Эмблема предателя - Хуан Гомес-Хурадо

"Дорогой Пауль!

Поздравляю. Ханс гордился бы тобой. Твой отец оставил для тебя письмо. Его содержание мне неизвестно, но надеюсь, что оно тебе пригодится.

С.К."

Он открыл второй конверт, и маленький белый листок с синими буквами упал на пол. Подобрав его, Пауль застыл - то ли от разочарования, то ли от удивления.

33

В закладной конторе Метцгера было очень холодно, еще холоднее, чем на улице в эти ноябрьские дни. Паулю пришлось тщательно вытереть ноги о коврик перед дверью, потому что на улице не переставая шел дождь. Затем он повесил на вешалку свой зонт и огляделся. Он довольно смутно помнил то утро четыре года назад, когда они с матерью пришли в ломбард в Швабинге, чтобы заложить отцовские часы. Та контора поразила его стерильной чистотой, стеклянными полками и сотрудниками в галстуках.

Контора же Метцгера, напротив, скорее напоминала огромный сундук, пропахший нафталином. Снаружи это здание казалось маленьким и ничем не примечательным, однако, стоило Паулю переступить порог, как он оказался в огромном зале, битком набитом всевозможным добром. Здесь была и мебель, и радиоприемники, и фарфоровые статуэтки, и даже золоченая клетка для птиц. Всё было покрыто пылью и ржавчиной; казалось, настоящая жизнь этих вещей осталась в далеком прошлом, и они уже утратили всякую надежду, что снова кому-то понадобятся. Пауль с удивлением рассматривал сломанное чучело кота, пытавшегося поймать воробья в полете. Между лапой кота и крылом птицы протянулась паутина.

- Здесь тебе не музей, парень.

Пауль испуганно обернулся. Возле него, как по волшебству, возник тощий высохший старик, закутанный в синий халат, который был ему слишком велик и еще больше подчеркивал худобу.

- Это вы - герр Метцгер? - осведомился Пауль.

- Да, это я. Но должен предупредить: я принимаю только золото.

- Я пришел не затем, чтобы что-то заложить, а напротив, для того, чтобы выкупить, - твердо ответил Пауль. Этот коварный человек был ему глубоко неприятен.

В крошечных глазках старика мелькнули искорки жадности. Дела в нынешние времена явно шли неважно.

- Прости, парень... сюда каждый день приходит с десяток человек, и все считают, что старая камея прабабки стоит несколько тысяч марок. Что ж, давай-ка посмотрим, что тебя сюда привело.

Пауль протянул ему бело-синий листок, который обнаружил в присланном книготорговцем конверте. В его верхнем левом углу стояло имя и адрес Метцгера, так что Пауль со всей скоростью помчался к нему, как только отошел от удивления. В центре от руки было написано четыре слова:

"Арт. 91231

21 марка".

Старик внимательно изучил квитанцию.

- Здесь не хватает одного угла. Мы не принимаем испорченных бумаг.

Правый верхний угол, где было написано имя закладчика, действительно был оторван; от него остался лишь неровный край.

- Номер заклада виден отчетливо, - сказал Пауль.

- Тем не менее, мы не можем отдавать вещи клиентов первому встречному.

- Эта вещь принадлежала моему отцу.

Старик почесал подбородок, делая вид, что с интересом изучает квитанцию.

- В любом случае, заклад очень давний, прошло много лет с тех пор, как эту вещь заложили. Наверняка ее давно уже продали с аукциона.

- Понимаю. И как в этом удостовериться?

- Полагаю, что если клиент желает выкупить свое имущество, то, принимая во внимание инфляцию...

Когда владелец ломбарда наконец открыл карты, Пауль чуть не подпрыгнул, сообразив, что тот лишь хочет извлечь как можно больше прибыли. Он во что бы то ни стало решил заполучить этот предмет.

- Хорошо.

- В таком случае, подожди здесь, - ответил тот, торжествующе улыбаясь.

Старик исчез внутри, но через полминуты вернулся, держа в руках изъеденную молью картонную коробку с наклеенной на ней желтой этикеткой.

- Вот она, парень.

Пауль протянул руку, чтобы ее взять, но старик с силой схватил его за запястье. Прикосновение его морщинистой и холодной кожи было отвратительным.

- Что вы делаете, черт возьми?

- Деньги вперед.

- Сначала позвольте мне посмотреть, что внутри.

- Ничего подобного, - заявил старик, медленно мотнув головой. Я верю, что ты - законный наследник этой коробки, а ты веришь в то, что в ней что-то ценное. Двойной акт доверия, так сказать.

Пауль некоторое время боролся с самим собой, но понял, что у него нет иного выбора, кроме как поддаться на шантаж владельца ломбарда.

- Отпустите меня.

Метцгер разжал пальцы, и Пауль тут же сунул руку в карман пальто, нащупывая бумажник.

- Сколько? - спросил он.

- Сорок миллионов марок.

Эта сумма равнялась примерно десяти долларам по нынешнему курсу; на эти деньги можно было кормить семью в течение нескольких недель.

- Многовато запрашиваете, - ответил Пауль, поджав губы.

- Не нравится - не бери.

Пауль вздохнул. У него было с собой достаточно денег, поскольку на следующий день он собирался внести в банк кое-какие платежи. Придется вычитать эту сумму из собственного жалования в ближайшие полгода - из того немногого, что ему удавалось оставлять, направив всю прибыль предприятия в благотворительный магазин герра Циглера. Вдобавок в последнее время курс акций застопорился или начал падать, а он вложил в них все деньги, так что, учитывая очереди в благотворительных столовых, становящиеся с каждым днем всё длиннее, кризис был уже не за горами.

Он вытащил из кармана огромные банкноты, только что напечатанные. В те дни бумажные деньги не успевали состариться. Банкноты, отпечатанные в предыдущем квартале, имели хоть какую-то ценность только в ближайшем, а дальше отправлялись на растопку мюнхенских каминов, поскольку становились дешевле дров.

Ростовщик вырвал их из рук Пауля и медленно пересчитал, рассматривая каждую на просвет. Наконец он посмотрел на него и улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов.

- Ну что, довольны? - спросил Пауль, саркастически усмехнувшись.

Метцгер убрал руку.

Пауль осторожно открыл коробку, подняв облачко пыли, оставшееся висеть в воздухе, танцуя в свете лампочки. Он вытащил оттуда плоскую квадратную шкатулку из гладкого и потемневшего красного дерева. На ней не было ни украшений, ни резьбы, лишь замок, который открывался при нажатии. Пауль нажал, и крышка шкатулки медленно и тихо поднялась, словно с последнего раза, когда ее открывали. не прошло девятнадцать лет.

Пауль почувствовал, как похолодело на сердце, когда он взглянул на содержимое шкатулки.

- Ты уж иди аккуратней, парень, - сказал старик, в чьих руках только что исчезли банкноты, словно по волшебству. - А то можешь нарваться на неприятности, если у тебя найдут эту игрушку.

Что же ты хотел этим сказать, отец?

Внутри коробки, на подкладке из красного бархата, покоились блестящий пистолет и магазин на десять патронов.

34

- Только если речь идет о чем-то действительно важном, Метцгер. Я очень занят. Так что, если речь идет о процентах, то лучше вам зайти в другой раз.

Отто фон Шрёдер встретил его, сидя у камина в своем кабинете, не предложив даже сесть, не говоря уже о том, чтобы угостить стаканчиком. Ростовщик, вынужденный стоять перед ним со шляпой в руке, с трудом скрывал свою неприязнь к этому человеку, пряча ее под любезной улыбкой и раболепными поклонами.

- Господин барон, я пришел совсем по другому вопросу. Деньги, которые вы вносили все эти годы, вот-вот принесут свои плоды.

- Он вернулся в Мюнхен? - в тревоге спросил барон. - Нагель вернулся?

- Гораздо хуже, ваша светлость.

- Ладно, не заставляйте меня гадать. Скажите, чего вы хотите.

- Вообще-то, ваша светлость, перед тем, как сообщить эти важные сведения, я хотел бы напомнить о некоторых предметах, чья продажа весьма затруднена в нынешние времена, и это наносит серьезный ущерб моей торговле...

- Короче, Метцгер...

- ... поскольку пришлось их переоценить. Ваша светлость обещали мне ежегодные выплаты за то, что я оповещу вас, если Кловис Нагель заберет какой-либо предмет. Со всем уважением, но ваша светлость не платили мне ни в этом году, ни в прошлом.

Барон понизил голос, и в нем послышалась угроза.

- Метцгер, я не позволю себя шантажировать. За последние двадцать лет я выплатил гораздо больше, чем стоит весь тот хлам, что вы храните в своей дыре.

- Что я на это могу сказать? Ваша светлость дали слово, и ваша светлость его не сдержали. В таком случае, наш договор расторгнут. Всего хорошего, - сказал старик, надевая шляпу.

- Подождите! - сказал барон, хватая его за руку.

Ростовщик повернулся, с трудом сдерживая улыбку.

- Что-нибудь еще, господин барон?

- У меня нет денег, Метцгер, - сказал он. - Я разорен.