Журнал «Вокруг Света» №01 за 1982 год - Вокруг Света

Нечто подобное произошло и с островом Андреева. С той только разницей, что он-то попал на карту Плениснера. Сомнения в ее достоверности выражали уже проницательные современники полковника. Астроном Румовский считал невероятным, «чтобы земля, за Америку почитаемая, протянулась на запад даже до реки Ковыма, и в сем месте так близка была к Медвежьим островам». Пять Медвежьих островов были нанесены с ошибкой в... 400 верст, по «скаске» Татаринова и Коновалова. И это после того, как прапорщики-геодезисты сообщили полковнику точное их положение и размеры. Подобные мелочи полковника нисколько не смущали. Однако коррективы в свою карту, опубликованную в «Месяцеслове Историческом и Географическом» на 1780 год, он все же внес: изъял... остров Андреева.

Об острове Андреева вновь заговорили только в 50-х годах, когда известный полярник Константин Бадигин и историк Михаил Белов почти одновременно обнаружили в архивах копии путевого журнала последнего путешествия сержанта. Лишь теперь стало понятным недоумение прапорщиков-геодезистов: сам маршрут Андреева представлял такую же загадку, как и его остров.

Исследователи столкнулись с уникальной в истории полярных путешествий задачей: как расшифровать — другого слова просто невозможно подобрать — те записи в путевом журнале Андреева, в которых указывались направления суточных переходов. По неизвестным причинам он не воспользовался компасом. Почему-то больше доверял солнцу и опыту своих спутников — казаков. Для описания направлений употреблял понятные только ему термины, составленные из поморских и простонародных выражений. Так, «синь» с Четырехстолбового острова Андреев увидел «в полуношник в леву руку». Путь по льдам держал сначала «поворотя влево под самой север», а потом «под западной полуношник». Возвращался «смотря по сонцу и держась правой руки на полдень». На одной из стоянок во льдах заметил «в полуденной стороне вправе близь встоку» далекое азиатское побережье.

Поморский «полуношник» (ветер северо-восточной четверти) и «меж востоком и севером», «в полуденной стороне» и «в южной стороне» — у кого угодно появятся сомнения в эквивалентности этих выражений. Какой смысл вложил Андреев в странную фразу «под западной полуношник» (буквально «под западный северо-восток»)? А таких вот важных ключевых фраз набирается в путевом журнале с добрый десяток.

Разгадка маршрута Андреева лежит на вершине Четырехстолбового острова, откуда «влево, к восточной стороне», ему открылась далекая «синь». Ее-то, во всяком случае, заметил Андреев не на северо-востоке, так как стоял лицом к югу. Он отправился не на северо-восток, а на северо-запад и увидел издали остров... Новая Сибирь, открытый только в 1806 году, заявили в 1951 году профессор Н. Зубов и К. Бадигин. Книга этих исследователей так и называлась: «Разгадка тайны Земли Андреева». Однако это утверждение было, пожалуй, слишком категоричным. Обосновывалось оно хотя и остроумными, но не вполне убедительными положениями, что «влево» и «вправо» у Андреева всегда означало «к западу», «полуношник» — северо-запад, а выражение «смотря по сонцу и держась правой руки на полдень бежали» — юго-восточное направление. Остались непонятными и причины, побудившие Андреева отправиться к Новой Сибири с самого... восточного из Медвежьих островов.

Доктор Л. Старокадомский, участник экспедиции на ледокольных пароходах «Вайгач» и «Таймыр» в 1909—1915 годах, был убежден, что Андреев видел остров Врангеля на восемьдесят пять лет ранее английского капитана Келлета. Нельзя утверждать, что Андреев заметил остров Врангеля с вершины Четырехстолбового острова. Но он мог знать о его существовании. В прошлом, возможно еще в XVIII веке, остров Врангеля был обитаем. Лейтенанту Врангелю, который путешествовал в этих местах спустя всего шестьдесят лет после сержанта Андреева, чукчи рассказывали о народе онкилонов. Спасаясь от преследования кочевников-оленеводов, те вместе со своим вождем Крехаем удалились в «незнаемую землю, в ясные дни видную с мыса Якан». «Незнаемая земля» — остров Врангеля. Эту же легенду, несомненно, слышали Андреев, Дауркин и Плениснер: на своей карте полковник изобразил землю «Китеген» и заселил ее «хрохаями» — потомками вождя Крехая.

Остров Врангеля лежит на северо-северо-восток от острова Четырехстолбового. Определенные места путевого журнала Андреева, не допускающие противоречивых толкований, подтверждают, что шел он именно в этом направлении. Так, 18 апреля, на третий день своего похода, Андреев записал: «...в правую руку к востоку оказалось черни обширностью немалой и которую признали от нашей стороны земли, и надобно быть тут Шелагинскому мысу». А вот выдержка из дневника Врангеля, который оказался в этом же районе 22 апреля 1822 года: «...на южной части горизонта ясно очертились черные острые скалы Шелагского мыса, ...от нас 87 версты». Значит, можно утверждать, что Андреев и его спутники находились примерно в ста верстах от этого мыса и в 240 верстах на восток-северо-восток от Четырехстолбового острова.

Между островами Врангеля и Четырехстолбовым около шестисот километров. В сутки проезжал Андреев в среднем по 80 километров. Если нанести на карту гипотетический маршрут его похода, то утром 22 апреля, на шестые сутки пути, он мог оказаться примерно в 170 километрах от северо-западной оконечности острова Врангеля. С такого расстояния увидеть остров вполне возможно, если учесть при этом, что в ясные дни его видно с побережья почти за 160 километров. А из истории полярных путешествий известны случаи, когда земли более низменные, чем остров Врангеля, наблюдались с расстояний куда больших.

Если сравнить позднейшие описания острова Врангеля с записями в журнале сержанта, то между ними обнаруживается определенное сходство. Остров Врангеля вытянут в направлении восток — запад почти на 120 километров. «Для рассмотрения означенного острова» отряд Андреева направился к его «западной изголовье». Эта запись лишний раз подтверждает, что сержант приближался к острову с северо-запада или юго-запада и поэтому не мог оценить его ширины.

Многих озадачивают скорости передвижения отряда Андреева на собачьих упряжках. Обратный путь к Четырехстолбовому острову он проделал всего за трое суток. Но эта цифра не представляется столь уж фантастической, если ее сопоставить со скоростью передвижения экспедиций Врангеля и прапорщиков-геодезистов. «По старому следу собаки бегут охотнее»,— отмечал Врангель. «Хорошо выдержанные собаки,— утверждал Геденштром,— в случае надобности пробегают в сутки 200 верст». Отряд Врангеля в иные дни передвигался по ровным льдам со скоростью до 70 верст в сутки в тех местах, где мог проходить и путь Андреева, и это никого не удивляло. Не нужно забывать, что путешествие сержанта проходило при облегченных условиях: он не тратил время на астрономические и прочие измерения, его группа была очень небольшой, мобильной и не имела иных целей, кроме движения вперед.

Остается снять с сержанта последнее обвинение: его частенько упрекали в том, что он завышал пройденные расстояния и вообще был не в ладах с цифрами. Большие ошибки в определении Медвежьих островов якобы на его совести. А посему нельзя верить ни единому его слову. Кропотливых измерений Медвежьих островов Андреев не проводил, да и не мог провести, по очень простой причине: не было у него необходимых знаний и инструментов — подобных хотя бы простой мерной цепи, которой пользовались три прапорщика-геодезиста. Поэтому Андреев переписал размеры Медвежьих островов в свой журнал из «скаски» Татаринова и Коновалова, поверив им на слово.

Что же все-таки видел Степан Андреев? Остров Врангеля или Новая Сибирь? Дрейфующий или ископаемый остров? Скудные факты не дают однозначного ответа на все эти вопросы. Но, в сущности, это не так уж и важно. Главное то, что по следам Андреева прошли многие исследователи Арктики.

Д. Алексеев, П. Новокшонов

Инопланетный солерос

Живую дриаду я видел только раз в жизни. Встреча эта была короткой и романтической. И произошла она при двойном свете: над рекой Олангой, что на севере Карелии, играло северное сияние; я же до трех ночи жег костер. Ночь в августе здесь уже зябкая, ведь недалеко Полярный круг.

Северное сияние раскатывало и скатывало свои световые рулоны; блики от костра плясали на скалах, высвечивая на них лики и маски, а я с помощью маленького походного секстана определял по Полярной звезде широту места. На Полярную то накатывали аметистовые сполохи, то снова открывали ее, оттого блеск звезды казался переменчивым. И вдруг при яркой вспышке сияния я увидел на скале огромный белый цветок! Мой взгляд случайно упал на него. Странно, что я не заметил цветка раньше — он рос очень близко от костра. Быть может, его лепестки только-только раскрылись, уловив теплые волны?