История моей жизни - Георгий Гапон

Событие 9 января не осталось без влияния на народ. Оно вызвало видимую перемену в его настроении. Вид сотен безоружных и невинных жертв переполнил чашу народного терпения. Не успевали разгонять толпу, как она снова собиралась в другом месте, ораторы-революционеры, до того дня нежеланный элемент среди рабочих, находили массу слушателей. «Не стоит идти к Зимнему дворцу, — говорили они, — вы видите, что царь не хочет принять вашей петиции. Мы ничего не добьемся от него с пустыми руками. Мы должны быть вооружены». В ответ на это с разных концов толпа кричала: «Дайте нам оружие!» Разбившись на малые группы, толпа двигалась по соседним улицам, останавливая проезжавших офицеров и полицейских, и отнимала у них оружие. При всем этом толпа старалась сохранить известный порядок, и хулиганов, пытавшихся громить лавки, может быть даже по наущению полиции, что для нас не ново, рабочие хватали и прогоняли.

Рабочие с Васильевского острова, собравшись около своего клуба, на 4-й линии, между Средним и Малым проспектами, намеревались пройти к Зимнему дворцу через мост, ведущий на Адмиралтейскую набережную.

Выслушав приказания своих вожаков и дважды пропев молитву, толпа в полном порядке двинулась в двенадцатом часу по направлению к Неве. Вскоре им преградили путь войска, пехота и кавалерия с саблями наголо. Толпа, на этот раз небольшая, подошла к войскам, на этот раз на расстояние 20 шагов, и остановилась. Выступила депутация от толпы и, махая белыми платками и подымая кверху руки, чтобы показать, что она безоружна, старалась объяснить офицеру свои мирные намерения. И здесь, также без всякого предупреждения, по приказу офицера, отряд кавалерии с обнаженными саблями врезался в толпу. Толпа быстро расступилась к панелям. Когда кавалерия проехала толпу, пехота взяла ружья на прицел, но на этот раз не стреляла. Кавалерия разогнала сабельными ударами толпу по соседним улицам, где солдаты и полиция многих ранили и убили. Толпа повернула теперь от центра. Рассказы о бойнях в других местах вызвали взрыв негодования среди рабочих. Когда провозили в санях раненого мальчика, толпа кричала: «Оружия!». Полицейских разоружали, но желавшим грабить лавки не позволяли товарищи. Кто-то вспомнил о том, что неподалеку есть оружейный магазин, и толпа бросилась туда. По требованию толпы, дрожащими от страха руками сторож с трудом открыл дверь, а другой, не менее испуганный, указал на подвал, где хранилось оружие. Когда дверь в подвал не удалось открыть, несколько человек из толпы влезли в окно и нашли в подвале груды старых ржавых сабель, кавказских кинжалов, которые и выкинули на улицу. Также были взяты куски железа и все, что могло служить оружием. Когда лавка была разграблена, разнесся слух, что идут солдаты, и толпа двинулась обратно, разоружая отдельных офицеров и полицейских, к 4-й линии, где ее ожидала масса народу, прислушивавшаяся к залпам, раздававшимся по ту сторону Невы. Подходивших вооруженных товарищей толпа встречала восторженными криками. Немедленно через улицу была протянута проволока и за нею сделаны баррикады, между которыми стояла толпа. Показался отряд казаков, но, увидев препятствие, повернул назад. Вскоре пришла пехота и, став в ряды, стала давать залп за залпом. Многие из защитников баррикад разбежались, другие скрылись по соседним домам, откуда бросали в войска камни и другие предметы. Вскоре проволока была перерезана, баррикады разрушены, причем многие из неуспевших разбежаться были убиты или серьезно ранены.[142]

Едва ли в какой-либо части города была проявлена такая жестокость к рабочим, как на Васильевском острове. Офицер Гурьев[143] открыто хвастался своею храбростью. Когда он устал рубить саблей, он спросил штык и с ним бросился на молодого рабочего, стоявшего у входа в дом. Гурьев загнал его в дом, и, когда тот бросился вверх по лестнице, Гурьев нагнал его и заколол штыком. Убитый был почти еще ребенок. Гурьев сам рассказывал эту историю. Один из улан с восторгом рассказывал, как он заставлял рабочих самих разрушать баррикады, и, когда те отказывались, ударил одного из них саблей, затем ударил другого, а третий уже стал растаскивать бревна. Проволока и баррикады имели целью защитить рабочий клуб от нежелательного вторжения войск. Чтобы облегчить отступление, были силой раскрыты ворота всех ближайших домов. Рабочие имели смутное представление о том, как строить баррикады, но им помог в этом деле один бледный маленького роста офицер, посвятивший себя служению народу. Трогательно было видеть, как они его слушали и с каким увлечением работали. Напротив помещения рабочего клуба строился дом, и оттуда рабочие брали все материалы для баррикад. Чтобы прекратить правительственное сообщение с этой частью города, были срезаны телеграфные проволоки и спилены столбы. На Малом проспекте и на 6-й линии также были спилены столбы.

На баррикаде в первом ряду стоял один студент, недавно выпущенный после долгого тюремного заключения. Каким-то чудом он не был ранен ни одним из залпов и продолжал стоять со знаменем в руке, пока его не подняли на штыки и не разорвали. Люди мужественно умирали на баррикаде. После первого холостого залпа один из защитников баррикады, размахивая знаменем, крикнул солдатам: «Если совесть вам позволяет, стреляйте!» И немедленно пал, пронзенный несколькими пулями.[144]

Глава восемнадцатая

Около дворца

Офицер, которому было поручено остановить процессию, двигавшуюся по Шлиссельбургскому тракту, действовал более гуманно. Толпа, более чем в 10 тыс. человек, двинулась в 9 час. утра, имея в виду дальность расстояния от города. Вел ее председатель отдела союза Петров.[145] Как и в других местах, в толпе этой было много женщин и детей, и процессия растянулась более чем на версту. Радостно возбужденная, но мирно настроенная, шла толпа, веря в успех. У Шлиссельбургских ворот ей пресекли дорогу пехота и атаманские казаки. Полицейский офицер и казачий полковник подъехали и убеждали толпу остановиться, но Петров и еще несколько рабочих подошли к ним, прося пропустить процессию, так как «они не нарушали общественной тишины». Полковник не согласился и повторил, если толпа не послушается, то он вынужден будет стрелять. После долгих пререканий толпа все-таки двинулась вперед. Тогда раздались три залпа, и толпа пала ниц. Были ли залпы холостые, была ли это случайность или солдатами руководило сострадание, но никто не был ранен. Толпа встала и снова двинулась вперед. Тогда пехота расступилась и пропустила казаков, которые врезались в толпу. Некоторые оказались ранеными. Петров пострадал сильно, сбитый с ног ударом и потоптанный лошадью. Фактически наступление толпы прекратилось. К счастью, солдаты смешались с толпою и стрелять нельзя было.[146] Командир снова крикнул, что получил приказ не пускать процессии на мост. Вожаки поняли эти слова так, что через мост идти нельзя, а другой дорогой можно, и вся толпа бросилась боковой дорогой к Неве, чтобы по льду пройти на противоположный берег к центру города. Многие рассчитывали дойти таким образом до Адмиралтейской набережной, позади Зимнего дворца.