Вавилонская башня (сборник) - А Чеховский

— А ты ничуть не изменился, — сказал развеселившийся Кройс, выразив при этом надежду, что перемена места и пребывание в Андах благотворно скажутся на самочувствии Гарри, который действительно был несколько утомлен творческими поисками и дикимя выходками Катодня, давно нуждавшегося в капитальном ремонте.

Глядя на приятеля, Гарри заметил, что, несмотря на ямочки на щеках и второй подбородок, он вовсе не походит на отдохнувшего и довольного собой человека. По всему было видно, что недостатком гемоглобина и витамина С он не страдает, но в глазах его под прищуренными веками можно было уловить беспокойство. Хоть Гарри был не репортером, а серьезным автором романовизий и видеоновелл с десятипроцентной в среднем степенью новизны по шкале Ныос-Лисса, он знал многих ученых и исследователей, ему были знакомы их профессиональные особенности, привычки и образ жизни. Поэтому его удивило румяное лицо Кройса — оно ничем не напоминало несколько пожелтевший пергамент, который обтягивал физиономии многих мужей науки, корпевших над бумагами в пещерах музейных подвалов.

Правда, научные учреждения размещались в основном в отдаленных, труднодоступных районах, расположенных в экваториальной зоне, однако ученые и их ассистенты, как правило, сидели словно термиты в своих термитниках, огражденные вдобавок десятками дверей лабораторий, кабинетов и защитной сигнализацией.

Случалось, и не раз, что, отчаявшись увидеть своих шефов, молодые ассистенты, нарушая внутренний распорядок, выкручивали у роботов-нянек предохранители, не позволяющие тем прикасаться к человеку, и, вручив автомату несколько калорийных булочек и термос с бульоном вместе с наказом отыскать и накормить охваченного творческим рвением гения, выпускали его «в мир».

В кулуарах конференций шепотом поговаривали о полном драматизма сопротивлении, отчаянном бегстве и тому подобных фантастических приемах, применяемых учеными в этого рода ситуациях. Погоня робота за ученым завершалась, как правило, успехом — обезоруженный гений в бешенстве глотал бульон, давился булочками, ругая при этом механическую мамку непечатными словами. Однако Кройс не походил на человека, которого кормили насильно.

— Знаешь, я.бы, пожалуй, выпил стаканчик лимонада, — сказал Гарри. — Микроклимат здесь отличный, а все-таки чувствуется, что до экватора рукой подать.

Кройс нажал блестящую кнопку — из глубины столика появились два стакана, наполненные пузырившейся оранжевой жидкостью.

— Лимонад? — поинтересовался Гарри.

— А что же еще?

— Ты прав, что же еще это может быть, — вздохнул Гарри. — Мой треклятый Катодий добился-таки своего: я стал дьявольски подозрителен и даже от бара-автомата жду подвоха. В последний раз Катодий подал мне вместо коньяка томатный сок.

— Да ну?

— Мне иногда начинает казаться, — что это вовсе не ошибка, — жаловался Гарри. — Ну, сам посуди: во-первых, Катодий подал мне томатный сок в непрозрачном стакане, а во-вторых, приправил эту услугу длиннющей лекцией о вреде алкоголя. Уж больно все это смахивает на совершенно сознательные действия.

Чуткое Ухо подался вперед от изумления. На стенах тут же появились жемчужные пятна, призрачные маски искривились в удивительных гримасах. Вся композиция теперь выражала отвращение и брезгливость… Да, Катодий был негодяем, самым отвратительным из всех домашних автоматов, которые когда-нибудь ступали по Земле.

Кройс с нескрываемым сочувствием посмотрел па школьного товарища. Так он глядел несколько минут, но, видимо, не обнаружил ничего опасного, потому что выражение озабоченности на лице ученого уступило место улыбке.

— Нервишки сдают, — отметил он. — И чего ради ты вздумал приписывать Катодию сознательные действия? Уж скорее корова что-нибудь выдумает, чем твой робот.

— Этому нас еще в школе учили, но в то время выпускали совсем другие модели. Нет, нет, Кройс, внутри этих транзисторов и сопротивлений что-то происходит. Ты когда-нибудь слышал, чтобы робот, например, философствовал? Ну, не гримасничай. Мой Катодий в последнее время не только трещит и пускает искры, но и весьма своеобразно интерпретирует все происходящее в окружающем его мире. Счастье еще, что он не заговаривает сам, однако я нутром чую, что он только и ждет случая порассуждать, высказать собственное мнение, порожденное его подпорченными, деталями. Когда он принес мне томатный сок, я неосторожно прикрикнул на него:

— Я тебе сегменты попереставляю, железяка проржавевшая! Я же просил подать коньяк!

И что, ты думаешь, он ответил?

— Уважаемый хозяин, — заявил он, — должен быть мне благодарен за заботу о его здоровье. Хотел бы я после всех этих бесчисленных рюмочек посмотреть на вашу печень. Наверняка у нее не очень здоровый вид, особенно если учесть, что вы никогда не заказываете закуски.

— Это моя печень, и не твоя забота, как она выглядит. Изволь подать коньяк, железный горшок!

— Вы напрасно ругаетесь, хозяин Гарри, — заверещал Катодий, — поскольку из всего сказанного следует, что я умнее вас. Я не пью коньяка, хозяин Гарри.

— Черт знает что, Катодий! — пробормотал я. — Позволю себе заметить, умник, что томатного сока ты тоже не пьешь.

— Зато я пью масло «Экстра-люкс», которое смазывает шарниры и шестерни. Вы же этого масла не пьете, поскольку оно вам вредно в такой же степени, в какой мне — томатный сок. А ведь чрезвычайно легко доказать, что и вам и мне коньяк вреден, ибо он разъедает и печень, и металл.

Философствование Катодня начало меня забавлять.

— Ничего-то ты не понимаешь, глупец, — сказал я. — Разница между человеком и роботом состоит, между прочим, еще и в том, что у человека бывают дурные привычки, а у робота — нет.

Катодий кивал и позвякивал, пытаясь хоть чтонибудь понять. Я явно слышал позвякиванье у него в брюхе, когда он старался одновременно считывать со всех четырех сфер своей ферритопамяти.

— Хм, хм, э…э…э… — заикался Катодий, пока не «наскочил» на нужный кристалл, — согласитесь, хозяин, что мои действия все-таки более логичны. Можно только удивляться отсутствию рассудительности у людей и в то же время похвальбам своей мудростью, особенно когда они дают распоряжения, направленные против самих же себя.

Признаюсь, я невольно ввязался в дискуссию с Катодием. Сто тысяч человек на моем месте приказали бы ему выключиться, а потом вызвали бы скорую помощь, меня же начала забавлять его болтовня. Прежде всего удивлял запас сведений, которыми располагал робот. Катодий ходил на ускоренные курсы профусовершенствования среднего уровня, но, хм… все равно здесь что-то не так.