Стихотворения (1942–1969) - Юлия Друнина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1968
УСПЕХ
Эскадры яхт, колонны лимузинов —Таким ночами снится ГолливудКрасоткам Золушкам из магазинов,Что за прилавком жадно принцев ждутАх, Голливуд! Ах, золотые горы!..И чудеса бывают, не скажи:Случается, что принцы — режиссерыИ в самом деле ищут типажи.Да, чудеса бывают, хоть и редко,Живуч волшебной песенки мотив:И впрямь звездою стала мидинетка,Всех Золушек Парижа всполошив!И начат старт отчаянной погони —Летят успеха взмыленные кони!Как это мало — знаменитой стать:Трудней в седле проклятом удержаться!Всегда галоп — и в тридцать, в тридцать пятьА той, что догоняет — восемнадцать…Все это, знаю, словно мир — старо,Все это, знаю, было, есть и будет.И страшно мне за всех Мерлин Монро,За всех Мерлин — не только в Голливуде…Как тяжела, должно быть, участь тех,Кого влечет единое — успех,Чья жизнь — погоня, вечная погоня.Храпят успеха взмыленные кони…
1968
ЗАВИСТЬ
В душеБыл щенок бродяжкой.Наверное, потомуЕму и дышалось тяжкоИ скучно жилось в дому.Что шелковые подушки,Что сверхкалорийный корм?Ему б побрехать по душамС замурзанным кобельком —Дворняжкой с голодным брюхомИ порванным в драке ухом.Погнаться бы —Наших знай-ка! —За фыркающим котом.Но сворка в руках хозяйки,Намордник надет притом…Диванных подушек скука,Постылый —«Служи!» —Приказ…Зевота сводила скулы,Сочилась тоска из глаз.Ему надоели люди,Их ласкОн терпеть не мог…К тому жеБедняге лютоЗавидовал кобелек —Тот самый,С голодным брюхомИ порванным в драке ухом…
1968
АВТОМАТЫ
Мне нравилось раньшеСтоять на площадке трамвая,Сцеплениям, ветруИ мыслям своим подпевая.И было в то времяМне радостно знать почему-то,Что спрыгнуть с подножкиМогу я в любую минуту —Приестся ли давка,Прельстит ли домишко старинный,Красавица шубкаМахнет рукавом из витрины,Увижу ли рядомЗнакомого мне пешехода…Да мало ли что!Ну, а главное —Чувство свободы!Не надо считать,Что была в этомГлупая смелость —Остаться калекойЕдва ли кому-то хотелось —На полном ходу(Коль не пьян!)Ты соскочишь едва ли.Всегда пассажирыМомента удобного ждали:Когда погрозит их трамваюГлазок светофора,Когда, задыхаясь,Автобус потянется в гору…
Но где-то,В каком-тоТрамтранспортномавтуправленьеРетивые дядиЗаботились о населенье:— Как это возможно —Открытая каждому дверь?Исправить ошибку! —…Попробуй-ка спрыгни теперь!
В час «пик»,В нескончаемом транспортном мореЗастрял наш корабль —Наш автобус —На гореВсем узникам,В чрево его заключенным:Ведь дверь оставалась,Хоть плачь,Непреклонной.Молил ее парень —Свиданье горело,А дверь промолчала —Какое ей дело!Молил старичок,Что спешил на работу,А дверь проскрипелаНевнятное что-то.Все злились,И ссоры уже полыхали,Старушку назвали «глухою тетерей»…А те, кто потише,Те просто вздыхалиО днях, когда были открытыми двериА кто-то язвил:— Мне бы ваши утраты!Подумаешь! Мне бы да ваши заботы
Конечно, спокойней,Когда автоматы,Но с ними ушлоЧеловечное что-то…
1968
В КАФЕ
Колониальный запах кофе,Жужжит кондишен в тишине,Гарсона африканский профильНа ослепительной стене.
Брюссель за окнами распластан,Под лимузинами распят.Гарсон, курчавый и губастый,Монетку бросил в автомат.
И автомат запел про Конго —Пел тенор, надрывая грудь,О тех плантациях, которыхЕму вовеки не вернуть:
«Там шлем мой пробковый пылится,Мой хлыст — давно изломан он…»Смежив колючие ресницы,Чуть улыбается гарсон.
Чернеет африканский профильНа ослепительной стене.Колониальный запах кофе,Надрывный тенор в тишине…
1968
ПАМЯТИ ЭРНЕСТО ЧЕ ГЕВАРА
В далекой Боливии где-то,В гористом безвестном краюМинистра с душою поэтаУбили в неравном бою.Молчат партизанские пушки,Клубятся туманы — не дым.В скалистой угрюмой ловушкеЛежит он с отрядом своим.Лениво ползут по ущельюХолодные пальцы луны…Он знал — умирать не в постелиМинистры совсем не должны.Но все свои прерогативыКому-то другому отдал,И верю, что умер счастливый,Той смертью, которой желал.Гудит над вершинами ветер,Сверкает нетающий снег…Такое случилось на светеВ наш трезвый, рассудочный век.Такое, такое, такое,Что вот уже несколько днейНе знают ни сна, ни покояМальчишки державы моей.В далекой Боливии где-то,В каком-то безвестном краюМинистра с душою поэтаУбили в неравном бою.
1968
В ГОДОВЩИНУ ХИРОСИМЫ…
Люси Джонсон — дочери президента
Нынче траур, земля в печали:Хи-ро-си-ма! — как боли крик…А у вас в этот день — венчанье…Как мы раньше не замечали,Что отец ваш — такой шутник?Для чего бы ему, иначе,Свадьбу праздновать в этот день —День, когда над землей маячитВашей дьявольской бомбы тень?Раскрасневшись, сияют лица,Оглушает оркестров гром:Замечательно веселитсяЭтой ночью ваш Белый Дом!Что же это? — Издевка, символ:Мол, пора сентименты — прочь?..Под проклятия ХиросимыКак вам пляшется в эту ночь?Как хохочется, как вам пьется?Белоснежен ли ваш наряд?Неродившиеся уродцыКулачками вам не грозят?Нет!Оркестр заглушает звукиЖуравлиных бумажных крыл,Каждый вам пожимает руки,С дочкой Джонсона каждый мил.Ваш избранник умен и статен,Жизнь вам дарит одни цветы.Мне вас жалко: кровавых пятенНикогда вам не смыть с фаты…
1968
