Тайные учения Тибета (сборник) - Давид-Ниэль Александра

Тибет – страна демонов. Если судить по народным поверьям и легендам, то придется сделать вывод, что злые духи по численности превышают человеческое население страны. Эти зловредные созданья, принимая тысячи различных личин, обитают на деревьях, скалах, в долинах, озерах, источниках. Они охотятся на людей и животных, похищая у них «дыхание жизни», потребляемое демонами в пищу. Демоны слоняются по степям и лесам, и путник всегда рискует на любом повороте тропы оказаться с ними лицом к лицу.

Подобный порядок вещей вынуждает тибетцев постоянно вступать в сношения со злыми духами. В функции официального ламаизма входит подчинять демонов, перевоспитывать, делать из них смиренных слуг, а в случае непокорности обезвреживать или уничтожать. В этом деле с официальным духовенством конкурируют колдуны. Но обычно они стремятся поработить одного или нескольких демонов для недобрых дел. Если у колдунов не хватает уменья и знаний, чтобы заставить демонов повиноваться, они заискивают перед ними, стараясь при помощи лести вкрасться в доверие к духам и добиться от них помощи.

Помимо совершаемых ламами магических обрядов, изучаемых в монастырских школах Гиюд, и черной магии колдунов, тибетские мистики поощряют особый способ сношений со злыми духами, требующий некоторой духовной подготовки. Эти сношения заключаются в произвольно вызываемых учеником встречах с демонами с намерением предложить им подаяние или померяться с ними силами.

Несмотря на нелепые, даже отвратительные для европейца, формы, эти обряды преследуют полезные и возвышенные цели, например стремление победить страх, пробудить чувство высокого милосердия, полностью отрешиться от своего «я» и, в конце концов, прийти к духовному озарению.

Самая фантастическая из ритуальных церемоний, именуемая тшед (отрезать, уничтожить), представляет собой подобие заупокойной мрачной мистерии, исполняемой одним-единственным актером. Постановка спектакля рассчитана на устрашение лицедействующего ученика, и так искусно, что некоторые из трапа во время совершения церемонии бывают поражены безумием или внезапной смертью.

Часто до посвящения (без посвящения обряд тшед не действенен) ученика предварительно подвергают разнообразным испытаниям. Наставник варьирует их в соответствии с характером и умственным развитием испытуемого.

Нередко молодые монахи, непреложно верующие в существование сонмов злых духов, отправляются к какому-нибудь мистику-ламе и, не испытывая и тени сомнения в истинности его учения, в наивном своем благочестии просят руководить ими на стезе духовного совершенствования.

В педагогическую систему учителей-мистиков не входят длительные наставления о заблуждениях и истине. Они применяют наглядный метод, предоставляя ученикам возможность черпать знания из наблюдений и личного опыта, долженствующих развить в них способность мыслить самостоятельно. Чтобы отучить доверчивого и трусливого ученика бояться демонов, ламы прибегают к приемам, на первый взгляд смехотворно нелепым, но на самом деле – принимая во внимание уровень подопечных – варварски жестоким.

Одного знакомого мне молодого монаха учитель-лама из Амдо послал в очень темную лощину в пустыне. Об этом месте в народе ходила молва. Юноша должен был привязать себя там к скале и ночью вызывать и дразнить самых свирепых и кровожадных демонов. Тибетские художники изображают их на своих картинах в виде чудовищ, сосущих мозг из черепов и копающихся в человеческих внутренностях.

Какой бы ужас юноша ни испытывал, он должен был бороться с искушением спастись бегством, отвязав себя. Учитель приказал ему не двигаться с места, пока не взойдет солнце.

Подобный метод преподавания принят в качестве классического. Многие молодые монахи в Тибете вступают на путь духовного совершенствования, начиная именно с этого испытания.

Бывают случаи, когда, выполняя приказание, ученик остается привязанным три дня и три ночи – а иногда и дольше, борясь со сном, во власти порождаемых голодом и усталостью галлюцинаций.

Во время моего путешествия в Лхасу старый лама из Царонга рассказал Йонгдену о трагическом результате одного из таких испытаний. Разумеется, смиренно сидящая в уголке мамаша, которую я в то время изображала, не упустила ни одного слова из его рассказа.

В юности этот лама со своим младшим братом по имени Лоде ушел из монастыря, последовав за чужеземцем-святым, на некоторое время уединившимся на известной в качестве места паломничества горе Пхагри недалеко от Дэйюля.

Анахорет велел младшему брату привязать себя за шею к дереву на месте, по слухам, облюбованном Тхагс-Янгом – демоном, являющимся обычно в образе тигра и обладающим всеми кровожадными инстинктами этого зверя.

Привязанный к дереву, как жертва к алтарю, бедняга должен был внушать себе, что он корова, приведенная сюда в качестве умиротворительного дара Тхагс-Янгу. Чтобы сосредоточиться на этой мысли и лучше войти в роль, юноше было приказано время от времени мычать по-коровьи. Предполагалось, что при достаточно сильной концентрации воли он впадет в транс и, утратив сознание своей личности, действительно почувствует себя коровой, пожираемой хищными зверями.

Упражнение было рассчитано на три дня и три ночи.

Прошло четыре дня, ученик не вернулся. Наутро пятого дня отшельник сказал старшему брату: «Сегодня ночью я видел страшный сон. Пойди, приведи своего брата».

Монах отправился туда, где был привязан его брат.

Его глазам представилось ужасное зрелище: с дерева еще свешивалась часть растерзанного, наполовину съеденного тела Лоде, а по траве и окружающему кустарнику валялись кровавые объедки.

Потрясенный юноша собрал все, что осталось от брата, в подол своей монашеской тоги и поспешил к учителю.

Добежав до хижины, служившей приютом анахорету и ученикам, монах никого в ней не нашел. Лама ушел, захватив с собой все свое имущество: две священные книги, несколько предметов культа и дорожный посох с трезубцем на конце.

– Я чувствовал, что схожу с ума, – рассказывал старик. – Необъяснимое исчезновение ламы испугало меня больше, чем ужасная гибель брата. Что видел во сне наш учитель? Знал ли он о печальной участи своего ученика? Почему он ушел?

Причины, побудившие ламу уйти, были мне столь же непонятны, как и злополучному монаху. Но все-таки можно было предположить, что когда в срок ученик не вернулся, лама испугался, не случилось ли с ним беды, имевшей место в действительности. Может быть, лама и на самом деле получил одно из тех таинственных предупреждений, какие порой приносят нам сновидения, и предусмотрительно скрылся, опасаясь гнева родителей своей жертвы?

Смерть юноши объяснилась очень просто. В этой местности водится много пантер. Случается появиться и леопарду. Я сама видела леопарда в лесу за несколько дней до того, как мне довелось услышать этот рассказ (см. «Путешествие одной парижанки в Лхасу»). Монах стал добычей одного из них, привлеченного, быть может, его мычанием, – прежде чем успел отвязать себя и попытаться спастись.

Однако, по мнению рассказчика и окружавших его слушателей, дело обстояло не так просто. Они были уверены, что это демон в образе тигра завладел доверчиво и опрометчиво предложенной ему жертвой.

– Молодой послушник, – говорили они, – очевидно, не знал магических формул и жестов, защищающих от демонов. Вина его наставника в том именно и заключалась, что он приказал вызвать демона-тигра, не вооружив его предварительно необходимыми посвящением и знаниями.

Но оскорбленный в своем чувстве привязанности к учителю брат несчастного хранил в глубине души подозрение еще более ужасное: он поведал о нем шепотом и дрожа всем телом.

– Кто знает, – сказал он, – не был ли этот чужеземный лама сам демоном-тигром, принявшим на время человеческий облик, чтобы завлечь жертву? Он не мог завладеть ею в образе человека, но ночью, пока я спал, он снова превратился в свирепого зверя и насытился.

Воцарилось тяжелое молчание. Должно быть, старику часто приходилось рассказывать здесь об ужасном приключении своей далекой молодости, но интерес слушателей от этого не ослабевал.