Цена ошибки - Ирина Лобановская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И сейчас великий хирург глянул на Лазарева крайне хмуро и недоброжелательно.
— Простите, — быстро начал Игорь, — но у меня неотложное дело…
Долинский угрюмо смотрел на него крохотными глазками, надежно спрятавшимися среди низко нависших век и темных мешков на щеках.
— Голубчик, неотложное дело — это язва в момент прободения. А у вас там что? Диагноз поставили?
— Да я не о том! — с досадой махнул рукой Игорь. Тут у всех одни операции на уме! — У меня личный разговор!
Знаменитый хирург недоуменно повертел в руке недожеванный бутерброд и отложил его. Потом подумал и вновь взял.
— Садитесь, раз личный… Чего фонарем стоять? Хотите брынзы?
Игорь шлепнулся на стул.
— Давайте!
Есть хотелось зверски — толком перекусить сегодня из-за множества дел не удалось. День выдался просто полоумный. И именно сегодня Игорь дежурил по отделению.
С самого утра начались сложности с одним дедком. Его привезли вчера поздно ночью с подозрением на аппендицит. Но дежурный врач диагноз категорически отверг и посоветовал пока понаблюдать.
Утром после обхода дедок вдруг встал и, ни на кого не обращая внимания, хотя в палате сидели визитеры, в том числе дамочки, побрел через всю палату без штанов, торжественно неся перед собой пластиковую бутылку на полтора литра. Подошел к умывальнику и, стоя возле него, в эту бутылку преспокойно и сосредоточенно помочился.
— Ой, сегодня что-то он совсем уж плох, — сказала санитарка.
И по ее довольно безмятежной интонации Лазарев догадался: она уже видела нечто подобное и самого этого маразматика.
— Так вы что, его знаете? — удивился Игорь.
— Да кто же его у нас тут не знает! — махнула рукой бабулька. — Он у нас частый гость. Его родственники как от него совсем озвереют, так вызывают «скорую» — и в больницу. Ой, Игорь Васильич, вы еще худшего не видели! Он один раз в кровать кучу наложил. Ну что тут поделаешь — мозги у человека абсолютно сгнили.
— А он вообще-то говорить не разучился?
— О-о! Еще как говорит! Он татарин, к нему как-то внуки приезжали, так он на них по-татарски долго и громко кричал — в коридоре было слышно.
Да, подумал Игорь, хорошо, конечно, дожить до седин, но уж не в таком состоянии, это совсем лишнее… И заметил свеженькую надпись на стене над больничной койкой: «Здесь лежал Вася Баков. Мучился, корчился».
— Смыть! — распорядился он, безуспешно пытаясь вспомнить этого негодяя Васю Бакова.
— Каким образом может пошутить палатный медбрат, чтобы сделать большой сюрприз для следующей смены? — на днях ржал Сазонов. — А это просто! Перед сдачей своей смены дать какому-нибудь совершенно дряхлому и совершенно немощному старичку одновременно снотворное, мочегонное и слабительное.
Типун ему на язык, этому другу-приятелю…
Потом один буйный пациент кавказской национальности, вчера прооперированный и нетерпеливый, как большинство мужчин, стал громко материться. По-русски выучился здорово. В конце концов Игорь ему сказал:
— Арам, ругайся матом, по крайней мере, на своем языке! Сам для себя матюгайся, если сдержаться не можешь, но хоть нам уши все время не погань!
Потом повезли попавших в автокатастрофу. Врачи разрывались на части. Одному при автокатастрофе явно защемило ребро. Рентген ничего не показал, а сердцу все хуже.
Неожиданно показалась Октябрина Павловна. У нее была особенность появляться в самых неожиданных местах в самое непредвиденное время. Посмотрела травмированного и изрекла:
— Все очень просто, коллеги. Ему надо немедленно сделать упражнение «мостик».
Врачи были ошарашены. Какой еще «мостик», когда человек еле жив и ему все хуже?! Главврачиха считалась специалистом по варикозу, который лечила весьма своеобразно, сурово приказывая своим больным:
— Ноги вверх! И только вверх! Запомните! Больные запоминали.
Совсем сдурела наша главная, подумал Игорь. Вот что значит оторваться от практики, растить двоих детей и без конца лечить геморрой. Да еще носить зеленые клетчатые юбки с красными полосатыми блузками.
Но Октябрина молча подошла к несчастному и сама своей довольно крепкой ручкой резко согнула назад в этот самый «мостик». Выпрямила. И что же? Через минуту все утихло. Отпустило.
Врачи обескураженно переглядывались. А главная невозмутимо объяснила:
— У него ребро сместилось, коллеги, а потом встало на место, но только с другой стороны, защемив сердце. Потому рентген и не показывал. А я ему «мостик» сделала — ребро освободилось и встало как надо. И все пришло в норму. Молодые кадры…
В дверь сунулась нянечка:
— У вас тут швабры нет?
Октябрина Павловна дерзко и безмятежно взмахнула своей могучей растрепанной перманентной шевелюрой и отозвалась совершенно спокойно и бодро:
— Швабры, Татьяна Ивановна, у нас нет, к сожалению. Если только я сойду вместо нее.
Вышла в коридор и неторопливо двинулась дальше по зданию больницы. Ходила главврачиха всегда немного косолапо, носками внутрь. Зато никогда не забрызгивала колготок и горделиво демонстрировала дождливыми утрами всем желающим свои безупречно чистые икры и лодыжки.
Игорь вспомнил свой тяжкий день, с трудом подавил смех, одновременно покраснел и от стыда и смущения выпалил довольно резко и даже грубовато, давясь отменно вкусной половиной бутерброда:
— Феликс Матвеевич! Хватит вам держать меня на аппендиксах! Я хочу оперировать по-настоящему!
Долинский вздохнул, кинул косой вожделенный взгляд на свою часть бутерброда и, отбросив всякие приличия, вновь занялся им с откровенным наслаждением.
Лазарев исходил бешенством и задыхался от несправедливости.
— Я оперировать хочу! — заорал он.
— Комплекс переполноценности, — неласково поставил диагноз Долинский. — И у тебя тоже, как у твоего дружка. Чего ты так орешь, голубчик? Постарайся держать себя в руках, хирург! У меня дочка долго это слово писала со второй буквой «е»… Завтра в восемь приходи. У меня плановая операция. Пока присмотримся… Ты — к моей работе, а я — к тебе. Там видно будет…
Так Игорь начал учиться великому делу — работать за операционным столом.
Глава 12
Утром Ситников приехал в город.
— Ты чего такой мрачный? — спросила жена, позевывая и запахивая длинный темный халат.
Дмитрий мрачно покосился на нее.
По его мнению, Вера умудрилась всю жизнь провести по касательной, вскользь, едва-едва касаясь любых жизненных проблем и сложностей. Она обладала поверхностным вниманием, не отличалась любознательностью, глубиной и широтой мышления, не привыкла и не умела задумываться надолго и всерьез, анализировать, обобщать, сравнивать… Вера очень редко смотрела телевизор, не читала газет, не интересовалась новостями…