Псевдоним Венеры - Антон Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты нам веришь? И не выдашь? – вмешалась в разговор Лика, и Саша просто ответил:
– Нет, конечно. Однако вы зря сделали, что подались на вокзал, потому что вас здесь в два счета схватят. Хотя присоединиться к большой группе было отличной идеей. Но дело в том, что…
Он кивнул на одного из взрослых, который пропускал в здание вокзала подростков, кладя каждому на плечо руку. Стоявший рядом с ним милиционер важно кивал. Одно дело – пристроиться к большой группе, а другое – оказаться рядом с ее руководителем. Он-то сразу увидит, что этих двух странных подростков среди шахматистов, которых он сопровождал, не было. И если не Саша, то именно этот взрослый сдаст их на руки милиции.
– Веселянский! Саша! Ну что же ты! Давай быстрее! Не отставай! – раздался бодрый голос тренера.
Галя и Лика отошли в сторону. Было и так понятно, что в здание вокзала они не попадут. Саша же, на мгновение задумавшись, вдруг отпрыгнул в сторону и оказался за колонной, скрывшись и от милиционеров, и от тренера.
До Гали и Лики донесся громкий крик:
– Вот они, беглянки! Преступницы, которые удрали из колонии. Там быстрее! На площади! В автобус садятся!
Галя и Лика онемели, думая, что Саша решил их выдать, но он и не думал этого делать. Он всего лишь устроил переполох около здания вокзала. Потому что его слова подхватили галдящие пассажиры, и через несколько секунд пять или шесть милиционеров неслись вниз по лестнице, желая остановить рейсовый автобус, отъезжающий от привокзальной площади.
Даже тот милиционер, который проверял списки шахматистов, встрепенулся, отдал бумаги тренеру и, прижав к губам рацию, устремился вниз.
Появившийся из-за колонны Саша подошел к девочкам, взял их за руки и прошептал:
– Ну, быстрее, чего же вы! Теперь медлить нельзя!
И они двинулись к дверям вокзала, а спустя несколько секунд уже были в большом холле, под куполом с изображениями трудовых деяний рабочих и колхозников. Саша кивнул на группу своих товарищей и сказал:
– Отсюда мы едем обратно в Москву. Но у нас билеты заранее куплены, так что лишних мест нет. Да и наши сопровождающие наверняка стали бы задавать вопросы о том, кто вы такие и почему едете с нами. Однако я вас не брошу…
Он снял с шеи висевший на ремне кошелек и вынул оттуда несколько купюр.
– Это все, что у меня осталось. Но на поезде я вам ехать не советую. Потому что вы все равно привлечете внимание – еще бы, двое подростков без сопровождения взрослых. Лучше добираться на перекладных. Или на товарняке. Насколько я помню, неподалеку имеется товарная станция, там можно залезть в поезд, идущий в любом направлении.
Сказав это, он торопливо сунул деньги в руки ошалевшей Гале. Вот тебе и зануда-вундеркинд! Похоже, раньше она вела себя по-свински, считая Сашу Веселянского электронно-вычислительной машиной безо всяческих эмоций.
– Спасибо тебе, – произнесла она, пряча деньги, – ты обязательно получишь их обратно. Мы всего лишь берем у тебя в долг!
– А как же ты сам? – спросила Лика, явно озабоченная тем, что Саша останется без денег.
Он вдруг широко улыбнулся, и Галя поняла, что Саша-то, оказывается, очень даже привлекательный.
– У меня осталась кое-какая мелочь, – пояснил он, потрясая висевшим на шее кошельком. – Да и до Москвы отсюда не так уж далеко, по дороге от голода точно не умру!
Он замолчал и внезапно добавил:
– И вот еще что… Если вам потребуется помощь, то в любой момент обращайтесь ко мне. У моей двоюродной бабушки имеется под Москвой садовый участок. Она там уже редко бывает, домик практически все время пустой стоит. Если вам нужен кров…
Бормоча слова благодарности, Лика вдруг повисла у Саши на шее и поцеловала его в щеку. Ошарашенный подросток потер лицо, а Галя дернула Лику за рукав – мол, странно выглядит со стороны, когда один подросток целует другого. Но в вокзальной суматохе на это никто не обратил внимания.
– Большое тебе спасибо за предложение, но наш путь лежит не в Москву, а в Ленинград, – ответила Галя.
А вот Лика, раскрасневшаяся, с подозрительно блестящими глазами, вдруг выпалила:
– Но потом мы все равно приедем в столицу. Потому что у нас там тоже дело имеется. Я имею в виду Анжелу…
Она повернулась к Гале, которая молча кивнула. Да, так и есть. Если дело с Лерой выгорит, то они примутся и за Анжелу. Тогда им надо будет перебраться из Северной столицы в Белокаменную.
– И мы обязательно воспользуемся твоим более чем щедрым предложением! Кстати, меня зовут Лика!
И она протянула Саше тонкую белую руку. Мальчик нежно пожал ее, и на мгновение у Гали создалось впечатление, что подросток поцелует лапку Лики, как было принято в дореволюционные времена. Только этого еще не хватало!
Но ничего такого Саша, конечно, не сделал. Однако Галя вдруг ощутила непонятное, сжимающее сердце стальным обручем чувство. Уж слишком много внимания Саша уделял Лике. Да и она явно старалась понравиться ему. Но почему ее это так интересует? Она ведь не видела Сашу столько лет. И все же, и все же, она ведь думала о нем все эти годы…
Эти мысли – странные, тревожащие, такие несвое-временные – вихрем пронеслись в голове Гали за пару секунд, пока Саша пожимал руку Лике.
– Ты ведь не знаешь, где я теперь живу? – спросил он и стал копаться в рюкзаке в поиске листка бумаги. – Сейчас я вам запишу!
– Не стоит! – сказала Галя. – Вдруг нас… Нас схватят, и будет нехорошо, если при нас найдут твои координаты. Лучше скажи, я запомню!
Он продиктовал свой новый адрес, а также московский номер телефона. Галя три раза повторила и то, и другое. Она заметила, что Лика смотрит на нее с неудовольствием, память на цифры у нее была никудышная. А это значило, что Лика полностью зависела от Гали, и, похоже, это ей не очень-то нравилось.
– Вы же наверняка голодные! – встрепенулся Саша и посмотрел в сторону буфета, где продавали пирожки. – Вам с чем, с капустой или с мясом? Я мигом!
Он бросился к буфету, около которого толпилась масса народу, и Лика мечтательно закатила глаза.
– Галя, почему ты никогда не говорила, что у тебя есть такой поразительный друг! Это же просто золото, а не человек! Этот Саша Веселянский…
Она произнесла его имя нараспев, как будто смакуя каждый слог. Саша, пытавшийся пролезть без очереди, махнул им издали рукой – мол, подождите меня, я сейчас вернусь.
Галя же, заметив милиционеров, наводнивших здание вокзала, потянула подругу за рукав.
– Нам пора уходить! – сказала она. – Наверняка они ищут того, кто поднял ложную тревогу.
– Саша же сейчас вернется! – заметила капризно Лика, но Галя заявила, что ждать у них больше нет возможности.
– Или ты так голодна, что непременно хочешь отведать пирожков? – заметила Галя, стараясь уколоть замечанием подругу, и вдруг поняла: не пирожков она ждет, а Сашу.
– Если его поймают вместе с нами, то ни к чему хорошему это не приведет. Ты же не хочешь, чтобы у него были неприятности? – спросила она подругу, и Лика сдалась. Этот аргумент подействовал, и они быстро удалились. Поэтому, когда через пять минут появился Саша, державший в каждой руке по три пирожка, никто под табло с расписанием его не ждал. Он оглянулся по сторонам, полагая, что девочки отошли, но их нигде не было.
– Класс, Санек, ты о нас подумал! Большое тебе человеческое спасибо! – услышал он голоса своих друзей, окруживших его и тянувших руки к пирожкам. Саше не оставалось ничего иного, как отдать им угощение, которое он вообще-то купил для двух беглянок. И куда они только делись? И увидятся ли он еще когда-нибудь? Этого он знать не мог.
А затем послышался голос из динамиков, объявляли посадку на поезд до Москвы. Схватив свой рюкзак, Саша направился на перрон. Он в последний раз обернулся, все еще надеясь увидеть Галю или Лику. А потом вдруг понял, что они, конечно же, еще увидятся. И ждать этого не так уж и долго…
Товарная станция, в отличие от пассажирского вокзала, охранялась не так уж тщательно. Около приземистого здания стояли две милицейские машины, однако единственный милиционер, который сидел в кабине одной из них, читал газету. Поэтому Галя и Лика без особых препятствий перелезли через забор и устремились к рельсам.
Через два часа поезд уносил их в Ленинград. Они залезли в вагон еще до того, как его опломбировали, и устроились на мягких тюках, в которых находились текстильные изделия.
Всю дорогу Лика говорила только о нем, о Саше Веселянском. Под конец она так утомила этим Галю, что та даже прикрикнула на ее, прося сменить тему. Поэтому последние несколько часов девочки молчали. Это была их первая ссора за все время знакомства.
Когда поезд остановился, Галя поняла, что настало время примирения. Поэтому она предложила Лике забыть все недоразумения, и та согласилась. Однако по ее тону Галя поняла, что подруга все еще сердится на нее. Но только почему? Нельзя же все время болтать об одном и том же – об этом Саше Веселянском.
