Стрела Купидона - Джанет Битон

— Я могу понять это, — сказала она. — Я почти готова поверить, что так оно и было. Естественно ты должен глубоко переживать за Марию. Здесь у тебя нет причин чувствовать себя обиженным. Правда в том, что ты не готов отступить ни на дюйм там, где замешана леди Чартерис Браун, не так ли? Однажды ты говорил о правах. Если бы в этом мире у нас были только права, какой бесцветной была бы наша жизнь! Но вы не должны беспокоиться, доктор Уоррендер. Мы освобождаем вас от себя, леди Чартерис Браун и я. Утром мы уезжаем в Ретимнон и вы никогда больше не увидите нас.

Было нелегко с достоинством идти по хлюпающей траве, но Эмма изо всех сил старалась высоко держать голову. Такой холодный, бессердечный, неотесанный и грубый. Как она могла вообразить себе, что влюблена в него?

Быстро пройдя через сад отеля, она пошла по дорожке вдоль берега. Ящерица скользнула через дорожку и скрылась в высокой траве. Стоя на каменистом берегу, она слушала шум морских волн.

— Люблю его? Мне он даже не нравится, — сказала она громко, заставив маленьких коричневых пичужек вспорхнуть с кроны низкорослого дерева. Он не выказывал никакой симпатии к печальной и одинокой старой женщине. Он был нетерпелив и раздражителен со своим маленьким сыном. Он, казалось, получал удовольствие в том, чтобы поддеть ее за то, что она так старается выполнить свою работу. Солнце набирало силу по мере того, как приближалось к горам. Эмма отбросила назад волосы и почувствовала тепло на своих щеках.

— С этого момента, — сказала она себе твердо, — безумие окончено!..

Она была свободна от него.

Глава 6

Для Эммы было делом нелегким убедить леди Чартерис Браун в том, что они должны переехать в центральную часть Крита, чтобы там продолжить поиски Алтеи.

— Это будет пустой тратой времени, как и все остальные попытки, — сказала она подавленно. — Я хочу ехать домой.

Однако, в конце концов, было решено, что они едут в Ретимнон и, используя отель, рекомендованный Ником, как базу, обследуют долину Амари. Спиро забронировал для них номера.

— Три дня, — подтвердил он. — В отеле «Аретуза». Я забронировал для вас два прелестных номера.

Оставив часть своего багажа в отеле «Артемис» и зарезервировав свои номера до возвращения, они выехали рано утром. Спиро и Анна проводили их до главного входа, пока Йоргиос складывал багаж, который они брали с собой, в машину.

В последний момент Джонни с шумом выскочил из отеля и бросился Эмме в ноги. Он плакал.

— Завтра мы уезжаем ночным кораблем в Афины, — сказал он. — Анна говорит, ты не вернешься к этому времени. Я тебя больше никогда не увижу!

Эмма чувствовала, что с трудом сдерживает слезы.

— Никогда не знаешь! Я буду работать в Лондоне, когда лето кончится. Мы могли бы встретиться в Британском музее, посмотреть есть ли у них такие же синие бусины, как твоя.

Он вскинул голову.

— Правда?

Что дернуло ее сказать такое? Его отец будет в ярости. Но Джонни всего шесть лет, а дети быстро забывают.

Эмма не очень-то радовалась поездке вдоль Национальной магистрали, мимо Гераклиона, в Ретимнон. Горло и голова болели. В последний раз она видела Ника Уоррендера с лицом холодным и искаженным от гнева. Она произнесла те горькие слова, хотя на самом деле так не думала. Она вспомнила, какая боль живет в его сердце, груз его проблем. Она отдала бы все на свете, чтобы облегчить положение вещей для него. Но она не помогла ему.

Было уже поздно, когда они доехали до Ретимнона вдоль длинного песчаного пляжа. Его прекрасные венецианские фасады и турецкие минареты купались в золотом вечернем свете. Следуя брошюре, которую Ник дал ей, найти отель «Аретуза» оказалось несложно.

В течение следующих двух дней, сопровождаемые мягким солнечным светом, они обследовали старые византийские храмы по списку молодой американки. После, в памяти у Эммы остались холмы и леса, узкие боковые дорожки, ведущие в оазисы покоя и мира, где потоки воды разбивались о скалы, и дикие цветы все еще пестрели на крутых склонах. В одной маленькой выбеленной церкви под красной черепичной крышей, им пришлось идти за ключами в соседний деревенский дом. Несколько мгновений Эмма, затаив дыхание, думала, что вот сейчас они могут встретиться лицом к лицу с Алтеей. Но церковь им открыла старуха-гречанка в черном, со сморщенным коричневым улыбающимся лицом. Никто из тех, кого они спрашивали, ничего не помнили о девушке на фотографиях.

За ужином, в их последний вечер, Эмма была тронута новым проявлением слабости со стороны старой леди.

— Алтея приняла свое собственное решение…, похоже, мне придется смириться с ним. Мне интересно, что делала бы я, если бы мне была предоставлена такая же свобода в ее возрасте? Все тогда было совсем по-другому! Если она не собирается возвращаться, я думаю, нет большого смысла держать мою дорогую квартиру в Лондоне.

— Где же вы будете жить? — спросила Эмма.

— У меня есть маленький дом в Котсуолдсе, который мой муж купил, когда его бизнес стал приносить первые плоды. Я сдавала его, но люди, которые там жили, теперь возвращаются в Новую Зеландию.

— А вам понравится жизнь в деревне?

— Я родом из деревни. Я смогу снова завести собаку. Я гораздо лучше нахожу общий язык с собаками, чем с людьми.

Она предпочла отправиться спать пораньше, и Эмма сидела одна в гостиной. Мягко играла музыка в западном стиле. Вокруг, болтая, сидели группки отдыхающих. Через два или самое большее три дня они улетят домой. Леди Чартерис Браун примирилась с тем, что ей придется жить без Алтеи, и ее мысли уже переключились на дом в деревне и собаку, которую она там заведет. Сама Эмма должна подумать о квартире в Лондоне и подготовиться к новой работе.

Темноволосый молодой грек остановился у ее кресла.

— Мисс Лейси? — пробормотал он. — Вас к телефону!

Ее сердце забилось. Она буквально подскочила. Телефонный звонок ей? Мог ли это звонить Ник? Сказать, что ему жаль, что они расстались в плохих отношениях? Сказать, что они должны договориться о встрече в Лондоне, как только вернутся? Молодой грек показал ей, где она может подойти к телефону.

— Алло, — сказала она, прочищая горло. — Говорит Эмма Лейси.

— Я пытался связаться с тобой раньше, но безуспешно, — голос Ника так ясно звучал у нее в ушах, как будто он стоял рядом. — Я в Гераклионе. Мы как раз собираемся на ночной паром в Афины. Я оставил записку для тебя в отеле, но я хотел бы сам сказать тебе. Алтея живет в Сфинари, в доме сразу за церковью. Современная церковь, а не ранневизантийская с фресками. По правой стороне, если ехать со стороны Аджио Стефаноса. Ты все поняла?