Стимпанк! (сборник) - Антология

В общем, оно все у меня уже вот где было, хоть уходи. Останавливало только одно: что скажет на это Мам – а молчать она не станет, уж будьте покойны! Да еще монетки, которые я каждую неделю исправно складывала в коробку под кроватью. Короче, я осталась.

Что бы я там себе ни думала о баронете, а большой дом я любила. И трудясь в том самом новом крыле, которое надо было расчистить, отмыть и приспособить для обитания, я чувствовала, как замок буквально расцветает у меня под руками.

В один дождливый июньский вечер, когда сэр Артур пришел ужинать, я повела его из кухни вверх по лестнице и дальше по коридору в утреннюю гостиную.

Он молча разглядывал дубовые панели, сияющие от воска, стол, накрытый хрустящим льном, серебром и фарфором, уютно трещавший в камине и разгонявший сырость огонь. Я стояла сзади, вся на иголках от желания узнать, что он там себе думает, и уже заранее злая на случай, если он ничего не скажет. Но он обернулся ко мне, и улыбка его сияла, как лампа в ночи, а глаза за толстыми стеклами были похожи на перья в хвосте у павлина.

– Это прямо настоящий дом! – сказал он. – Тейси, спасибо тебе!

Я покраснела и сделала реверанс, пододвинула ему стул, а потом подала ужин – каждую перемену на отдельном подносе, все как полагается, по маминым заветам. Даже сэр Артур, кажется, оценил разницу. Нет, он, конечно, читал, как всегда, но по крайней мере поднимал глаза всякий раз, как я приносила новое блюдо. А на смородиновом пирожном (сливки в кувшинчике отдельно) он даже отложил книгу и снова мне улыбнулся.

– Ты превосходно справляешься, Тейси. И это с помощью одной лишь Бетти!

– С помощью Бетти, вот как? – Гордыня во мне полыхнула, как сухой порох. – Янто Эванс прочистил трубу, это да, но я сделала все остальное. А эта ваша кастрюля со свистком – просто бесполезная жестянка, вот что я вам скажу!

У сэра Артура даже брови вверх полезли.

– Бесполезная? Это как это – бесполезная? Что, и кастрюля, и свисток?

Хорошо бы, конечно, моя гордыня умела держать язык за зубами, но раз пошла такая гулянка… Право хозяина – задавать вопросы, долг слуги – на них отвечать. Ну, я и отвечала – так скромно, как только умела, благонравно сложив руки под фартуком. Через некоторое время он послал меня за кофейником, блокнотом и карандашом… а потом еще и за второй чашкой. Не прошло и минуты, как я уже прихлебывала отвратительную горькую бурду, расписывая ему нотный стан и звукоряд. Я как раз пыталась раскрыть ему глаза на интервалы, когда он вдруг вскочил, схватил меня за руку, поволок в кухню и буквально сунул мне в зубы флейточку:

– Давай зови Бетти!

Не без колебаний я повиновалась.

– А теперь «Ясеневую рощу»!

Я наиграла первую фразу. Бетти вертелась, ныряла и подпрыгивала, пока у меня дудка от смеха из рук не вывалилась. Сэр Артур тоже хохотал и жал мне руку так, словно я была водяной насос и он все надеялся добыть воду у меня изо рта, а потом ускакал с блокнотом и дудкой к себе на конюшни.

Озадачившись тем, как же заставить роботов плясать под музыку, сэр Артур разобрал бригаду носильщиков и занялся переделкой монтажных схем. Для меня наступили счастливые времена. Я спокойно воевала себе с пауками, вяхирями и крысами в Западном крыле, периодически являясь поиграть роботам старые народные песенки.

А в конце июня к замку подкатила телега с длинным деревянным ящиком. Я сказала «ящиком»? В первую секунду я решила, что это гроб.

Разгрузку производили с таким тщанием, будто стекло несли. Хозяин и Па дудели что-то кошмарное, а роботы осторожно, как по маслу, снимали ящик с дрожек и несли в мастерскую – выглядело и правда как похоронная процессия. У меня овощное рагу на плите кипело, но я специально сняла горшок с огня и пошла посмотреть, что там такое привезли.

– Иди к себе, на кухню, Тейси, детка, – развернул меня в дверях Па. – Тут тебе делать нечего.

– Если это новый робот, – нахально возразила я, – то я хочу на него посмотреть.

– Лучше, Тейси, – рассмеялся сэр Артур. – Гораздо лучше. Это будущее роботов! И я буду ему отцом!

Он поднял крышку и смахнул древесные стружки. У меня аж дыхание перехватило. Там прямо мертвый мальчик лежал, не то что робот. Или это девочка? Голова была совсем нормальная – в форме человеческой, с аккуратными ушками и тонким носом, с изящно вырезанными губами и даже с овальными веками на глазах. И лицо, и тело были самым жутким образом обтянуты дорогущей мелкозернистой кожей, сливочно-белой и гладкой, как жемчуг.

– Я купил его у одного француза, – объяснил сэр Артур, роясь в стружке. – Пока это просто игрушка, такая изысканная кукла, которая умеет стоять и ходить. Но когда я научу ее говорить и понимать человеческую речь, это будет настоящий хуманатрон, и наша наука шагнет в новую эру!

У него над головой мы с Па обменялись многозначительными взглядами. И, пожалуй, чуточку насмешливыми. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: наш сэр Артур – что твой мотылек, ни минуты не сидит на месте, так и перепархивает с идеи на идею. Впрочем, в некоторых отношениях по нему можно было часы выставлять. Ужинал он ровно в шесть, и ни минутой позже, а затем непременно пил кофе (только не чай!), и с десертом вприкуску, а не после кофе.

Настал мой семнадцатый день рождения, потом прошел. Сэр Артур напрочь забросил полупрошитых носильщиков и с головой закопался в книги по технической акустике и по анатомии органов слуха у человека, покрывая страшные кипы бумаги рисунками и диаграммами. В деревню он не выходил совсем, церковь не посещал, соседей к себе не звал. За исключением Па и старого почтальона, Дэя Филипса, ни единая живая душа не переступала порога замка Комлех от воскресенья до воскресенья. Можете себе представить мое удивление, когда как-то вечером, неся ему с кухни кофе, я услыхала в гостиной женский голос!

Леди гневно требовала, чтобы он на нее посмотрел. Дама благородная, наверное, оставила бы их благополучно препираться в одиночестве, но служанке, хочешь – не хочешь, а нужно подать кофе, вот я и двинула прямо в комнату.

Когда я вошла, сэр Артур преспокойно читал над косточками от отбивных – как будто никакой девицы с ним рядом не стояло. Ну да, будто никакая юная особа не возвышалась над ним, уперев кулаки в бока и изрыгая ругательства, будто вода из крана хлещет! Лет особе было примерно как мне, и одета она была, прямо скажем… ох, не одета она была ни во что, окромя ночной сорочки и мягкого серого халата, наброшенного сверху. Потом я разглядела темные потеки под левой грудью, дальше мой мозг догнал мои глаза, выдал им хорошую плюху, и тут я наконец осознала, что имею счастье лицезреть мистрис Анхарад Комлех из замка Комлех собственной персоной.

Сэр Артур невинно поднял взгляд от книги.

– А вот и кофе! – обрадовался он. – И не имбирным ли пряником тут у нас пахнет?

Мистрис Комлех запустила обе пятерни в волосы и взвыла волком. Я с лязгом грохнула подносом об стол.

Сэр Артур с любопытством воззрился на меня, в очках у него поблескивали огоньки свечей.

– Что случилось? Ты что, крысу увидела? Я только что слышал, как они пищат.

– Нет, сэр Артур, не крысу.

– Какое облегчение! Я, в общем-то, против грызунов ничего не имею, но только не у себя в гостиной, ты согласна?

Мистрис Комлех сделала крайне грубый жест, так что я не выдержала и фыркнула, а сэр Артур довольно сухо поинтересовался, не дурно ли мне.

– Прошу вашего прощения сэр, я, кажется, горшок на плите оставила… – выдавила я и бежала, сопровождаемая развеселым хохотом призрака.

Ну, что я вам скажу, между желанием повстречать призрака и настоящей встречей с ним – дистанция шириною в Северн[7], не меньше. Мам всегда говорила, нет такого потрясения, с которым не поможет справиться чашка крепкого, сладкого чаю. На кухне я налила себе чай, щедро набухала туда сахару и молока и села в качалку миссис Бандо, приводить нервы в порядок.

Не успела я чашку ко рту поднести, как на ларе напротив обнаружился призрак. Сидит себе, обняв колени, положила на них острый подбородок и буравит меня взглядом.

– Добрый вечер, – сказала мистрис Комлех.

Через ее юбку отчетливо виднелись чайные полотенца, которые я как раз разложила на крышке ларя.

– Г-г-г, – сказала я, потом хлебнула чаю и предприняла вторую попытку: – И вам добрый вечер, мисс.

– Ага, – молвила она с торжеством. – Так и знала, что узришь ты меня! А то уже впору чувствовать себя окном – все глядят через тебя насквозь. И это мне, красе четырех графств! Скажи, девушка, будь любезна, какой год нынче на дворе?

Я собралась с силами.

– 1861-й, мисс.

– 1861-й? Вот уж не думала, что так много времени минет. И все ж от собственного потомка можно было ожидать приема и получше, ты не находишь?

Несмотря на манеру выражаться, голос ее звучал печально и, пожалуй, даже чуточку испуганно.

– Не всем дано видеть, мисс, – осторожно сказала я. – Сэр Артур – он хороший человек и очень умный впридачу.