Звезда заводской многотиражки - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет, все было видно, зимой непроглядной темноты, кажется, даже в диком лесу не бывает. Но все равно света было значительно меньше, чем я привык. И прохожих тоже.
А вот в холле общаги ощущение, что город вымер, моментально исчезло. Двери столовой распахнуты, там какие-то люди болтают и смеются, слышно, что где-то кто-то поет хором под фортепиано, стайка детей, громко топая носится по коридору. Не то салочки, не то прятки, не то просто хочется побегать от избытка энергии.
Две девушки в цветных коротких халатиках прилаживали на информационный стенд вместо позорного листка цветную афишу.
«Внимание всем!
29 ноября в столовой состоится вечер художественной самодеятельности!
Начало в 18–00. Явка строго обязательно!
Потом будут танцы!»
Культурная жизнь, надо же.
Я просочился через холл на лестницу. Бдительный Лев Ильич зыркнул на меня из-за загородки, но привязываться не стал. Я поднялся на четвертый этаж и открыл дверь в комнату своим ключом.
— А восемь!
— Мимо! Д десять!
— Попал!
— О, отлично! Д девять!
— Мимо!
— Эээ… Добрый вечер! — я вошел в комнату и остановился на пороге, позволяя своим новым соседям себя рассмотреть. Ну и чтобы их разглядеть тоже.
Их было трое. И они явно были не работягами, очень уж интеллигентно смотрелись. Двое из них валялись на кроватях и резались в морской бой. Один очкарик с растрепанной шевелюрой, в сером свитере с растянутой горловиной и синих тренировочных штанах с лампасами. Второй упитанный, без очков и в треуголке из газеты. Одет в белую майку и закатанные до колен треники. Молодые, лет, наверное, по двадцать пять. А третий постарше, ему явно за сорок. С выправкой бывшего военного и в бело-голубой полосатой пижаме, которая навевала ассоциации с приморскими санаториями.
— А, так это твоя сумка тут? — спросил очкарик, не очень дружелюбно хмурясь.
— Ага, — я кивнул и снял пальто. — Я ваш новый сосед.
— Да что ж такое-то! — очкарик швырнул ручку на кровать. — Почему к нам? Анна Аркадьевна же обещала! Нет, я пойду разбираться!
Он вскочил и двинулся к двери. То есть — прямо на меня.
— Эй-эй, полегче! — сказал я довольно безмятежно. — Я только сегодня приехал. Куда поселили, туда пришел.
— Это безобразие, в самом деле! — продолжал шуметь Очкарик, сменивший траекторию на круговую. — Клочков и Мурзин живут вдвоем, а подселяют к нам!
— Да вы не переживайте так, я ненадолго, — примирительно сказал я. — На месяц всего, не больше.
— Сколько дал? — спросил упитанный. Потом засмеялся беззлобно, встал и протянул мне руку. — Да ладно, ладно, я пошутил же! Не наше дело! Егор.
— Иван, очень приятно, — я пожал ему руку.
— Кирилл Григорьевич тоже говорил, что ненадолго, а живет с нами уже второй год, — сказал очкарик. — Нет-нет, вы не подумайте, что…
— Ну что ж поделаешь, так уж все повернулось, — «полосатая пижама» развел руками. — Вы, юноша, не переживайте, Шурик на самом деле отличный парень…
— Нет, ну вы подумайте только… — Шурик шумно вздохнул. — А я ведь нашей Аннушке в начале месяца коробку «Птичьего молока» принес… И она мне обещала, что никого подселять не будет. Вот прямо так и сказала: «Не волнуйся, Шурик, не буду я покушаться на территорию вашего трио!» Эх!
— Шурик, ну перестань ты стенать, ей-богу! — Егор сдвинул газетную треуголку на бок. — Подумай о хорошем. Например о том, что у кого-то в нашей комнате сегодня новоселье. А это же все-таки праздник! Давайте лучше шмотье свое с кровати уберем, а то человеку спать будет негде.
Шурик все еще бурчал что-то недовольное себе под нос, но как-то беззлобно, как будто собака побрехивающая для проформы на того парня, кого хозяева уже назвали своим. Мои соседи бодренько распихали вещи по полкам шкафа.
— А вещей-то у тебя много? — спросил Егор, доставая из-под кровати завалившийся носок.
— Только эта сумка, — сказал я.
— Значит одной полки тебе хватит, — он принялся перекладывать вещи с одной полки на другую. — А что, Иван, праздновать-то будем?
— Что праздновать? — спросил я, заправляя одеяло в пододеяльник.
— Так новоселье же! — всплеснул руками Егор. — Это девушки на новом месте женихов во сне смотрят, а настоящие мужики новое место обмывают, чтобы слаще спалось!
— Хорошо звучит, я бы проставился, — сказал я, но потом развел руками. — Но увы. Полковник Кудасов нищ, господа!
Мои соседи заулыбались. Явно знали, откуда именно эта цитата. В отличие от большинства моих коллег в прошлой жизни. Цитату из «Короны Российской Империи» в редакции не узнавал никто. Кажется, все считали, что Кудасов — это какой-то мой родственник, которого я время от времени упоминаю.
— Ну, это мы понимаем, сами были молодыми специалистами за восемьдесят рублей, — Егор похлопал себя по животу. — Сейчас сообразим что-нибудь.
— Так магазины уже закрыты, — сказал я.
— Ээээ, дядя Егор знает места! — упитанный шагнул к двери.
— Егор, сегодня же только понедельник, — с укоризной в голосе сказал Кирилл Григорьевич.
— Так мы же чисто символически! По маленькой! — Егор сдвинул пальцы, показывая гипотетическую будущую дозу алкоголя. — Ай, ладно! Давайте хоть чайку сообразим, у меня еще халва где-то оставалась. И сушки.
— Подождите! — вдруг вспомнил я. — У меня же есть! Совсем чуть-чуть, с дороги осталось. Но для соблюдения формальностей и символического празднования новоселья сгодится!
Я откопал в сумке фляжку и побулькал.
Уже через пятнадцать минут я знал, что Шурик работает инженером-технологом, буквально пару месяцев как перестал быть считаться молодым специалистом. Его сюда распределили из горьковского политеха, а он решил, что уезжать никуда не хочет, и Новокиневск ему нравится даже больше. А Егор и Кирилл Григорьевич трудились в отделе снабжения. Егор был старше Шурика на пару лет, окончил эконом в местном университете. А Кирилл Григорьевич и правда оказался бывшим военным. Уволился в чине подполковника, устроился на шинный завод и занялся тем же самым, что и в армии делал. Объяснять подробнее он не стал, а я не полез с расспросами.
Неплохие соседи мне достались. Что-то мне подсказывает, что Анна Аркадьевна не случайно выбрала именно эту комнату. Понятно, что пьют здесь умеренно, не особенно делая из бухла культ. По глоточку вермута из моей фляжки всем хватило, дальше мы пробавлялись чайком, приготовленным по методу Веника в морге — кипятильник в литровой
