Девочки лета - Нэнси Тайер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему бы не помешали хорошие картины. Так же, как и новое кресло – то, которое он явно любил больше других, слегка промялось. Обычно она возвращалась домой из колледжа на День благодарения и Рождество, а также каждое лето, но она никогда не задумывалась о состоянии дома, потому что работала на двух работах, чтобы заработать денег на колледж, а потом на магистратуру.
А сейчас? Ей хотелось украсить это место.
Перво-наперво ей нужно было устроиться на работу. Она хотела работать в Нантакетской исторической ассоциации, но у них не было вакансий, и сейчас, когда наступило лето, у них будет много волонтеров. По всей стране были музеи, которым требовалась квалифицированная помощь, но Бэт хотела жить и работать на Нантакете. По крайней мере, она так думала. Теперь, когда она получила степень магистра, ей не перед кем было отчитываться, не нужно было укладываться в сроки, не нужно было писать научные работы, и возвращение в свой дом на острове казалось вполне естественным. Но это не значило, что она должна остаться здесь. Ее здесь никто не держал.
Но на самом деле ее держали собственные эмоции. Ей хотелось снова увидеть Тео.
Тео. Тео всегда был тем самым для нее, но он был так популярен и встречался с новой девушкой каждые выходные, поэтому она решила, что неинтересна ему. Аттикус был лучшим другом Тео, и Аттикус был влюблен в Бэт. Он признался ей в этом, и она привязалась к нему. Она заботилась о нем, беспокоилась о нем и пыталась помочь, когда его захватила мрачная депрессия. Каким-то образом они стали парой, и она считала, она была уверена, что делала его счастливым или, по крайней мере, менее подавленным. Время от времени на уроках или прогуливаясь по коридору, Бэт ловила на себе взгляд Тео, и его взгляд был словно песней, зовущей ее домой, а потом он краснел и отворачивался. Она верила, что Тео любил ее, и, может, действительно желал ее так, как она его – не только в сексуальном плане, но и духовно, как будто ему не хватало части себя, и, если бы она только подошла к нему, эта недостающая часть могла бы заполниться. Вот что она чувствовала к нему.
Они никогда не говорили об этом. Однажды, на школьных танцах, когда он обнимал ее под медленную песню и желание между ними было таким очевидным, таким сильным, Тео улыбнулся ей и спросил:
– Бэт, что нам делать?
– А что мы можем сделать? – спросила Бэт, но ответа не последовало, или того ответа, которого они бы оба хотели услышать. Она была девушкой Аттикуса, и он нуждался в ней по-настоящему – настолько, что его мать даже пригласила Бэт на кофе, чтобы они могли поговорить об Аттикусе и его проблеме.
– Знаешь, – сказала Паула Барнс, – Аттикус боится, что ты бросишь его ради Тео.
Бэт чуть не опрокинула свою кружку:
– Почему он так думает?
– Аттикус очень чувствителен, – ответила его мать.
– Да, я знаю об этом, – огрызнулась Бэт, потому что ей хотелось сказать: «Боже мой, каждое мгновение каждого дня, когда я с ним, я должна думать о его драгоценной чувствительности, и иногда мне просто хочется убежать и быть свободной или сделать что-нибудь, что могло бы задеть эту чувствительность!»
Она тут же извинилась за то, что огрызнулась:
– Простите. Я знаю, что ему тяжело. Я бы хотела, чтобы кто-нибудь помог ему.
– Он посещает психотерапевта. И он принимает лекарства. И, Бэт, отец Аттикуса и я так благодарны тебе за то, что ты рядом с ним, и за то, что ты делаешь ради него. Вот почему я попросила о встрече с тобой. Чтобы поблагодарить тебя. Чтобы сказать тебе, что мы знаем, что с ним может быть тяжело, но мы верим в то, что он поправится и ему станет лучше. Он замечательный мальчик, и у него впереди прекрасное будущее – если только мы сможем привести его туда.
Миссис Барнс тихо плакала. Бэт знала, что должна была сказать, и сказала:
– Мне очень небезразличен Аттикус, миссис Барнс. Я буду рядом с ним столько, сколько смогу. Вы можете мне доверять.
Часто быть с Аттикусом не составляло труда. Во-первых, он был удивительно красив, словно обреченный поэт, с длинными взлохмаченными черными волосами и голубыми глазами с черными ресницами. Он был высоким и очень худым, а в школу всегда ходил в рубашке на пуговицах и выглядел как аристократ среди неопрятных крестьян. В свои лучшие времена он мог быть умным, забавным и сообразительным, и он всегда мог рассмешить Бэт.
В худшем состоянии он не смеялся. Он почти не говорил. У него были темные круги под глазами из-за того, что он не спал, и он становился все больше параноиком, думая, что учителя пытаются завалить его, думая, что Бэт и Тео влюблены друг в друга. Им втроем стало неприятно идти домой вместе, поэтому Тео стал ходить другой дорогой. С другими девушками.
Даже когда он был в худшем состоянии, Бэт никогда не подозревала, что он действительно способен покончить жизнь самоубийством.
Когда Аттикуса нашли мертвым после передозировки, все, кто знал его или его семью, были потрясены. Многие были подавлены горем, но некоторые были возмущены, и гнев из-за этой бессмысленной потери заставил их пригласить на остров психотерапевтов, чтобы они выступили на городском собрании. Полицейское управление усилило свою работу. Организации по охране психического здоровья распространили информацию о том, что они рядом, чтобы помочь. Отец Бэт настоял на том, чтобы она проводила час в неделю с психологом. И это немного помогло, потому что Бэт чувствовала себя виноватой из-за самоубийства Аттикуса. Разве она недостаточно любила его? Она никогда не занималась с ним сексом, но он никогда не уговаривал ее, и она знала, что у Аттикуса часто не хватало энергии или желания на что-либо. Доктор Мур помог ей избавиться от чувства вины, а Паула Барнс написала Бэт короткую записку, в которой сообщила ей, что самоубийство Аттикуса никоим образом не было виной Бэт, что это могло бы произойти даже раньше, если бы не ее любовь к Аттикусу и ее поддержка.
Со временем жизнь города вернулась в прежнее русло. Семья Барнс переехала за пределы острова. Бэт и ее одноклассники отправились в колледж.
Бэт вышла из задумчивого состояния, словно ее кто-то толкнул. Она была
