. Так нельзя…

И она снова прильнула к нему.

А ведь она права. Получается, он отца заживо похоронил. А ведь ему еще жить и жить… А вот как быть с деньгами? Их уже не вернуть… Только вслух об этом он не сказал.

Герман повернулся к Алле, обнял ее, впился ей в губы и уложил спиной на диван. Его рука полезла ей под халат. Ее тело задрожало, дыхание участилось…

Аллу он любил. И, может быть, даже не потому, что она такая красивая. Их связывают не только чувства. Но и детство, а затем юность.

Виталик Болотов. Их одноклассник. Герман ненавидел его. И все из-за того, что не мог взять над ним верх. А дрались они довольно часто. Сначала из-за права на лидерство в классе. Затем из-за Аллы. Виталик всегда побеждал. Зато Герман умыл его. Пусть Болотов и сильней, но Алла выбрала Германа.

Он уже давно сох по ней. И, наконец, набрался смелости предложить ей свою дружбу. С тех пор они вместе. А Виталик бесился. Все норовил его подловить да нос ему расквасить.

Герман злился. Алла — дама его сердца, а ему вовсе не хотелось быть побитым рыцарем. В восьмом классе он всерьез увлекся боксом. Побеждал в спаррингах, яростно молотил по груше. И все представлял, что избивает Виталика. Только тот и сам не промах, дзюдо занимался. А потом уличные драки — в них Виталик преуспел. Ведь он пацан из простых, плебей. В компаниях, с которыми он водился, «стенка на стенку» явление обычное.

Он уже стал совсем взрослым, уже с Аллой в постели побывал, а Виталик все продолжал мстить ему за свое поражение. До самого выпускного бала. А после школы исчез с горизонта. Больше они не виделись.

И слава богу…

Виталик. Это детство и ранняя юность. Все в прошедшем времени. Давно уже пора забыть обиды. Умом Герман это понимает, а душа все трепещет.

Почти пять лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел Виталика. Но злость все та же. Он продолжал заниматься боксом. Скоро выпуск, он станет законченным идио… то есть философом. Кому он нужен будет со своим дипломом? Никому! Хорошо, что он больше спортом занимался, чем наукой. И время не зря потрачено. Он уже сейчас мастер спорта по боксу.

Два года назад, помимо всего прочего, он решил заняться спортивной стрельбой, записался в секцию. Грандиозных успехов на этом поприще не добился: не хватало времени, чтобы отнестись к этому виду спорта со всей серьезностью. Но «марголин» в его руках был послушен, он легко выбивал в мишенях «десятки». Иногда он представлял на месте мишени Виталика.

Аллу он любил. Но кроме того, она оставалась для него символом победы над Виталиком. Это тешило его самолюбие. И не утратило своей новизны до сих пор…

Они занимались любовью с Аллой, а в это время в больнице скончался его отец. У него случился второй инфаркт. Он умер, не приходя в сознание.

— Как же мы теперь будем жить? — спросила мама, с трудом сдерживая слезы.

Потрясение было слишком велико, и она едва держалась на ногах. Герману приходилось ее поддерживать.

Отца похоронили на третий день. Но мать не смогла побывать на кладбище. Она в это время находилась в больнице. Потеря мужа — это само по себе горе. А потом какой-то скот из верхов сообщил ей, что в связи со смертью товарища Шлыкова его дача отходит в пользу государства. Ведь она была закреплена за ним пожизненно без права передачи по наследству.

И это еще не все.

Есть такая категория воров, которые обкрадывают квартиры, где находится покойник. Их презрительно «мародерами» называют.

В родительской квартире они побывали в тот день, когда должны были хоронить отца. Проникли в дом под видом партийных деятелей. Якобы для того, чтобы попрощаться со своим соратником. В суматохе они отыскали тайник с драгоценностями, забрали все.

«Как мы будем жить?» И Герману пришлось искать ответ на этот вопрос.

Мама две недели пролежала в больнице и вернулась домой, где, казалось, навсегда поселилась печаль.

— Ну как, — снова задумался он. — Закончу университет, устроюсь на работу. Будем жить на мою зарплату…

В ответ мама только вздохнула. Кто-кто, а она не привыкла жить на одну зарплату.

Зато не расстраивалась Алла.

— Что-нибудь придумаем, — сказала она.

Он думал, Алла отвернется от него, даже бросит. Ведь брак их официально не зарегистрирован, детей у них нет. Он уже никто — у него нет ни положения, ни денег. А она молодая, красивая, без пяти минут с высшим образованием. И жизнь вокруг кипит. В двадцатые годы в Москве нэпманы шиковали, сейчас господа «новые русские» на «мерсах» раскатывают. Для них открыты все двери: в самые дорогие магазины и в лучшие рестораны. И многие из этих нынешних хозяев жизни не женаты…

Только Алла не думала о них. Она думала о Германе и о самой себе. В ее мозгу рождалась одна идея за другой. То она хотела заняться недвижимостью, то видела выгоду на рынке ценных бумаг, то вдруг вспоминала, что в мировой практике самым прибыльным считается торговый капитал. А потом вдруг вбила себе в голову, что сейчас самое время начать карьеру фотомодели. И уже всерьез надумала устроиться на курсы манекенщиц. Хорошо, вовремя охладела к этой идее. Потом она вдруг захотела стать певицей. Обнаружила, что у нее есть голос. Только быстро поняла, что на этом поприще ей ничего не светит. А еще заикнулась насчет актерского ремесла. Но вмиг остыла — нужно ведь театральное училище заканчивать.

А актриса из нее бы получилась — в этом Герман даже не сомневался. Когда ей это было надо, она могла изобразить любой оттенок человеческих чувств. Она могла разыграть бурную радость, умела вызвать к себе жалость, сострадание.

Она хотела быть кем угодно — коммерсантом, брокером, маклером, фотомоделью, певицей, актрисой. Только не тем, кем она должна была стать. Химия не могла дать ей тех денег, которых она хотела.

— А может, в проститутки пойти? — спросила она как-то.

Недавно она посмотрела фильм «Интердевочка». И сейчас находилась под впечатлением.

Герман ошалело уставился на нее.

— А что, валютные проститутки неплохо зарабатывают. А если еще и элитной стать… Как думаешь, я буду пользоваться спросом?

Спору нет, спрос на нее был бы немалый. Только он ответил ей по-другому.

— Ты будешь получать по морде. — И как бы в подтверждение этих слов отвесил ей оплеуху. Это был первый раз, когда он ее ударил.

— Дурак! — Она обиделась.

Но скоро простила. Поняла, что сама во всем виновата.

В проститутки она не пошла. Но бизнесом занялась. Вместе с ним.