Канадские охотники - Луи Буссенар

Снаружи доносится адский шум. Вопли, пьяные угрозы, проклятия. К гулкому шуму камней, бросаемых со всего размаху по деревянным панелям стен, прибавился звук выстрелов.

Жан, вернувшись, присоединяется к братьям и приказчику. Здесь же по-прежнему лежит изуродованный труп несчастного директора.

Ружья все заряжены. Шесть винчестеров с автоматическим перезарядом и магазином на семьдесят два патрона. Отважные стрелки готовы открыть беглый огонь. Но они ответят только в крайнем случае, в момент смертельной опасности.

Жан хочет вступить с нападающими в переговоры. Он храбро подходит к окну, открывает его, наклоняется вниз и произносит несколько слов. В ответ — гром проклятий. На него нацелена сотня револьверов. Поскольку он безоружен, то пьяные — из благородства, которое сохраняют даже самые опустившиеся, — не открывают стрельбы. Отважный юноша только что приказал своим братьям и приказчикам:

— Ни в коем случае не стреляйте. Если откроем огонь, примирение станет невозможным.

Словно для ответа Жану от толпы отделяется человек. Это опять Рыжий Билл, который повсюду лезет на рожон — то и дело подначивает товарищей, все время демонстрирует свою агрессивность.

До стены осталось не больше пяти шагов, и тут «парламентер» быстрым движением выхватывает пистолет и подло стреляет в Жана.

Будь на этом месте кто-нибудь другой, а не предусмотрительный метис, смерть была бы неизбежной. Но Жан все видит, большой опыт, приобретенный им в разных переделках, научил охотника быть бдительным перед лицом возможного предательства. Он мгновенно отскакивает от окна, и пуля, только задев его кожаную куртку, вонзается в плоть дерева.

В тот же самый момент Рыжий Билл, не видя из-за дыма, что же происходит у окна, вдруг слышит резкий свист, и его шею охватывает крепкая петля; с необоримой силой его тянут вверх до самого подоконника, где громилу подхватывают сильные руки, хватают за бороду и швыряют полузадушенного на пол.

Грубая разгулявшаяся толпа разражается хохотом при виде этого похищения — смелого, ловкого и смешного.

Видеть, как странно извивается Рыжий Билл в петле лассо, мастерски наброшенного на него Франсуа, — достаточный повод для вспышки бурного веселья.

В мгновение ока злобный, исходящий пеной детина связан как сосиска и не может сделать ни одного движения. Франсуа, обрадованный удачной операцией, поднимает тяжеленного пленника на руки и, поднеся к окну, кричит насмешливо:

— Это заложник. Если будете стрелять, сразу раскрою ему голову.

Два часа толпа была равнодушна к Рыжему Биллу. Это плохой работник, грубиян, задира, пьяница, его побаивались из-за силы, но не любили.

Но сейчас, когда он возглавил бунт и устроил попойку в трактире, бунтари принимают его сторону — то ли из благодарности за набитый желудок, то ли чувствуя за ним какую-то тайную власть, которой подчинился даже Сэм-Отравитель.

— Ладно, ладно, — раздаются хриплые голоса, — не убивайте его, может быть, удастся сговориться.

— Сговориться можно совсем просто, — отвечает Франсуа. — Принимайтесь за работу и дайте нам необходимое время, чтобы найти способ, как заплатить вам.

У ошеломленного Рыжего Билла взгляд попавшего в западню зверя; он трусливо, как часто случается с зачинщиками подлых дел, пытается вступить в переговоры, словно и не замышлял предательства.

— Не сердитесь на меня, мальчики, если я только что погорячился. «Сок тарантула» ударил в голову. Когда выпьешь, часто делаешь не то, что хочешь.

— Вот именно, — произнес Жан. — Вы хотели меня убить. Хорошо, что я был начеку, ожидая возможного предательства. Я не питаю к вам никакой злобы и, если бы ваша жизнь не была сейчас залогом нашей, отпустил бы подобру-поздорову на все четыре стороны.

— Честное слово, вы настоящий джентльмен. Если я осмелился…

— Комплименты ни к чему. Если бы вы осмелились что?

— Попросить вас немного ослабить лассо, оно меня душит. Я не собираюсь бежать, да, впрочем, это и невозможно — со второго этажа да под вашим присмотром.

— Если только за этим дело, пожалуйста, — говорит метис, ослабляя петлю и предоставляя прохвосту некоторую свободу.

Рыжий Билл расправляет затекшие члены, потягивается с видимым удовольствием, поигрывая своей мощной мускулатурой.

При резких движениях дыры на его лохмотьях расширяются, по ним можно изучать законы износа долго служившей одежды.

Впрочем, мрачное тряпье, пропитанное грязью и смазочным маслом, истончившееся от постоянного контакта с кварцем и сланцем, с машинами и инструментами, не является только его привилегией.

Товарищи Рыжего Билла тоже не заботятся о своем гардеробе, считая любое внимание к собственной внешности совершенно излишним; их правило — лишь бы никого не шокировать. Но и оно выдерживается далеко не всегда, что, впрочем, не мешает этим малым быть о себе очень высокого мнения, как и положено прожигателям жизни без всяких предрассудков… Компании любят заключать соглашения с такими субъектами.

Но на этот раз изношенность костюма сыграла с Рыжим Биллом злую шутку, на что он совсем не рассчитывал.

Из одной прорехи, поблескивая серебром, выпал металлический предмет, прошуршал по штанам и соскользнул с сухим стуком на пол красного дерева.

Оказалось, это связка из трех ключей, совсем маленьких, с весьма хитрой резьбой.

Тут пленник, при всей своей наглой самоуверенности, вдруг страшно побледнел и глазами загнанного зверя уставился на постель, где лежал убитый директор.

Жан поднимает ключи, вытаскивает из кармана другие, которые дал ему дядя, сравнивает, убеждается в их полной схожести и произносит изменившимся голосом:

— Это ключи от сейфа, они украдены у месье Ивана убийцей. Значит, убийца — вы!

ГЛАВА 4

Счастье улыбнулось сэру Джорджу. — Почему Перро стал добрее. — Его Высочество любит все новое. — Глухарь. — Бигорну нравится свинячий хлеб. — Ленточная буря. — В эпицентре. — Озон. — Катастрофа.

Сэр Джордж Лесли выехал из Баркервилла в отличном настроении, Перро пообещал ему добраться до заповедника и найти бигорнов.

Наш джентльмен так и сияет, и для этого достаточно оснований. Во-первых, в столице провинции Карибу продолжалась его шахматная партия с Эндрю Вулфом: сэр Лесли посылал в Англию депешу за депешей. Для Вулфа и для всех, кто на него поставил, дела идут плохо. Он только что отдал свою черную ладью, красиво снятую белым офицером сэра Джорджа. Последняя депеша сообщала, что черному королю шах.