«Шкура» - Юлия Александровна Волкодав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Закончился спектакль ближе к полуночи. Тигран посмотрел на часы и сокрушённо зацокал.
— Надо было отпускать Лекса и брать такси.
— Выпиши ему премию за ночное дежурство, — съязвила я. — Почему ты не возьмёшь второго водителя? Того же Андрея. У тебя Лекс на все руки.
— Я бы взял. Сто раз ему предлагал. Он говорит, что ему не нужен сменщик. И что он никому не доверит «Майбах».
— Скорее, тебя в этом «Майбахе».
— Может и так, — покладисто кивнул Тигран. — Мы домой?
Вообще-то я планировала поужинать в каком-нибудь приличном месте. Но, во-первых, у меня дико устали ноги, каблуки я выбрала всё-таки слишком экстремальные. А во-вторых, по Тиграну было заметно, что он тоже вымотан и хочет снять с себя костюм и бабочку и банально расслабиться. Не то, чтобы меня сильно волновали его желания, но хоть немного сочувствия можно и проявить, он сегодня был очень хорошим мальчиком, заслужил. И я согласилась поехать «домой».
По дороге Лекс куда-то там зарулил, взял для нас горячий шашлык, хачапури и домашние соленья. Всё с распоряжения Тиграна, разумеется. Но я даже не вникала, подозревая, что есть никто не захочет, и дома мы просто рухнем в постель. Я уже дремала на плече у Тиграна, напрочь забыв, что в «Майбахе» можно сидение превратить в почти что кровать. К чёрту, на плече, вкусно пахнущем дорогим одеколоном и не таком уж и жёстком, было вполне уютно.
Часть 2
— Лёлька, я такая дура, — всхлипнула я в трубку, едва подруга успела принять вызов.
Мне хотелось рассказать ей всё, но подходящих слов не нашлось. Если бы не по телефону! Такие беседы ведутся даже не в кафе, а дома, на кухне, под бутылочку хорошего вина или «Мартини» и в компании с вредным для фигуры, не позволяемым себе в другое время тортиком, лучшим женским антидепрессантом. Но Лёлька ни за что не согласилась бы приехать в квартиру её великого и ужасного босса, это раз. Часы показывали половину второго ночи, это два. Для звонков тоже поздновато, но подруги мы или кто? Так что Лёльке пришлось вылезти из семейного ложа, запереться с телефоном в ванной, дабы не разбудить Серёгу, и выслушать мой довольно скомканный и неловкий рассказ, прерываемый новыми всхлипываниями.
— Конечно ты дура, — резюмировала лучшая подруга, когда я закончила. — Ты же два месяца от него машины добивалась! Чего ты теперь ревёшь? Я, между прочим, на работу езжу на метро. А до метро — на автобусе. К восьми утра, пять дней в неделю. И не реву.
Это она меня так поддержала! Подруга, называется.
— Да что ты понимаешь вообще! — возмутилась я и швырнула телефон подальше.
Если бы он разбился, мне бы стало легче. Но айфон, как заговорённый, приземлился на мягкий ковёр экраном вверх и уцелел. Я нарочно подошла, проверила. Ни трещинки. Даже вызов не сбросил, Лёлька всё ещё кричала в трубку бессмысленное «Алё, ты где там?». В жопе я. Полной.
Во дворе стоял новенький «Мерс». Красный. Спортивный. С откидным верхом. С целым табуном лошадей под капотом. С белым кожаным салоном. Жутко дорогой и жутко непрактичный в московских условиях. Моя очередная сбывшаяся мечта. Подарок Тиграна, просто так, без повода. Лёлька права, другая на моём месте уж точно не ревела. Схватила бы ключи и каталась по ночной Москве, включив музон на полную. Проносилась бы мимо переливающегося огнями и понтами Москва-Сити и чувствовала, что поимела и эту жизнь, и эту столицу снобов всея Руси. Да я бы так и сделала пару месяцев назад. Но я дура. Я купилась на какую-то ерунду. На историю со Стасом, переезд на Садовническую, поход в театр, ужины в ресторанах, вместе проведённые ночи, которые случались чаще, чем обычно. Что я себе вообразила? И главное, зачем? Я же его ненавижу. Я его едва терплю. И чем больше времени он проводит на любимой работе и с не менее любимой супругой, тем мне лучше. И чего тогда?
С машиной я его всё-таки достала. Просто вздыхала при каждом удобном случае, как хорошо было бы иметь автомобиль, ни от кого не зависеть, и как плохо жить в огромной Москве без собственного средства передвижения. Тигран поначалу фыркал, мол, чем тебе не нравится Андрей? Дошло до того, что он предложил заменить мне водителя, если нынешний не устраивает. Но меня-то не устраивала сама идея. В тот раз я даже всплакнула, показательно. Большинство мужчин на дух не переносит женские слёзы, они на генном уровне рождают у мужиков чувство вины за не добытого для любимой мамонта. Тигран не оказался исключением. Нет, сначала он сделал вид, что не заметил моего потёкшего макияжа, резко заторопился на работу и исчез. Не появлялся три дня, а потом вдруг приехал в обед, без предупреждения, ещё большая удача, что я оказалась дома. Замотанный, хмурый, поминутно проверяющий телефон. Но я давно привыкла не обращать внимания на такие вещи. У меня и до него были такие же, вечно озабоченные работой, некоторые тянулись к смартфону, едва кончив то, для чего мы встречались. Наши мальчики зарабатывали деньги на наши же удовольствия, и в моём кругу принято было относиться к этому с пониманием.
Так что менее всего я ожидала в тот день подарков. Тигран сидел за столом, молча ел поставленный перед ним суп, о появлении которого я ещё расскажу отдельно, а потом вдруг спросил:
— Какую ты хочешь машину?
Надо ли говорить, в какой я пришла восторг? Как и подобает в таких случаях, кинулась ему на шею со счастливым визгом. Все они любят, когда мы ведём себя как маленькие девочки, радостные и благодарные вытащенной из кармана конфетке. Только конфетки нам нужны очень и очень дорогие.
— Так какую, малыш?
— Красную! — радостно выпалила я.
Тигран засмеялся, и морщины возле глаз стали заметнее обычного.
— А конкретнее? Марка? Модель?
Я стала объяснять про откидывающийся верх и белый салон. Судя по смеющемуся лицу Тиграна, это всё мало относилось к важным для него характеристикам.
— Ну хорошо, — он полез во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда карточку. — Вот, возьми. Я думаю, здесь хватит на всё, что ты захочешь. Только очень тебя прошу, съезди вместе с Лексом. Он отвезёт тебя в надёжный салон и сам всё проверит.
Я разжала руки, всё ещё оплетавшие его плечи. Было ощущение, будто меня макнули в холодную воду. Радость мгновенно испарилась, а на место восторженной девочки вернулась язвительная и не ждущая от жизни ничего хорошего я.
— Не беспокойся, я знаю,
