Философы Древней Греции - Роберт Брамбо

После двух веков, когда философские исследования, как мы уже знаем, велись на границах греческого мира, в пору своего самого яркого расцвета вступили Афины, и во второй части нашего рассказа о греческих мыслителях события будут происходить именно в этом городе1. В течение V века до н. э. Афины стали не только столицей Греции, но и центром ни с чем не сравнимой по своей высоте культуры. Никогда ни один западный город не мог соперничать с Афинами по уровню культурных и политических достижений.

Этот культурный расцвет начался после победы над Персией в 470 году до н. э. Мощный флот позволил афинянам создать империю на островах Эгейского моря; рост торговли сделал Афины главным центром грузовых перевозок и главным рынком и принес им все возраставшее экономическое процветание. Новые, ни с чем не сравнимые храмы выросли на Акрополе вместо разрушенных персами алтарей. В театре шли пьесы Эсхила, Софокла, Еврипида и Аристофана. В скульптуре работали Фидий и его современники. В исторической науке, в ораторском искусстве, в чеканке монет, в гончарном деле – во всем Афины поднялись на новый высокий уровень. И вместе с ростом военной мощи, торговли и искусства развивалась афинская философия.

Этот великий культурный взрыв обеспечил подъем философии в Афинах, наполнив ее тем духом приключения и риска, который, видимо, необходим для любого движения по новому пути2. В этом городе все было увлекательно, здесь сошлись пути всех новых разработок. Политические эксперименты вели Афины от прежней аристократической системы к новой демократии, основой которой стало собрание горожан; афинские граждане все время взволнованно следили за этим движением и увлеченно в нем участвовали. Коммерческая экспансия Афин как крупнейшего центра торговли еще больше усиливала воодушевление афинян, их жажду деятельности и чувство новизны. Поражение Афин – победа над ними Спарты, завершившая Пелопоннесскую войну в 404 году до н. э., – не остановило афинских художников и писателей. В следующем после этого веке творили Платон и Аристотель, а драматургия и скульптура продолжали развиваться с тем же блеском, что и раньше.

Возраставшее богатство Афин и все большая классовая мобильность афинского общества как магнит притягивали художников и мыслителей. Глава Афин Перикл собрал вокруг себя кружок писателей, скульпторов и поэтов, и его покровительство делало этот город еще привлекательнее. Афиняне впервые стали знакомиться с ионийской наукой «из первых рук» – узнавать ее от самих ионийцев в лице Анаксагора, выдающегося молодого астрофизика, которого пригласил в Афины Перикл3. В Афины переселились также софисты, группа странствующих преподавателей красноречия и права, которые достаточно быстро теряли терпение от «рассуждений, не приносящих практической пользы», но на удивление эффективно обучали молодых людей, сильно желавших сделать себе карьеру4. Встреча науки и софистики в Афинах привела Сократа к исследованию природы человеческого «я», что стало революцией в развитии греческой мысли5. Афины времен Сократа с их новыми границами в мире искусства стали тем фоном, на котором произошла систематизация философии у Платона и его ученика Аристотеля6.

Для более ранних греческих философов основной проблемой были интуитивное постижение истины и радикальные нововведения. В Афинах природа уже не играла первостепенной роли в повседневной жизни, поскольку техника дала людям нечто новое: они перестали напрямую зависеть от условий, задаваемых природной средой. Колебания рынка стали значить для людей столько же, сколько приливы и отливы моря; шест и водяные часы стали такими же важными средствами измерения времени, как вращение звезд; бани и тенистые портики смягчали для горожан суровость погоды в разные времена года7. Благодаря трудам ионийских и италийских первопроходцев мир природы и абстрактный мир форм уже не ждали, окутанные туманом традиции, чтобы кто-то бросил на них первый беглый взгляд.

Отступления от обычаев и яркие вспышки интуитивного прозрения раз за разом освещали по частям этот неизвестный мир, открывая для людей естественные науки, математику, астрономию, технику, формальную логику, и наконец осветили его весь. Теперь нужно было развить и закрепить достигнутое. Должно быть, постоянное ощущение этого было самой сутью Афин – города, где люди отделили одно от другого понятия «деловое» (спекуляция на рынке) и «интеллектуальное» (отвлеченное рассуждение), чего наверняка не было во времена Фа-леса. Афинская политика складывалась как равнодействующая интересов многих групп. За исключением тех сорока лет, когда городом управлял Перикл, центральная власть никогда не была на уровне стоявших перед ней задач сдерживания центробежных сил коммерческого успеха и эффективного использования новых достижений культуры в качестве движущей силы.

В области философии первое большое расширение старых границ произошло, когда Сократ заметил, что до его дней ученые и учителя, интересуясь внешним миром природы или внешним миром практической деятельности, не обращали внимания на человека-наблюдателя. Сократ признавал, что понимание человеческой натуры – дело трудное и важное из-за особой сложности человеческого «я» и почти парадоксального сочетания сознания того, что жизнь коротка, с верой в бессмертие. Начиная с Сократа греческая философия никогда не забывала, что «мир реальности», который она должна объяснить, не только включает в себя наблюдаемый порядок физического мира, но и характеризует наблюдателя. Она должна также дать какое-то достойное доверия объяснение тому, как безличное совпадение по времени физических факторов и сознательной деятельности человека, направленной на достижение ценной для него цели, могут сосуществовать в повседневной реальности одновременно.

Великие афинские философы Платон и Аристотель постоянно сознавали, что реальность имеет много измерений и что специализация становится возможной, если сосредоточить внимание только на одном из них. Другие философы обычно оказывались гораздо менее понятными, чем Платон и Аристотель, когда формулировали представление о границах реальности, которую им надо было постичь. Чтобы по-новому увидеть один из аспектов реальности, нужны гениальность и самобытность. Это верно не только для глубокой древности, но также для Средневековья и современности. Афины сами по себе были средой, где философия могла так же, как искусство и наука, наполниться духом исканий, оптимизмом и творческой силой, но при этом (благодаря постоянно напоминавшим об этом крупным достижениям во всех областях) не забывать, что в итоговой структуре реального мира должно быть место для таких не похожих одна на другую областей жизни, как театр, рынок, Акрополь и школа.