Пропавшая история - Алексей Подъяпольский

«Амператор» поднял восстание в сентябре 1773 года. Сначала он громил мелкие посты, затем взял в осаду Оренбург. В конце весны – начале лета 1774 года «Пётр Фёдорович» двинулся на уральские заводы, производившие вооружение для действующих армии и флота — вот одна из целей инспирированного из-за рубежа бунта! Не только «разжиться» пушками, но и лишить русскую армию возможности восполнять потери вооружения, уничтожив или хотя бы парализовав русский военно-промышленный комплекс, — это звучит фантастически, но смотрим далее.

Россия быстро почувствовала опасность оставить фронт без поставки вооружений — 10 июля 1774 года был подписан Кючук-Кайнарджийский мир. Османская империя признала независимость Крыма (под протекторатом России), право за русскими торговыми судами проходить через Босфор и Дарданеллы, присоединение Азова, Керчи, других территорий в Северном Причерноморье к Российской империи, русский протекторат над Молдавией и Валахией. Россия могла бы добиться и большего, если бы не самозванный «амператор», который в июле взял Казань, не сумев лишь захватить казанский кремль.

Остановимся и снова посмотрим на действия Пугачёва. Разгром мелких пограничных постов (хорошо показанный А.С. Пушкиным в «Капитанской дочке») преследовал только одну цель — захват оружия, которого у восставших не хватало. Наступила зима, а ведь боевые действия идут в оренбургских степях, где и летом воевать было трудно, — значит, надо переждать до весны, став лагерем, а заодно хотя бы блокировать Оренбург, чтобы рядовой состав пугачёвской армии «был при деле» и не разбежался по домам. Потом необходимо было выждать, чтобы немного подсохли дороги и появился бы травяной покров для прокорма лошадей, тогда только можно было двигаться далее. Так и произошло, а на карте отчётливо видно, как Пугачёв совершает после Оренбурга марш-бросок по Южному Уралу, громя заводы по производству вооружения, а затем идёт на Казань, прямо «как по линейке». Если на карте эту прямую продолжить, то она достигает Москвы, т.е. центральных, наиболее населённых областей России. Но после Казани Пугачёв хотя и переправился на правый берег Волги, но повернул на юг, что в конце концов закончилось разгромом восстания и его пленением.

Двести лет историки выдвигали различные версии о том, почему Пугачёв допустил ошибку, не продолжив путь в сторону Москвы, и практически все сходились в том, что «амператор» надеялся собрать новую армию взамен потерпевшей поражение под Казанью. Но если бы Пугачёв продолжил марш на Москву, то в центральных областях его, несомненно, поддержали бы огромные массы крепостных крестьян, — так почему же он не сделал этого?

Начиная с разгрома постов и вплоть до Казани против Пугачёва действовали части типа описанных в «Капитанской дочке», большая часть армии была задействована на фронте. Но под Казанью «амператор» фактически впервые столкнулся с действительно боевыми, причём лучшими в России частями. Это были гусары, которых ныне представляют только как картёжников, любителей женщин и выпивки. Всего восемьсот гусар имел подполковник Иван Иванович Михельсон, прибалтийский дворянин «шведскаго роду», был он верен присяге и действовал умело и решительно, как против иноземного врага. Его гусары пощады пугачёвцам не давали, т.к. восстание против власти в условиях большой внешней войны и удар по оборонным заводам были самой настоящей изменой!

Именно отряд Михельсона переломил ход восстания, причём в некоторых документах той эпохи сказано, что Пугачёв едва не попал к гусарам в плен. Это значит, что под удар гусар попал «амператорский двор» — Михельсон точно ударил по ставке мятежников! Пугачёв еле успел унести ноги на правый берег Волги, остальное известно.

Пусть смутно и туманно, но в действиях Пугачёва до Казани просматривается некая система, которая напрочь исчезает после. Если теперь вспомнить предположения историков о «вербовке» Пугачёва в Польше, то можно допустить, что хорунжий Пугачёв был только «знаменем», за которым стоял кто-то другой, опытный в военном деле, и этот кто-то был убит под Казанью, когда гусары Михельсона ударили прямо по «двору Петра Фёдоровича».

Тогда становится понятно, почему Пугачёв после Казани не пошёл на Москву: «советник» уже не мог ему ничего подсказать, и неграмотный «амператор», всё-таки кое-чему научившийся в ходе восстания, пользуясь своим именем как знаменем, продолжал по мере движения на юг возбуждать мятеж, одновременно стремясь, очень возможно, уйти… в Турцию!

Он мог знать о том, что на Запад ему путь закрыт, т.к. там сейчас сосредоточены основные силы русской армии, причём не каких-то там «инвалидов», а обстрелянных фронтовиков, верных присяге!

Против Пугачёва был даже брошен уже известный тогда А.В. Суворов, но на его долю выпало только конвоировать мятежника в Москву, и это, наверное, не случайно — от лучшего командира России сбежать из-под стражи было невозможно, даже если бы Пугачёва везли без клетки, — Александр Васильевич прекрасно знал и устав конвойной службы. 10 января 1775 года Емельян Пугачёв был казнён в Москве.

Теперь же посмотрим на женщину, умершую 4 декабря 1775 года в Алексеевском равелине Петропавловской крепости от чахотки.

Много лет назад был снят зрелищный, но довольно примитивный фильм «Царская охота»: об истории поимки графом Алексеем Орловым княжны Таракановой. Фильм показывает только внешнюю сторону этой «охоты», ни словом не сообщая об удивительных подробностях жизни этой загадочной женщины. Она носила множество имён: дочь гетмана Разумовского, принцесса Волдамир, внучка шаха Надира, персидская княжна Али-Эмете, княжна Радзивилл, графиня Пинненберг, мадам де Тремуйль, Азовская принцесса, фрау Шолль, госпожа Франк, пани Зелинская, «последняя из дома Романовых княжна Елизавета». И хотя она никогда не называла себя княжной Таракановой, именно под этим именем она навсегда вошла в историю.

До декабря 1773 года княжна Тараканова (оставим ей это имя) никогда не называла себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, но в декабре именно этого года её любовником стал польский шляхтич Михаил Доманский, незадолго до этого вошедший в её окружение. Это произошло в городе Рагузе (ныне Дубровник).

Декабрь 1773-го: Пугачёв под Оренбургом, весной 1774-го он бросится на уральские заводы, и к этому времени (учитывая тогдашнюю скорость передачи информации) сведения о самозванке распространятся по Европе, дойдут и до Петербурга. Если внимание Екатерины будет раздвоено, то это облегчит «амператору» и его неизвестному советнику воплощение их планов — вот примерный вариант разработанной не обязательно в Польше, но осуществляемой именно оттуда секретной операции.

Сначала из Польши отбывает на Южный Урал Пугачёв, «советник» мог идти как вместе с ним, так и другим маршрутом, затем на Адриатику отправляется Доманский. Всё должно было быть рассчитано по времени достаточно точно, а это означает только одно: те, кто разрабатывал операцию «Пугачёв — Тараканова», были мастерами высочайшего, сравнимого с нашим временем класса специалистов по тайным подрывным операциям!

Подобная операция проводилась против России около 180 лет назад, в результате неё страна была поставлена на край гибели. Можно предположить, что «государь Пётр Фёдорович» был практически вторым изданием «царевича Дмитрия Иоанновича». Кто, какая организация могла через два столетия (!) использовать для проведения подрывной операции против России схожие варианты? Иезуиты? Возможно, они, ведь спецслужбы крупных религиозных организаций могут исчислять «стаж» своей деятельности столетиями, если не тысячелетиями, и иметь в своих «арсеналах» средства, о существовании которых в прошлые времена не догадывался никто, не догадывается и сейчас. Но это не финансы, чуть дальше станет понятно, о чём речь…

Екатерина II довольно быстро узнала о появлении в Рагузе самозванки. Рагузские власти не питали симпатии к России, их не устраивало присутствие русского флота в Средиземном море, но бывшая Рагуза, а ныне Дубровник, расположена в Хорватии, в прошлом одной из республик Югославии, и не исключено, что весть о «княжне» передали в Россию люди славянской национальности, относящиеся к России с симпатией. Но Екатерине в тот момент было не до самозванки — Пугачёв был страшнее. Поэтому она отписала в рагузский сенат, что не стоит обращать внимание на домогательства какой-то «побродяжки» (подлинное выражение Екатерины), но для себя выводы сделала серьёзные.

Слова про «побродяжку» стали, наверное, достаточно широко известны многим, в том числе и таинственной спецслужбе. «Княжна» была временно отставлена в сторону (такой вариант возможен), т.к. Пугачёв и N действовали довольно успешно, но после Казани стало ясно, что «дело Пугачёва» провалилось. Вот когда бы пригодилась «княжна» — «дочь Елизаветы Петровны» как запасной вариант, но Тараканова уже «засветилась» раньше времени. Разыгрывать эту «карту» для таинственной спецслужбы стало опасно, чтобы не «засветиться» самой, а потому Михаил Доманский вполне мог получить приказ типа неоднократно упоминаемого в детективах: «Действуйте на свой страх и риск, в случае провала вы являетесь просто авантюристом-одиночкой, а мы постараемся вас выручить».