Миссия единичных народных душ в связи с мифологией германского севера - Рудольф Штайнер

Таким образом, боги, которые представали перед душой северянина-германца, которые сами непосредственно работали над этойего душой, и само высвобождение его человеческо-душевного начала из космоса было нечто, непосредственно им воспринимаемое; этобыло нечто, что он непосредственно переживал. Он не обращалсяк помощи воспоминания, чтобы проследить процесс врабатываниядуши в телесность, нет, он прослеживает совершающееся в его современности. Оно есть его собственное развитие и он присутствуетпри нем своим Я. Вплоть до восьмого, девятого, десятого столетий по Р. Х. он несет ему навстречу свое понимание. Он сохранил пониманиетого, как мало-помалу. Формируются, вкристаллизовываются в тело душевные силы. Он видит архангельских существ, работающих над его душой, давших ему то, чем надлежало стать его душевным силам, и находит выдающегося из этих архангелов: Вотана илиОдина, видит его работающим надего душой, врабатывающимся в его душу. Что же он здесь видит? Каким он воспринимает Вотана или Одина? Каким узнает он его и за что любит, и, прежде всего, как понимает? Он научаетсяузнавать в нем одного из тех архангелов, которые пришли к решению отказаться от восхождения на, высшие ступени. Он научается видеть в Одине одного из архангеловотсталого развития, одного из величайших, отрекшихся в предвременьи и сохранивших свое архангельство при принятии на себя важной миссии работать над душой человека. Одина в его деятельности германо-северянин переживает еще в те времена, когда он тольконачинает прививать душе речь. Чудесным образом удержало сказание, как Один сам работает над своими народами, чтобы даровать имречь. Это описывается как божественное посвящение. Каким образом Один пришел к такой власти, чтобы суметь одарить души германо- северных народов речью, это изложено в описании его предшествующих переживаний, представленных как посвящение силой божественного напитка, который некогда, в праотдаленном прошлом, хранилсяу великанов. Этот напиток содержал не абстрактную мудрость, апредставлял собой мудрость, изживавшуюся непосредственно в звуке. Над этой изживавшейся в звуке мудростью Один получает власть; он научается пользоваться ею, проходя свое длительное, длящеесяшесть днейпосвящение, из которого его выводит древний носитель мудрости Мимир. Так становится Один владыкой силы речи. Отсюда позднейшее сказание относит к Одину язык поэтов, язык скальдов. К Одину же относят и руны, которые в древние времена былигораздо ближе к языку, чем позднейшее письмо. Таким образом, вчудесных историях, повествующихоб Одине, выражается усвоениеновой речи, - усвоение при помощи соответствующего архангела и в обход - через эфирное тело - ее вживаниевтело физическое. Родственных архангельских существ встречаем мы в собратьяхОдина: в Хенире, который одаряет силой представления, и в Ледуре, который снабжает тем, что еще особенно близко расе, а именно: цвет кожи и характер крови. В этих двух архангелах нам надлежитвидеть существ, так сказать, более нормального начала. Относящихся к отсталому развитиюмы встречаем в существах, выступающихкак Вили и Вэ. Это существа, которые, как я это описал раньше, действуют более интимно, более во внутреннем существе души. Нокак раз с таким архангелом отсталого развития Я чувствует особенно близкую, родственную связь, такое Я, которое само находитсяна отставшей ступени развития, которое сопереживает процесс развития своих подначальных душевных сил. Такое Я чувствует своеродство с существом архангела отсталого развития. Поэтому и Одинощущается не как архангел отсталого развития, а скорее как тот, который в своем отставании родственен самому отставанию душ западных областей, более сознательным образом переживающих в их Я то, что свойственно этим областям и что не уловили определенные стадии душевной жизни тех народов, которые продвинулисьна Восток и лишь тем пришли к их пробуждению. Поэтому в душе северянина-германца прежде всего живет все то, что связано с архангельскими силами Одина в их брожении и работе в элементарных глубинах этой его душевной жизни.

Мы говорили, что посредниками между деятельностью архангелов и единичными людьми являются ангелы. Я человека, пробудившееся на такой ранней элементарной ступени душевной жизни, прежде всего заинтересовано тем, чтобы деятельность архангелов сталаему доступна. Поэтому северянин-германец интересуется существом такого мощного ангела, который в то же время близок и родственен единичному человеку и его индивидуальности. Это Тор.

Тора можно понять только тогда, когда знаешь, что в нем надовидеть существо, которое - если бы оно развивалось нормальнохотя и могло бы далеко продвинуться в развитии, но которое сравнительно рано отрешилось от него, оставшись на ступени ангела, чтобы ко времени пробуждения в душевном развитии Я стать вождем в душевном мире германо-северной области. Это и есть то, чтонепосредственно ощущалось в Торе, родственном единичному человеческому Я: что в каждое это единичное Я им - Тором - может бытьвнесено из духовного мира то, что в него должно быть внесено. Принявши это в соображение, мы лучше поймем и те частности, которыепередаются преданием. Ведь это и является нашим заданием: соответствующим образом суметь понять эти индивидуальности богов. Итак, северянин-германец ощущал, сопереживал это запечатлевание души в телесность. Он присутствовал при процессе вчленения Я в телесность и при овладевании им каждого единичного человека.

Мы знаем, что Я пульсирует в крови физического тела и всякомувнутреннему процессу соответствует внешний, всякому микрокосмическому - макрокосмический. Работе Одина, дарующего мудрость языков и рун и который действовал большим окружным путемчерез дыхание, - вовне, в макрокосмосе, соответствует движениеветра. Закономерному прониканию воздуха в наши дыхательные органы, которые способствуют его модуляции в слово, в речь, этомувовне, в макрокосмосе, соответствуют движения, струения в ветре. Как истинно вершение Одина в нас самих, - в преобразовании воздуха в слова, также истинно его вершение, его деятельность вовне в ветре. И это действительно видел тот, кто еще владел старыми германо-северными способностями, к которым относилась определенная степень ясновидения. Повсюду в ветре он видел вершениеОдина, видел его, как он формирует речь в его дыхании. Человексевера видел это как единство. Как то, что живет в нас и организует речь (т. е. речь, которая была присуща северному организму), проникает вЯ и способствует пульсации крови, - так этому, врабатыванию речи соответствует вовне, в макрокосмосе, молния и гром. Речь возникла до рождения Я. Поэтому повсюду Я ощущаетсякак дитя того существа, которое дарует речь. В этом запечатлении в единичное Я особенное участие принимает Тор, и то, что соответствует свершению в макрокосмосе, в микрокосмосе является пульсацией крови. Итак, то, что вовне, в макрокосмосе, соответствует пульсации крови в человеке, это есть то, что как молнияи гром прорезает веянье ветра и клубящиеся облака. Это опять в своем ясновидении северо-германец видит как единство; веянье ветра, сверкание молнии вовне он видит в тесной связи с деятельностью принятого им в себя через дыхание воздуха. Он видит, как последний переходит на кровь и переносит в нее пульсацию Я. В наши дни это рассматривается нам материальный процесс, но у северо-германца это еще был процесс астральный. Он видел близкое родство огня, молнии, с тем, что проходит через кровь. Он чувствовал биение пульса в своей крови и осознавал в этом повторяющемся биении биение Я; на внешний же материальный процесс он не обращал внимания. Все это было облачено в ясновидческое ощущение. То, что вызывает биение пульса и его все вновь возвращающееся повторение, он ощущал как деятельность Тора. Как все вновь возвращающийся в руку Тора его молот чувствовал он в своем Я силу Тора, силу одного из наиболее почитаемых когда-либо ангелов, потому что он был мощным существом, отставшим на ступени ангельства.

Духовную силу, которая несет и держит физическое тело, германо-северная мифология относит к Я, которое сдерживает духовно-физическое существо человека. Внутренним переживает северо-германец движение телесно-душевного начала человека, и даже в более поздние времена в нем еще встречается понимание того, каким образом его внутреннее существо выделяется из астрального, каким образом, так сказать, внутреннее дает ответ внешнему. Когда посвященные говорили ему, что человек есть результат, метаморфоза вселенной, он еще понимал это. Он понимал прежние стадии, понимал то, что ему рассказывалось о свершениях и деятельности ангелов и архангелов, прежние стадии, когда человек физически-духовным образом родился из макрокосмоса. Он видел, как единичный человек строится из сил макрокосмоса, как он покоится вмакрокосмосе. В этом макрокосмосе он выискивал явления, которые микрокосмически разыгрываются таким образом, что из "человеческого севера", из холодной духовной области, прядутся мысличеловека и что оттуда его телесность снабжается двенадцатьюмозговыми нервами головы. Это явление, которое микрокосмическистало двенадцатью мозговыми нервами, он видит. Он видит тканьедуха в том, что он называет "царствомтумана и холода"*; онвидит двенадцать течений, которые стягиваются и материализуются в двенадцати мозговых нервах человека; он видит, как навстречутому, что идет сверху вниз, действует то, что идет из сердца, из "человеческого юга"; он видит это вовне, в макрокосмосе, и понимает это, когда это ему называют "царством огня и света"**. Так еще в христианских векахнам встречается понимание микрокосмоса, исходя из макрокосмоса, и в нем можно идти еще дальше, объясняя ему постепенное возникновение из макрокосмоса человека, как экстракта всей вселенной. Он в состоянии оглянуться на то время и может понять, что эти свершения обладают прошлым, которое он сам еще наблюдает как работу ангелов и архангелов в его душе. Ему не трудно согласиться с тем, что эти свершения обладали прошлым, и представления, которые он создает себе при этом, выступают нам навстречу как генезис древне-германского Севера, как описание возникновения человечества из всего макрокосмоса. Там, где начинается германо-северный хаос - "гиннунгагап", - там приблизительно мы застаем период времени, когда вновь образуется Земля после пройденных ею трех прежних состоянии - Сатурна, Солнца и Луны, - когда Земля, значит, вновь подымаетсяиз пралайи, когда царства природы еще не были разделены, когда люди являются еще совершенно духовными существами. Человек Севера понимал здесь, как образуются позднейшие состояния. Интересно проследить, как в северо-германской мифологии в образах имагинативной формы изливаются разыгравшиеся в те времена свершения, для которых в духовнонаучном миросозерцании мыприменяем вместо прежних образов лишь более зрелые выражения ипонятия. Описываются свершения, происходящие во времена, когда Солнце и Луна еще не были разделены. Нам описывается выделение Луны и как затем развитие переходит в то, что позже становится "страной великанов". Нам описывается все то, что было в атлантический период временикак продолжение совершившегося раньше и что представляло собой собственный интерес германо-северного народа. Сегодня я хотел лишь создать понятие того, как пробудилось северное Я, когда оно еще находилось на низкой ступени развития как человек Севера проникал взором в народную душу, в душу Тора и имеющегося непосредственного интереса также и для самой работывысших существ, которые подошли совершенно с иной стороны, чемсущества, которых мы встречаем у восточных народностей. Завтрамы попытаемся найти подход к более отдаленным областям германской мифологии. Мы увидим, что эти более отдаленные областиявляются предвестниками того, что живет в народных душах, иувидим саму природу как раз этих наших западных народных душ.