Смятый лепесток - De ojos verdes
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Там сладости и игрушки. Разве можно было иначе? Это примитивное проявление внимания.
– Я понимаю. Но не в таких количествах.
– Хорошо, – соглашаюсь, тяжело вздыхая.
Мне кажется, Алина хочет добавить что-то еще, причем, довольно важное, если судить по тому, как хмурит брови. Но в последний момент слегка встряхивает шевелюрой, будто отгоняя назойливую муху, и идет к выходу:
– Ладно, я за Мией, через минуту вернусь.
Встаю с тем, чтобы выйти в коридор и встретить их, но вновь оседаю, осознав, что с непривычки могу напугать девочку, лучше подожду здесь. А когда она появляется и улыбается мне, ошеломляя искренней радостью, и вовсе выпадаю в осадок…
Моя. Дочь.
– Привет, – мямлю, – привет, малыш…
Последующий час исчезает, будто по щелчку пальцев.
Не могу надышаться, насытиться, налюбоваться ею.
На Соньку похожа, только сдержаннее и смышленее. Умненькая, любопытная, веселая. И такая волшебно красивая…
Обалдеть. Ох*еть.
Моя. Дочь.
Я так счастлив в эти мгновения, что на физическом уровне чувствую боль за грудиной, потому что чувства и эмоции настолько разрослись, что никак не умещаются во мне. Словно сию же секунду лопну от переизбытка всего этого…
Я дышал жадно. Я смеялся безудержно. Я полюбил мгновенно и бесповоротно.
Я ожил…
* * *
Аэробус очередной бюджетной компании потерпел крушение на территории французских Альп. Эта история вдоль и поперек обсуждалась в любой организации, связанной с авиаперевозками. «Аэрофлот» дал свои комментарии на официальном сайте, призывая ужесточить правила нахождения летного экипажа в кабине. В принципе, ничего особо не изменилось, только лишняя нервотрепка и воспитательно-показательные выступления руководства. Естественно, ты как сознательный человек и адекватный профессиональный пилот должен убедиться, что второй пилот на рабочем месте взял управление самолетом на себя прежде, чем покинешь своё кресло и отправишься справлять нужду. Я категорически отказывался понимать эту тавтологию и игру в слова. Прописные истины не нуждались в повторении.
Беда в том, что из-за парочки долбо*бов погибло огромное количество людей, и это далеко не первый и не последний случай.
Как всегда, после любой новости о крушении воздушного судна я получил несчетное количество звонков и сообщений от родных и друзей.
«Ты видел?», «Ты слышал?», «Он, правда, ступил?», «У вас тоже так бывает?»…
Приходилось снисходительно качать головой и успокаивать всех.
Что удивительно, я абсолютно нормально реагировал, а раньше точно разозлился бы такой дотошности. И причины моих изменений вполне очевидны. Теперь большую часть мыслей занимала Мия.
Дочь.
У меня есть ребенок!
Ещё какой!
Глазища шоколадные, так и тонешь в их блеске, когда она что-то увлеченно рассказывает. Губки малиновые, словно ягодка, и, когда Мия улыбается, это дает сочный контраст с белыми зубками. Я – конченый маньяк. Готов был любоваться ею, впитывать детскую непосредственность, слушать этот звонкий голосок часами напролет. Я полюбил её всем сердцем. Этим, казалось, давно охладевшим и ни на что не способным куском плоти. Будто Кай, которого вернули к жизни.
Иногда смотрел на неё и зависал. Разве мог я, сотворивший столько ошибок, вдруг получить такое чудо? Персональное солнце? Яркую звездочку?
Может, мне целой жизни не хватит, чтобы осознать, насколько это громадное счастье. Я, безусловно, хотел детей, но не представлял себе, что быть отцом – чистой воды кайф. Когда твой ребенок заглядывает тебе в глаза и говорит, что скучал… Ты просто готов мир положить к его ногам. Это бесценное, несравненное и окрыляющее чувство.
Ряд сложностей, что возникли вместе с этой неожиданной новостью, меня не трогал от слова совсем. Это меркло. Одной улыбки Мии достаточно, чтобы я забыл обо всем плохом. Теперь только так. Иные приоритеты. И, признаться, меня малость пугает то, насколько легко я отказался от прежних…
Конечно, сказать было легче, чем сделать. Напускное спокойствие Яны тут же слетело с неё, когда после приобретения мною статуса отца мы впервые собрались вчетвером в неформальной обстановке перед возвращением в Москву на работу. Даже зная, что встреча может причинить ей боль, настаивал, чтобы она присутствовала – это отныне неотъемлемая часть меня самого. Как моя жена, мой друг, мой близкий человек должна принять сей факт. Гораздо хуже было бы, если бы я попробовал утаить. Наверное, все ощущали неловкость. Тем более что до этого они были знакомы.
К счастью, Яна сумела взять себя в руки и поддержать разговор:
– Вы с Мией давно живете здесь? Дима сказал, твои родные остались в столице.
– Я переехала чуть больше четырех лет назад, Мия родилась уже здесь. Семьи у меня нет. Они умерли, а на оставшиеся от продажи наследства средства я купила здесь квартиру.
Чуть не поперхнулся собственной слюной, вовремя прочистив горло. Неимоверным усилием воли заставил себя сосредоточиться на дочери и не смотреть на Алину, иначе выдал бы нас обоих. А она, наоборот, была столь равнодушна к сказанному, словно сама верила в это. И не оставалось сомнений в том, что эту «правду» девушка повторяет не первый раз.
– Ох, извини. Грустно, конечно. А мне вот бывший сокурсник предложил здесь обустроиться, пожаловался, что рук и светлых голов не хватает в педиатрии, а зарплаты вполне приличные. Хотя, честно, меня привлекает опыт. Вокруг так мало действительно толковых специалистов, возникает желание побороться, помочь, поднатаскать.
Я внимательно следил за Мией, машущей из паровозика, наматывающего круги по маленькой траектории. Вмешиваться в обсуждение не было ни малейшего рвения. За прошедшие полтора месяца я обнаружил, что Алина – самое непредсказуемое, выводящее меня этим фактом из себя, хладнокровное существо из женщин, которых я знаю. Блаженная оказалась не блаженной, а очень даже приземленной и прагматичной девушкой. Но такой невозмутимой и равнодушной к мирскому…
Отщепенец.
Ее не присобачишь ни к одной известной классификации. У нее своя логика, свое мировоззрение, свое всё…
И это бесит. Не знаешь, как себя вести, что и где можно говорить, а где – нельзя. Я осторожничаю, иду
