Честь джентльмена - Стефани Лоуренс

Алисия оглянулась, губы ее чуть задрожали.

— Да. Если только…

Неужели мальчишки проболтались и рассказали ему больше, чем следовало? Алисия запаниковала и стала лихорадочно соображать, как ей быть дальше. Включив все свои защитные рефлексы, она прошла на другой конец холла, едва не задев столь неожиданно появившегося гостя. Как бы она ни относилась к нему, ей не следует забывать, что живой виконт, если узнает правду, может для нее самой и для всей ее семьи представлять не меньшую угрозу, чем мертвый Раскин.

Открыв дверь. Тони подождал, пока она войдет, и, пройдя следом, огляделся. Комната была обставлена довольно изящно. Первым, что бросилось ему в глаза, были два высоких окна, выходившие на улицу. При этом он не заметил ничего, что напоминало бы о ее семье — ни на каминной полке, ни на столиках, стоявших между двумя шезлонгами и мягкими креслами.

Алисия остановилась посреди комнаты, пол которой был устлан пестрым турецким ковром, и, сложив руки на груди, приподняв голову, посмотрела ему в лицо.

— Слуг у вас вообще-то маловато, — каким-то странным голосом произнес виконт.

Он не знал, что именно она ожидала от него услышать, но отреагировала весьма неуверенно: она заморгала и нахмурилась. Если бы он сказал ей, что ему доставляло огромное удовольствие постоянно сбивать ее с толку и приводить в полное замешательство, она, конечно же, возмутилась бы; однако такие моменты говорили ему о ее ранимости и чистоте, что не могло не вызывать у него определенного удовлетворения.

— Слуг? — Алисия покачала головой. — Ну, у нас есть Дженкинс…

— Всего один слуга на такой большой дом и на такую большую семью?

Он подошел ближе, и она приподняла голову еще выше.

— Мы никогда не нуждались в большом числе слуг, потому что… Потому что нам и этого вполне достаточно! Остановившись напротив нее, Тони внимательно посмотрел ей в глаза.

— Смею заметить, я очень обеспокоен.

— Чем же?

— Например, тем, какой оборот принимает мое расследование, а также тем, что кто-то распустил о вас слухи. Распустил именно о вас — то есть о той самой вдове, которую Раскин шантажировал.

Немного поколебавшись, Алисия заметила:

— Мыс Адрианой всегда очень осторожны…

— Допустим, но этот дом слишком велик… а ведь у вас есть еще три маленьких братика…

Сказанного было вполне достаточно для того, чтобы в ее глазах тревога сменилась задумчивостью, а затем испугом, и Тони не преминул воспользоваться этим моментом.

— У меня очень большой дом, — тихо сказал он, — и очень много слуг, большинство из которых абсолютно ничем не заняты, поскольку в настоящее время я единственный проживающий в этом доме член семьи. Я чувствовал бы себя гораздо спокойнее, если бы вы позволили мне одолжить вам моего лакея — по крайней мере, на то время, пока я буду проводить расследование.

Алисия медленно отвела взгляд в сторону.

— А что за лакей?

— Очень добросовестный малый, который вам как раз подойдет, — его зовут Маггс, и он служит у нас уже много лет. Маггс прекрасно знает свое дело и, уверяю вас, отлично управится с детьми и со всем остальным хозяйством, в том числе и с Дженкинсом.

Алисия, прищурив глаза, внимательно посмотрела на виконта: ей было ясно, что он отлично понимает ее тактику, и оставил ей очень мало пространства для маневра, практически лишив ее всякого предлога для уклонения или отказа от его предложения.

— Если только на время расследования…

— Вообще-то вы можете держать его у себя сколько пожелаете, однако я бы настоятельно рекомендовал вам позволить ему остаться у вас хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, кто убил Раскина.

Алисия кивнула в знак согласия.

— Хорошо, я предупрежу Дженкинса… Они стояли совсем рядом, и Тони показалось, что Алисия сейчас сделает шаг назад и уйдет, но вместо этого она решительно сказала:

— Возможно, вам будет интересно узнать, что на балу у Уэверли вчера вечером и во время прогулки по парку сегодня утром мы с Адрианой не просто встретили очень любезный прием, но и получили удивительно горячую поддержку.

Тони слегка приподнял брови:

— Неужели?

— Именно так. — Она задержала на нем свой взгляд: — Это ведь ваших рук дело, верно?

Его лицо продолжало сохранять бесстрастное выражение.

— У моей матушки, хотя она уже давно не живет в столице, имеется весьма обширный круг друзей среди великосветских дам. Раньше этот факт был для меня мучительным испытанием, но теперь я готов признать, что иногда из этого можно извлечь и кое-какую пользу.

Алисия с облегчением вздохнула:

— Я вам очень признательна. — Секунду поколебавшись, она прибавила: — Не знаю, правда, почему вы это делаете…

В его глазах промелькнуло, какое-то особое выражение, очень энергичное и решительное, которое, несмотря на свою мимолетность, совершенно очаровало ее. В то же самое мгновение он быстро схватил ее за талию, привлек к себе и, наклоняясь к ней все ближе и ближе, шепнул:

— Я делаю это… по вполне понятным причинам. Смысл сказанного стал ей понятен, когда он приник к ее губам. Она ответила ему также страстно и от этих долгих пьянящих поцелуев ощутила головокружительное волнение, от которого постепенно, но неумолимо начала терять над собой контроль.

Тони сильно прижал ее к себе, и в ее мозгу словно бы что-то вспыхнуло волшебным огнем. Затем он стал страстно поглаживать ей спину, провел руками по ее бокам, бедрам, везде… По ее коже пробежал обжигающий огонь, из которого возникло страстное томление.

О том, что он расстегнул ее корсаж, Алисия догадалась, лишь когда почувствовала, как ее шелковая сорочка скользнула вниз по телу. Потом его длинные пальцы прикоснулись к ее коже, и она утратила всякий контакт с окружающим миром, чтобы целиком погрузиться в совсем иную реальность, состоявшую из прикосновений и ласк, и где единственной целью было удовлетворение собственных желаний.

Прервав затянувшийся поцелуй, они посмотрели из-под отяжелевших век в глаза друг другу. Его пальцы продолжали прикасаться к ее коже, и Алисия, будучи не в силах выносить дальше нервное напряжение, со стоном запрокинула голову и тут же ощутила на своей шее прикосновение его губ.

Тони сделал легкое движение руками — и платье соскользнуло с ее плеч. Обнаженное тело приятно остудил поток прохладного воздуха. Влажные прикосновения его губ пробуждали внутри ее какое-то непонятное желание, вызывали жар во всем теле, и в конце концов она тихо застонала.

Этот глухой, сдавленный стон удивил ее, но по его реакции она поняла, что он был удовлетворен. Мужской триумф увенчал еще один поцелуй — он жадно припал своими влажными губами к соску ее груди.