Сделка (СИ) - Вилкс Энни

Идж хотела шепнуть Дарису, как сильно хочет его, но я поклялась себе, что и звука не издам, и сжала зубы до боли.

Дарис почти задевал головой потолок. Здесь он казался настоящим гигантом: его спина закрывала почти весь проем, и я видела перед собой только свет факела на стенах и отблеск под ногами. Шел мужчина быстро, шагая во всю длину ног — он-то прекрасно видел путь перед собой. Я то и дело спотыкалась и еле поспевала за ним: там, где он делал шаг, мне приходилось делать два, да еще по неровной земле. Он тащил меня вперед, как собаку на цепи, не заботясь о моем комфорте. Это было правдой, которую мне нельзя было упускать из мыслей: ему было плевать. Даже тогда, когда он думал, что я важна для него, он лишь пользовался мной как предметом, испытывая порождаемые мною чувства и купаясь в них, но меня там не было. Быть привязанной клятвой к этому человеку было хуже, чем быть в рабстве. Не появись в моей жизни Келлфер, единственной моей судьбой стало бы овладение умением быть приятным хозяину предметом. Я бы год за годом шлифовала себя, стараясь угодить ему и удовлетворить, приглушить его нездоровый интерес, гнавший его забирать у меня все, что я считала своим. Сквозь сбивающееся дыхание и ноющие щиколотки я представляла свою жизнь с Дарисом через пять, десять, пятнадцать лет. Если бы я однажды посмотрела на него не так, он мог бы запретить мне смотреть, и я бы погрузилась в вечную темноту. Или он мог бы запретить мне говорить, если бы ему не понравились мои речи. Не сейчас, да, сейчас он глядел на меня влюбленными и голодными глазами и ставил меня на своего рода пьедестал, но как долго бы это продлилось?

Гонка в темноте даже пошла мне на пользу: я запыхалась, но постепенно волна жара схлынула, Идж растворилась, и остался только тоннель, гладкая полоска бычьей кожи у меня в руке и пляшущие на стенах отблески — и глубокая, черная ясность мыслей.

Шум воды приближался.

— А все-таки странно, — вдруг с сомнением заметил Дарис. — Если бы эти дикари знали, что тут водопад, разве не были бы эти ходы используемыми? Они высокого роста. Тоннель выглядел бы иначе.

— Они не страдают от жажды, — озвучила я уже продуманный ответ, пытаясь сгладить прошлую свою глупость. Еще в первый вечер Келлфер рассказывал нам о Пар-ооле, и упомянул этот момент, так что мое объяснение звучало логично. — С тех пор, как у них появились артефакты, фильтрующие от соли морскую воду, нет необходимости искать подземные источники. Я тут подумала, что ты был прав с самого начала. Сюда никто не ходит, а твой отец мог проложить этот ход, чтобы связать наши коридоры с теми, по которым выводит нас наверх.

Дарис неопределенно хмыкнул, продолжая путь.

С глины мы ступили на твердую почву, а с нее — на скальную породу. Приглушенные звуки пещер сменились гулкостью большого пустого грота, и воздуха тоже стало больше. Мои ноги заскользили: камни были влажными. Внезапно вокруг стало очень много пространства, и близко стена осталась только слева, а справа образовалось свободное пространство, не освещаемое светом факела. Шум воды теперь окружал нас, в отблесках пламени то и дело проскальзывали брызги. Мой спутник замедлил шаг.

— Аккуратно, — сказал Дарис, не оборачиваясь, и эхо подхватило его слова. — Справа — обрыв. Веди рукой по стене, и старайся держаться к ней как можно ближе.

Я послушалась и, наконец, отпустила его ремень, что Дарис тут же отметил:

— Что ты делаешь? Продолжай держаться! Здесь очень скользко. Так я подхвачу, если ты упадешь.

Я подождала, пока он вложил в мою ладонь пряжку. Мне казалось, он почувствует, как бешено колотится на кончиках моих пальцев пульс. Мне было так страшно, что я почти не ощутила сладостной волны от его касания. Я только думала о том, чтобы не дышать громко, но, похоже, у меня не получилось: Дарис вдруг повернулся ко мне.

Факел на секунду ослепил меня, мне пришлось прикрыть глаза рукой, а для этого — оторваться ей от стены. Тут же меня качнуло, и я потеряла равновесие, быстро переступая ногами. Прежде, чем я успела понять, что происходит, Дарис схватил меня за руку и потянул на себя, отбрасывая вниз факел, вспыхнувший и погасший где-то под нашими ногами с почти неслышным всплеском — дно было так далеко! Я шумно выдохнула, но не от неожиданного рывка Дариса: что-то мягкое, как сотканная из самого воздуха ткань, поддержало меня за спину. Келлфер был здесь, он видел нас! Он не дал бы мне упасть!

На глазах показались слезы облегчения.

— Ты как? — глухо спросил Дарис мне в волосы. — Сильно испугалась?

Я искренне кивнула, а после подняла на него слезящиеся глаза. Вряд ли он мог увидеть выражение моего лица — выражение лица человека, который только что избежал падения в темноту — но голос мой звенел:

— Спасибо! Свет, я так испугалась! Спасибо, что ты рядом!

Я почти кричала. Конечно, я обращалась не к Дарису. Мне нравилось думать, что Келлфер понял, кому была адресована моя благодарность. Но мне ответило только эхо: похоже, пещера была громадной. Зачарованный Келлфером воздух продолжал мягко придерживать меня за лопатки — такая неожиданная магическая ласка в темноте. Я думала о заговоре как о присутствии Келлфера совсем рядом, и эта поддержка рождала во мне больше радости, чем близость Дариса.

— Я не позволю тебе упасть, — прошептал Дарис мне в волосы. — Никогда. Не бойся.

— Я знаю, — шепнула я ему в ответ, вспоминая, что, по словам Келлфера, высоты должен был бояться именно он. Но Дарис ничем не показывал своего страха, и я чуть подогрела его: — Я очень боюсь высоты. Мысль о том, что я могу сорваться… Пожалуйста, не отпускай меня. Ты слышал, как упал факел? Там, наверно, не меньше сотни шагов до дна!

— Тут не далеко, — сказал Дарис, и по отсутствию обычной для него манеры я поняла, что он и сам почти парализован страхом, но боролся с собой он очень достойно. — Я видел окончание обрыва, шагов двадцать, не больше. Мы будем идти очень аккуратно, и постепенно переберемся на ту сторону.

— Теперь и света нет, — проскулила я. Страшно мне больше не было: Келлфер не дал бы мне пострадать, о чем напоминало его теплое прикосновение к моей спине. Но я хотела, чтобы испугался Дарис. — Как мы пройдем без света?

— Еще немного, и глаза привыкнут, — успокаивающе шепнул Дарис. — Мы можем идти и на ощупь. Нас скоро встретит отец. — Впервые он произнес слово «отец» не только без ненависти, но и с надеждой. — Давай потихоньку. Я пойду первым, ты — за мной. Держись за ремень, хорошо?

— Конечно, — пискнула я.

Дарис медленно развернулся и, скользя спиной по стене, стал боком пробираться дальше. Он был прав: глаза привыкли, и теперь я различала очертания камней и даже смутный свет где-то внизу. Стараясь не скользить, я перехватила ремень в левую руку и, как и Дарис, пошла боком. Вот только его холодили мокрые камни, а между мной и отвесной скалой мягким одеялом свился живой воздух. Тихонько эта теплая пелена разрослась и обвила мой пояс — очень ощутимо и очень приятно, и достаточно крепко. Я задержала дыхание, понимая, что должно произойти дальше, и приготовилась вовремя отпустить согретую моим теплом пряжку.

«Келлфер не даст тебе упасть, — повторяла я себе. — Не бойся. Не бойся. Вот он, обнимает тебя за пояс. Он не даст тебе упасть. Еще несколько шагов, и ты будешь свободна».

Но мы продолжали свой путь. Пелена согревала и сдавливала меня по-прежнему, и я засомневалась, не должна ли я была сама оступиться. Она гладила меня по спине, и страх постепенно отступал. Он был рядом. Он был рядом!

— Ты как? — спросил меня Дарис. — Держишься? Я уже вижу впереди площадку. Немного.

— Все в порядке, хоть и предпочла бы оказаться не здесь, — отозвалась я.

И тут пелена ожила. Мягко, будто успокаивая, она прокатилась по моей спине, предупреждая — и я была очень благодарна Келлферу за то, что дал мне привыкнуть к этому обвивавшему меня кокону. Я чуть отступила от стены, и когда Дарис отвернулся и сделал шаг вперед, я легко, словно пушинка, с отчаянным криком и под возглас Дариса рухнула во влажную темноту.