Сладкая месть - Роберта Джеллис

Он снова неловко заерзал на стуле, на этот раз нож действительно уколол его. Сибель с сожалением вскрикнула, но Уолтер сказал, что виноват сам.

– Вам что-то мешает сидеть? – спросила Сибель с притворной невинностью.

– Да, – ответил Уолтер, уловив шутливый тон. Удивленная, Сибель снова подняла глаза.

– Что же? – На этот раз вопрос прозвучал искренне. Она не помнила, чтобы на стуле лежал предмет, который мог бы ему помешать.

– Вопрос, который я хочу задать вашему отцу, – отметил Уолтер. – Мне бы хотелось, чтобы вы поспешили с моей работой.

– Я могу ускорить дело, лишь порезав ткань, – вымолвила Сибель, снова покраснев.

– Сделайте одолжение, – тут же согласился Уолтер. – Ради такого дела я могу пожертвовать старой рубахой и туникой.

С минуту Сибель удивленно смотрела на него, затем залилась звонким смехом. Она не привыкла, чтобы мужчины, не принадлежащие ее семье, отвечали на ее остроты и делали прямые намеки, но такое веселье ей нравилось гораздо больше тех забав, когда она делала дыры в соломенных чучелах.

– Не нужно, – посоветовала она ему, – ибо вы получите один и тот же ответ, пойдете ли вы сейчас или позже. Следовательно, от порчи вашей одежды не будет никакой пользы.

Такой ответ слегка расслабил Уолтера, но, хотя Сибель снова склонилась над работой, он видел изгиб ее щеки и знал, что она улыбается. Уолтер не сомневался, что Сибель не страдала бессердечием. Не была она и кокеткой. А это означало, что он устраивал лорда Джеффри, а она знала об этом и желала этого.

Уолтеру стало легче. Последние несколько швов туники разошлись, и Сибель поднялась, чтобы помочь ему снять рубаху. Уолтер ясно увидел ее лицо. Она улыбалась, но взгляд ее был скорее озорным, нежели признательным или даже послушным, и к Уолтеру вернулась неловкость. Он все еще верил, что Сибель знала о том, что ее отец хочет заключить с ним брачное соглашение, да и сама Сибель не возражала против брака, но за всем этим явно крылся какой-то подвох.

Что бы ни чувствовал Уолтер, неловкость Сибель как рукой сняло. Начав работу над его рубахой, она спросила, как ему удосужилось получить такие увечья. Уолтеру пришлось изложить историю, приготовленную им для Жервез и Мари, но не успел он дойти до атаки Монмутского гарнизона на их небольшой отряд, как Сибель перебила его:

– Боже правый! Вы что, все ненормальные? Одна сотня человек против нескольких тысяч! Я слышала, что лорд Пемброк обратился к высокому рыцарству со словами: «Никогда еще в битве я не поворачивался к врагу спиной. Я не предлагаю поступать именно так сейчас, но пусть все, кто хочет бежать...».

– Он не говорил ничего подобного, – оборвал ее Уолтер. – Он сказал, что если мы обратимся в беспорядочное бегство, то нас захватят врасплох и уничтожат, а если мы повернемся к врагу лицом и смело вступим в бой, то армия, находящаяся неподалеку от нас, успеет прийти к нам на подмогу. Именно так все и случилось.

Во время ответа Уолтера занятые руки Сибель приостановили работу, и она подняла на него глаза.

– Прошу прощения. Мне бы следовало не лезть со своей глупой критикой, не зная всех обстоятельств дела. Не сердитесь. – Ее огромные глаза были крайне серьезны.

Не успев сообразить, что он делает, Уолтер коснулся рукой ее щеки.

– Я не сержусь, – прошептал он. – Не думаю, что я способен сердиться на вас.

Он начал наклоняться вперед. Лицо Сибель приблизилось к нему, но она тут же издала тихий вздох и резко отвернулась. Уолтер выпрямился.

– Вам лучше закончить работу и позволить мне уйти, пока я не натворил чего-нибудь непозволительного, – пробормотал он.

– Пожалуйста, продолжайте. Расскажите мне, что было дальше, – попросила Сибель, будто он ничего и не сделал.

– Больше рассказывать, в сущности, и нечего, если только вас не волнует детальное описание битвы, а я не думаю, что это может вас заинтересовать. Ричард – невозмутимый человек. Он не забыл сказать своему старшему сквайру, одному из рыцарей, посланным к Джилберту Бассетту, что надо предупредить его о том, что мы угодили в ловушку, и разрушить мост, соединяющий армию с замком. Догадываюсь, что его там была настоящая сеча.

Последовала небольшая пауза. Спустя несколько часов, Сибель с восторгом бы отзывалась об ударе, нанесенном делу короля. Ее отец не нарушил бы клятвы верности, данной Генриху, но Сибель такой клятвы не давала и не видела роичин, почему ей не следует высказывать свою точку зрения – в безопасной компании, конечно. Однако стоило рубахе разойтись и обнажить тело Уолтера, демонстрируя несколько гноящихся рубцов и ужасный синяк на плече, Сибель вдруг подумала, что только благодаря некоему чуду битва не сложилась по-иному. Что, если бы именно Уолтер остался лежать на поле брани перед замком Монмут? Но разве другие мужчины не имели жен, сестер, матерей? Она, конечно же, не радовалась их смерти. Вдруг Сибель содрогнулась, вспоминая ввалившиеся глаза матери и бабушки, когда их мужья уходили в бой.

– Что-нибудь не так? – спросил Уолтер, почувствовав дрожь, пробежавшую по ее телу.

– Нет, все нормально, – ответила девушка. – Просто дотронулась до мокрого рукава. Стоя на коленях у огня, я разогрелась от работы.

А когда он, не вполне удовлетворенный ответом, смерил ее недоверчивым взглядом, она принялась лихорадочно придумывать, чем бы отвлечь его внимание, и вспомнила странную фразу, которую он обронил во время своего повествования.

– Вы догадываетесь, что там была настоящая сеча? – вопросительно повторила она. – Что вы имеете в виду? Вас там не было?

– Был, – ответил Уолтер, печально усмехнувшись. – Меня уверили, что я выполнил свой долг, но, сказать по правде, я не очень хорошо помню прибытие армии и то, что произошло после. Когда я очнулся в Абергавенни через день после битвы, то решил, что меня взяли в плен.

– Вам нанесли удар в голову? – обеспокоено спросила Сибель, поспешно поднявшись на ноги и заглянув Уолтеру прямо в глаза. – У вас случались другие провалы памяти?

– Нет, и мне не нанесли удар в голову. Это весьма странно. Я думал так же, как и вы, но голова была единственной уцелевшей частью моего тела. Дэй тоже думал, что меня, должно быть, оглушили, ибо я въехал в замок, свалился на свою походную кровать и не приходил в себя все то время, пока они переносили меня в палату, разоружали и зашивали. Он велел лекарю хорошенько осмотреть мою голову. Лекарь сказал, что там нет следов удара. Я и сам это чувствовал, и все как будто было хорошо.

– Не могу сказать, что я высокого мнения о знаниях лекарей, – заметила Сибель, рассматривая синяк, который открыла. Она разрезала еще несколько ниток и скинула рубаху, разглядывая остальные ссадины на теле Уолтера, и покачала головой. – Здесь что-то не так, – пробормотала она скорее себе, чем ему. – Другие ссадины сливаются в желто-зеленые тона, и здесь нет опухоли.