Высота одиночества. Все за мечту - Ольга Борискова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По крайней мере, у половины пары.
Владимир расстегнул ремешок и положил часы на стол. Он считал, что звание олимпийского чемпиона – нечто большее, чем просто медаль, а теперь, стоило ему представить, что высшая награда Сочи может достаться спортсменке с подобными «талантами», и без того мрачные мысли начинали одолевать главу Федерации еще сильнее. Но Рина… Рината и Игорь – реальная сила только в том случае, если прыгают убийственный прыжковый контент. А сколько раз за сезон дочь прыгнула злосчастный аксель? Два? Три? Конечно, она несколько лет не выходила на лед, но к началу следующего сезона аксель, вероятно, будет стабилен. Игры уже в феврале, вот единственный аргумент, имеющий значение. Это как игра в русскую рулетку. Выстрелит – не выстрелит.
Если выстрелит, то на поражение, а если нет… Кто поставит на нестабильную пару? Разве что он, Бердников.
Прокат дочери он смотрел, стоя в проходе, ведущем в подтрибунное помещение. Едва Ринату и Игоря пригласили на лед, как Бердников, отмахнувшись от дел, принялся ждать выступления. Но время шло, тишина давила на уши, а каток оставался пустым. Он понятия не имел, что случилось, пытался набрать номер Аллы, но телефон оказался отключен. А потом мысли и вовсе перепутались… Что-то было не так, но что именно, Владимир не понимал.
Тренировка перед произвольной прошла прекрасно, как и разминка непосредственно перед стартом, и то, что он видел никак не укладывалось в голове… ровно до тех пор, пока Бердников не ворвался в раздевалку.
На льду установили подиум, волонтеры держали подготовленные для призеров цветы и яркие пакеты со спонсорскими подарками, которые представитель Федерации должен был вот-вот вручить лучшей тройке спортивных пар России. Вдалеке раздавался чей-то звонкий смех. Но всеобщая атмосфера праздника не трогала Бердникова. В нем кипела ярость – ледяная и алая, словно брызнувшая на лед кровь.
К его огромному удовлетворению, все три пары находились в комнате отдыха. В том, что это дело рук кого-то из шестерки, он не сомневался. Вернее, тройки, поскольку представить, что Ринины коньки увел кто-то из парней, было очень трудно. И что самое паршивое, каждую девицу из троицы он помнил еще ребенком…
Остановившись на пороге, Владимир осмотрел комнату. Ваня поймал взгляд Бердникова и озадаченно покосился на партнершу.
– Что еще? – спросила та, положив на колени дорогой смартфон.
Владимир молчал. Здравый смысл подсказывал: наибольшую опасность Рината представляла как раз-таки для второй и третьей пар. Именно они являлись слабыми звеньями, но в случае провала конкурентов получали гарантированную путевку в Сочи. Подол серебристо-фиолетового платья Оли переливался стразами, ноготки украшал свежий маникюр. Любимая папина дочка… Она не отличалась запоминающейся красотой, однако неограниченные финансовые возможности отца сделали ее свободной и абсолютно уверенной в себе, и сейчас фигуристка оказалась единственной, кто открыто смотрел Бердникову в глаза.
Проигнорировав вопрос, он перевел взгляд на Алису. Девушка сидела в углу дивана, устало привалившись к подлокотнику. Рука была перемотана бинтом, а колготки порвались на коленке. Сегодняшний прокат Решетниковой и Самойлова однозначно стал не самым успешным в сезоне, и, если бы не приличные компоненты, ребята вполне могли бы стать четвертыми. Платье фигуристки, в отличие от сверкающих кристаллами и стразами костюмов соперниц, было простым и практичным. Но Алиса обладала хорошим чувством стиля и умела держаться, а потому не терялась на фоне остальных.
– Алиса! – резко позвал Владимир, заставив ее поднять голову.
Решетникова посмотрела на него прямо и пристально, с одним ей понятным равнодушием. Возможно, уголок ее губ дернулся, но, пожалуй, это было лишь игрой его воображения. Она казалась чуть более надменной, чем должна себя вести девчонка, до недавнего времени ютившаяся в комнатке спортивного общежития и зарабатывавшая на жизнь прокатами. Но Бердников чувствовал: родной отец научил ее многому, включая и то, что победы не достигаются любой ценой. Ничего не сказав, она качнула головой и отвернулась. Словно бы знала что-то… Глава Федерации посмотрел на Аню. Она поспешно отвела взгляд, делая вид, что ищет что-то в кармане толстовки. Паршивый расклад… Наихудший из всех вариантов…
– Пошли! – гаркнул он, чувствуя, как гнев проникает в каждый уголок разума, как накатывает новая волна алой ярости.
Алиса снова подняла голову, но с места не сдвинулась, а Аня уставилась на Бердникова огромными карими глазами, и он прочел в них все, что предпочел бы не знать.
Стук в дверь прервал тяжелые мысли Бердникова.
– Открыто, – громко сказал он, ожидая увидеть официанта с ужином, однако это была Алла.
Она прошла в номер и в упор посмотрела на Бердникова:
– Что будешь делать в этой ситуации?
– Если ты собираешься обвинять меня в чем-то, то давай лучше завтра. Я слишком устал, – потерев переносицу, Бердников направился к мини-бару, достал бутылочку виски и, откупорив, сделал пару глотков прямо из горлышка. Затем обернулся к Алле, стоявшей посередине комнаты. – Тебе налить?
– Спасибо, нет. Ты же понимаешь: Аня не может ехать на главные старты.
– Еще бы. А ты понимаешь, что для всех она чемпионка России? – Бердников поставил бутылочку на стол и приблизился к Алле практически вплотную.
Она могла бы сделать шаг назад, но не шелохнулась. Задрав голову и гневно сверкая глазами, смотрела на него решительно, без тени страха. За этот взгляд когда-то он и полюбил ее. Она никогда не боялась Бердникова, никогда не опускала глаз, даже в те времена, когда была семнадцатилетней девчонкой без единого титула.
И он не смог сломить ее.
– А ведь Рината – наша дочь. Мы слишком многое ей задолжали. Чемпионат России был ее возможностью воплотить мечту в реальность. Она вкалывала, чтобы заработать путевку на Олимпиаду, Володя, жить на катке была готова. А теперь? Что ей делать? Ты на весь мир объявил, что отправил родного ребенка в детдом, но боишься отстранить Титову от соревнований и предать огласке ее мерзкую выходку?! – злилась Богославская. – Тогда я расскажу!
– Нет, Алла! – раздраженно бросил Владимир. – Дело слишком сложное.
