Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти

Я наполняю кастрюлю водой, ставлю её на плиту и зажигаю горелку.

Не зная, сможет ли она проглотить таблетки, я давлю четыре таблетки ибупрофена между двумя ложками и смешиваю их с козьим молоком.

Когда я возвращаюсь к Бринн, я приподнимаю её голову и даю ей молоко, которое она, к счастью, пьёт без проблем. Затем я стягиваю одеяло и поднимаю её футболку, чтобы взглянуть на её порезы.

Я сразу же вижу проблему: вокруг одной из её многочисленных повязок — зловещая краснота, а сквозь повязку просачиваются желтовато-бурые выделения. Я наклоняюсь ближе. От неё также пахнет.

Почему она ничего не сказала сегодня утром? Должно быть, ей было неудобно. Может быть, «Перкоцет» скрывал боль? Нет. Я даю ей только половину дозы. Может быть, она пыталась быть храброй, ничего не говоря?

«Она под твоей ответственностью, Кэссиди. Как ты это упустил?»

А потом я понимаю: прошлой ночью, прежде чем сменить повязки, я заснул рядом с Бринн, и сегодня утром я был так отвлечён моим влечением к ней, что выскочил из дома, прежде чем мог бы позаботиться о ней. Она носила одну и ту же повязку почти двадцать четыре часа, когда это должно было быть промыто и продезинфицировано прошлой ночью или этим утром. Мне повезло, что больше ни одна из ран не загноилась.

Борясь со своими чувствами, как эгоистичный, эгоцентричный подросток, я подверг её опасности.

«Теперь это прекратится, — говорю я себе. — Ты ставишь её на первое место. Ты позаботишься о ней. Если у тебя развиваются чувства к ней, так тому и быть. Ты можешь разобраться с ними позже, когда она уйдёт. Но пока она под твоей крышей, она на первом месте, Кэсс. Ты слышишь?»

Злясь на себя, я снимаю компресс с её головы, бегу в ванную, чтобы снова смочить его в холодной воде, и возвращаю его ей на лоб, перед тем как проверить кипящую воду. Если придётся снять швы, промыть рану физраствором и снова зашить, мне придётся стерилизовать все инструменты, которые мне понадобятся. Включая шприц. Ей понадобится укол лидокаина, прежде чем что-нибудь предприму.

Когда я возвращаюсь к ней, она снова бормочет о Джеме.

«Джем. Кто такой Джем?»

Я приседаю на корточки рядом с ней.

— Шшшш, — шепчу я. — Бринн, послушай меня… с тобой всё будет хорошо. У тебя небольшая инфекция, и из-за неё началась лихорадка. Мне жаль, что меня здесь не было. Я обещаю, что сделаю лучше.

— Джем. Джем, прости, — бормочет она. Затем так тихо, что я почти не улавливаю это: — Кэсс.

Моё сердце замирает, а дыхание перехватывает, когда я смотрю на её лицо, на рыжевато-коричневые веснушки на покрасневшей коже. Она вспомнила меня даже в своём лихорадочном состоянии, и из-за этого что-то происходит внутри меня. Что-то, чего я никогда не чувствовал прежде, продирается через меня со скоростью света. Оно сильное, истинное и тяжёлое в таком хорошем, лёгком смысле, что на мгновение мне кажется, будто я мог бы уплыть. Лёгкие горят, когда я делаю глубокий вдох. Глаза слезятся, и я быстро моргаю.

Я клянусь, что никогда, никогда не позволю кому-нибудь снова причинить боль этой женщине. Ни Джему. Ни Уэйну. Никому. И определённо не себе.

— Бринн, — говорю я, мой голос сиплый и дрожит от эмоций, когда я протягиваю руку и поправляю тряпку на её лбу. Я провожу пальцами по её волосам, убирая их с её горячего лица.

— Я здесь. Я здесь с тобой.

— Кэссссссс, — вздыхает она, вытягивая букву «с» в моём имени, пока она не становится просто дыханием.

Я слышу, как кипит вода, поэтому возвращаюсь на кухню и кладу в воду две иглы, катушку лески, шприц, ножницы, пинцет и несколько тряпок. Затем я приношу всё это вместе с медицинским ящиком обратно в комнату Бринн.

Я знал дьявола в своей жизни.

Я весьма уверен, что часть его всё ещё живёт во мне.

Но сейчас я с радостью вступлю с ним в бой, чтобы она снова выздоровела.

Глава 17

Бринн

Мне очень жаль, мисс Кадоган, но нам нужно поговорить с вами…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

По этому адресу проживает Джеремайя Бентон?

Мы можем войти?

Не могли бы вы присесть, мисс?

Группа под названием Steeple 10 играла сегодня вечером в…

С сожалением сообщаем вам, что мистер Бентон…

Есть кто-нибудь, кому мы можем позвонить?

Мисс Кадоган?.. Мисс Кадоган?.. Мисс…

Почему мой мозг заставляет меня вернуться в ту ночь, я не знаю. Лучше бы этого не было.

Есть так много других моментов моей жизни, которые я предпочла бы пересмотреть, но этот, похоже, всегда выигрывает. Благонамеренная женщина-детектив. Офицер-мужчина в тёмно-синей униформе с семигранной звездой над сердцем. Чёрно-белая патрульная машина снаружи, на улице перед нашим домом, синие и красные огоньки кружатся, рисуя яркие тени на стенах.

Но, прорываясь сквозь воспоминания, я слышу другой голос, говорящий мне, что я в безопасности, что я не одна, что со мной всё будет хорошо.

Он новый, но я верю ему.

Это как голос Господа, прорывающийся сквозь холодный, тёмный ад моих худших кошмаров. И внезапно мне снова тепло. Мне так тепло. «Должна ли я быть такой тёплой, Кэссиди».

Кэссиди. Кэсс.

Мысленно, я ищу лицо, соответствующее голосу, и вижу чистый ручей с голубым и зелёным камнями, находящимися рядом, сверкающими на песке прямо под неподвижной водой.

Я здесь. Я здесь, с тобой.

— Кэссссссс, — шепчу я, мой голос за много световых лет отсюда. «Помоги. О, Кэсс, пожалуйста, помоги».

Раздаётся слабый, рвущий звук, как будто кто-то стягивает ленту с кожи. Под звук моего крика я слышу его стон.

«Что-то не так».

Я открываю глаза, он отвернулся от меня, но его неряшливые светлые волосы мне знакомы, и это меня успокаивает.

— Кэсс? — бормочу я. — Помоги.

Он поворачивается ко мне, и эти блестящие драгоценные камни мерцают мне.

— Я сделаю это, ангел. Я обещаю.

Он выдыхает.

— Это будет щипать.

Я вскрикиваю, когда чувствую новый укол боли в бедре, где уже чувствую жжение.

— Это был лидокаин, — шепчет он, морщась, как будто ему тоже больно. — Он приведёт к онемению в этой области. Я должен снять швы, промыть рану и снова зашить.

Я закрываю глаза и пытаюсь дышать сквозь боль.

— Мне жаль, Бринн. Пошло заражение. Но я всё исправлю. Я обещаю. Это не займёт много времени. Несколько минут.

Но на самом деле, это занимает всего несколько секунд — слава Господу и младенцу Иисусу — я теряю сознание от боли.

***

Если я поверю тебе, о, пожалуйста, не убегай и не прячься…

Он снова поёт мне из «Битлз».

Я открываю глаза и нахожу Кэссиди в кресле-качалке по другую сторону стола с гитарой на коленях, пальцы мягко бренчат, глаза закрыты, губы тихо шевелятся.

— Кэсс?

Его руки застывают, и он обращает взгляд к моему лицу.

— Ты проснулась.

Я киваю.

— Можно мне воды?

— Угу.

Он ставит гитару на пол, тянется за стаканом на край стола и подносит его к моим губам, когда я наклоняюсь, чтобы попить. Когда я заканчиваю, он ставит стакан обратно и садится на корточки рядом с моей кроватью.

— Как ты себя чувствуешь, Бринн?

— Как будто я пережила нечто, — бормочу я, позволяя голове упасть обратно на подушку. — Что произошло?

— Один из твоих порезов воспалился, — говорит он с тяжёлым взглядом. Он морщится, глядя на матрас между нами. — Мне пришлось вскрыть его, прочистить и заново зашить.

— Не болит, — говорю я, с удивлением обнаружив, что говорю правду. Я этого не чувствую. На самом деле, я почти ничего не чувствую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я дал тебе полный перкоцет, — говорит он.

Перкоцет — странное и смешное слово, думаю я, пытаясь сфокусировать взгляд на его лице.

— Кэсс?

— Мм?

— Ты доктор?