Магический перстень Веры Холодной - Елена Арсеньева

– И это ему удалось, – согласился Шульгин, внимательно слушавший Чардынина и Веру, которые рассказывали все это наперебой.

– Да… – прошептал Гришин-Алмазов. – Это правда. Ох, какой я идиот… – пробормотал он вдруг.

– Хм, – понимающе сказал Шульгин.

– Почему? – спросил интриган Чардынин.

– Я осмелился прийти сюда без цветов, а должен был засыпать вас цветами! – пылко воскликнул губернатор. – Мне хочется выразить свой восторг, свое восхищение, но я не знаю, как…

– О нет, цветов на сегодня довольно, – поежилась Вера. – Так что вы, наоборот, поступили очень умно.

– Нет! – воскликнул Гришин-Алмазов. – Я хочу чем-то отблагодарить вас! Вот, позвольте преподнести вам…

Он сорвал с пальца перстень и протянул его на ладони Вере.

– Какой странный, – шепнула она боязливо.

Перстень и впрямь был странный: тяжелая, грубая золотая оправа и серый слоистый камень с черным дробящимся рисунком.

– Какой красивый, – добавила Вера через мгновение, чувствуя ужасную неловкость: принимать такие подарки от мужчины, известного своей неразборчивостью в связях, – это рискованно, однако перстень очаровал ее с первого взгляда. И было ужасно жаль отказаться от него только ради того, чтобы отдать дань приличиям.

– Это подарок, – сказал Гришин-Алмазов. – Подарок от человека, которому я спас… – Он запнулся и тут же поправился: – Которого я выручил из беды.

Все поняли, что оговорка сделана была только из скромности, потому что слова «спас жизнь» прозвучали бы слишком громко для того, кто чурался всякой позы.

– Этот человек сказал, что я могу, в свою очередь, подарить перстень тому, кто мне… кого я… кем я…

Он снова запутался в словах, и снова все поняли, что имелось в виду.

Вера покраснела, но не столько от смущения, сколько от удовольствия.

– Вера Васильевна, вы – величайшая драгоценность нашего времени, – продолжал Гришин-Алмазов. – Вы сами должны быть оправлены в драгоценный металл всеобщего обожания.

– Черт возьми, – ухмыльнулся Шульгин. – Уж эти мне поэты…

– Жизнь наша так невероятно неустойчива, – говорил губернатор. – Она так хрупка… в это безумное время мы все ходим по острию ножа… и в любое мгновение ветер судьбы сдует кого-то из нас и унесет в мир иной. Я бы хотел, чтобы этот перстень напоминал вам обо мне, Вера Васильевна, когда этот ураган сметет меня с вашего пути.

– А если он сметет меня раньше? – спросила Вера с улыбкой. – Что тогда станется с перстнем?

Гришин-Алмазов растерянно пожал плечами:

– Ну… если, не дай бог, такое случится, вы оставите его… кому-нибудь, кому захотите.

– Я хочу, чтобы он вернулся к вам, – со странной серьезностью сказала Вера. – Вы возьмете его обратно? Клянетесь?

– Клянусь, – так же серьезно ответил одесский диктатор, осторожно беря ее руку и надевая перстень на средний палец – здесь он еще более или менее пришелся впору, для безымянного был бы слишком велик.

– Что это вы начали за здравие, а кончили за упокой? – проворчал Шульгин.

– А какой фильм Веры Васильевны вам больше всего нравится? – несколько некстати проговорил Чардынин, желая разрядить обстановку.

Гришин-Алмазов не успел ответить.

Дверь в номер открылась, на пороге появился человек в черкеске, поклонился, сделал какой-то знак…

– Минуту, – сказал одесский диктатор. – Я вернусь.

И торопливо вышел в коридор.

– Смотрите, сердце летит! – вдруг раздался крик.

Алёна встрепенулась. О, да она ведь задремала, оказывается. А спинку-то чуть припекло, самое время повернуться.

Села на топчане, огляделась, поправив съехавшие очки. Море было по-прежнему необычайно красивым, сине-зеленым, оно кипело белопенной – а как же ж иначе! – волной, но даже на взгляд было понятно, какое оно нынче студеное, это южное море. Народу на берегу лежало и сидело великое множество, но купаться почти никто не рисковал: за один день температура воды упала чуть не до пятнадцати градусов.

Пока Алёна тут загорала, она много каких разговоров наслушалась, и насчет воды, конечно, тоже. Оказывается, ветер «сдул» верхний, уже прогретый до двадцати градусов слой воды, а взамен пришел глубинный – холодный. Кто-то из загоравших даже обозвал данное явление по-научному – апвеллинг. Да хоть горшком назови! С ума сойти, приехать в Одессу – и даже не искупаться в Черном море! А вдруг и в самом деле завтра погода испортится, как сулят здешние синоптики?

Алёна поправила полотенце на топчане и легла на спину, глядя в прозрачное и высокое небо, с одной стороны накрывающее море голубым куполом, а с другой – окаймленное грядой парковых деревьев, растущих на высоком берегу, под которым располагался пляж. По небу и в самом деле летело серебристое сердце – воздушный шарик.

– Его вон с той яхты пустили, – сказал один из многочисленных внуков бабы Вали, заметив, куда смотрит Алёна. – И раньше еще пускали. Целый день оттуда разноцветные сердечки лётают.

Алёна приподнялась и посмотрела на море. На небольшом расстоянии от берега покачивалась на волнах легкая белая яхта. Можно представить, как она прекрасна под парусом! Впрочем, и сейчас она была хороша, как игрушка. Солнце играло в металлических частях оснастки, загораясь иной раз мгновенным слепящим блеском, как будто на яхте кто-то стрелял и беззвучные вспышки огня достигали берега. Вдали довольно ходко шли под парусами еще два суденышка такого же изысканно-круизного стиля, и Алёна проводила их взглядом. Красивые все же существа – яхты. Не то чтобы Алёна принадлежала к большим любительницам морских путешествий, ей удавалось это раз или два в жизни, да особо больше и не тянуло, но сейчас вдруг желание близости с морем пришло, как тоска по давней любви. Однако она помнила, как обожгло стужей ноги, когда она только сунулась в воду. Окунаться резко расхотелось – море леденило и тело, и душу.

«Пойду попробую, может, море хоть чуть-чуть прогрелось, – решила Алена. – В крайнем случае просто поплещу на себя водички соленой».

Счастливый смех донесся до нее. Стайка долговязых бледнотелых девиц пронеслась мимо, визжа что-то неразборчивое. Одна вдруг остановилась, обернулась и помахала кому-то рукой. Алёна проследила направление ее взгляда и увидела близ воды строение, напоминающее этажерку. Собственно, она уже обращала внимание на это сооружение – прежде всего из-за надписи дивной силы и красоты, которая гласила: «Рятувально-водолазная служба. Запобегти, допомогти, взятувати!» Тут же имели место быть два телефонных номера: (048)772 18 47 и (048)700 98 18. К примеру, вы заплыли далеко от берега, начали тонуть, достали мобильник, набрали один из этих номеров – и тутошние добры молодцы немедля до вас добежали, помогли, вытащили.

При виде этих номеров Алёна усмехнулась. Второй был ей знаком – не то чтобы знаком, просто он почти в точности совпадал с тем, по которому она собиралась позвонить ночью, но позвонила только утром, перед тем, как пошла на пляж. У московского частного детектива Егора Рыжова мобильный телефон был +7 926 700 18 98. И, кстати, она дозвонилась до него.

– Привет, писательница! – закричал Егор радостно, поняв, кто говорит. – Слушай, я так и не поблагодарил тебя. После романа, в котором ты меня так живо изобразила, у меня прибавилось клиентов. И личная жизнь радикальным образом изменилась. Моя любовница – помнишь, жена начальника охраны? – меня бросила! Ведь ты засветила ее адюльтер, и она возмутилась моей болтливостью!

В голосе его звучали откровенно ликующие нотки, и Алёна слегка озадачилась:

– Слушай, а почему это ты совершенно не опечален?

– Потому что я с горя нашел другую! Счастье свое нашел! Я даже женился уже! И это благодаря тебе!

– Ага, – немедленно смекнула прагматичная Алёна, – значит, ты мой должник? И если я тебя кое о чем попрошу, ты мне поможешь?

– Конечно! – пылко заверил Егор.

– Отлично… ты что-нибудь слышал о клеймах ювелиров?

– Само собой, – сказал Егор. – У каждого ювелира свое клеймо, так же, как подпись у художников. Постоянно выходят обновленные каталоги клейм. В Интернете они тоже есть, но печатные более полные. А что тебя интересует?

– Меня интересует клеймо «МИГ». Я точно не знаю, как оно выглядит, но в нем именно эти три буквы.

– Вообще-то таких «мигов» может быть знаешь, сколько? – огорченно сказал Егор. – Тут все дело именно во внешнем виде печати. Ну ладно, я поищу.

– А когда?

– А когда тебе надо?

– Чем скорее, тем лучше.

– Вообще-то мы сегодня вечером едем на дачу, – сказал Егор. – У тестя юбилей, пропустить никак нельзя, да и не хочется – у меня невероятный тесть! Жена придет с работы – и поедем. Но пока я свободен. Давай так: я поищу до вечера, если найду – позвоню. Если нет – тоже позвоню. Договорились?