Обречен на победу - Николай Леонов

– Где проходил матч? – спросил Гуров.

– В Ленинграде, – ответил Кепко.

– В Ленинграде, – задумчиво повторил Гуров. – Можно чуть назад? До изображения Краева и Анатолия Петровича.

– Сейчас. – Игорь побежал к киномеханикам.

– Анатолий Петрович, вы знаете Усольцева? Он в спорте на какой-то хозяйственной работе? – спросил Гуров.

– Сережу? – Кепко поморщился. – Мой ученик… к сожалению. Нехороший мальчик. В спорте был… в свое время. Я виноват, не справился… – Он резко повернулся и замахал на Гурова руками: – Глупости! Вздор!

На экране изображение побежало назад и застыло.

Лицо Краева… Лицо Кепко… Радостное лицо Усольцева.

– Я не ошибся? – спросил Гуров.

– Сергей, – кивнул Кепко. – Паша проиграл, а он радуется, паршивец.

– Спасибо. – Гуров поднялся. – Радуется, это хорошо. Интересно.

– Вы, конечно, профессионал, – бормотал Кепко, выходя из зала, – но тут вы загибаете.

– Возможно. Вы, Анатолий Петрович, пленку не видели и со мной не разговаривали, – прощаясь, сказал Гуров. – Мы еще встретимся. До свидания.

Вернувшись в управление, Гуров столкнулся с Борей Ткаченко.

– Здравия желаю! Какие будут указания, шеф?

– Меня зовут Лев Иванович. Если ты хочешь походить на строевого офицера, обращайся ко мне «товарищ майор». А сейчас, пожалуйста, сходи пообедай.

– Я обедал, товарищ майор! – Боря явно обиделся.

– Неважно. Сходи в столовую, выпей кефира, – сказал Гуров. – Мне надо побыть одному.

– Я могу посидеть в коридоре, товарищ майор!

– Посиди в коридоре. – Гуров вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

«Итак, Усольцев? Почему он? Просто больше у тебя ничего нет, майор. Все твои рассуждения притянуты за уши. Случалось, ты разрабатывал и менее бесперспективные версии».

Убийство милиционера Трифонова. Он был убит выстрелом в грудь в центре Москвы в восемь утра. У него забрали оружие. Казалось бы, мотив ясен: завладеть пистолетом. Но зачем стрелять в центре Москвы? Трифонов был богатырь, почти двухметрового роста. Чтобы добыть пистолет, можно поздно вечером где-нибудь на окраине подыскать милиционера – не гренадера, ударить сзади кирпичом по голове. И убийства на себя не вешать, и шума не производить. В центре Москвы? Стрелять? Могла проезжать патрульная машина, хотя бы такси. Убийство совершенно безумное, немотивированное, ухватиться абсолютно не за что. Для розыска убийцы создали бригаду, и Гуров получил безумную версию.

Когда Трифонову выстрелили в грудь, то, видимо, он сразу не упал, поэтому убийца ударил его в висок рукояткой своего пистолета. В его «ТТ» был последний патрон, пистолет был старенький, и обойма выскочила. Убийца этого не заметил, и обойму нашли. Лев Гуров получил ту обойму и отправился в Тулу на оружейный завод. По номеру на обойме установили, что эта партия пистолетов изготовлена в сорок третьем году и отправлена на 2-й Украинский фронт. Вернувшись в Москву, Гуров засел в военкомате и стал выбирать оставшихся в живых офицеров, которые в сорок третьем году воевали на 2-м Украинском фронте. Каковы шансы такого розыска? Пистолет только за годы войны мог сменить нескольких хозяев. А после войны? Говорят, один шанс из тысячи. Вряд ли он здесь был, этот шанс. Но ведь тогда Гуров работал! Сорок с лишним дней занимался обоймой, номерами, картотеками. Правда, он ничего не добился, и убийцу задержали спустя два года. Гуров к задержанию не имел никакого отношения.

Так почему Усольцев – так уж безнадежно? Если есть шанс, надо работать.

Гуров пошел к Серову. В кабинете опять находился следователь Фирсов. Снова они втроем, словно не расставались. По просьбе Левы оператор Белан сделал несколько фотографий Усольцева. Гуров молча протянул следователю и подполковнику по фотографии.

Следователь взглянул на фото Усольцева, перевернул, прочитал надпись на обороте, сказал:

– Я читал протокол допроса.

– Знаю, – сказал Серов. – Есть соображения?

– Когда вязнешь в трясине по горло, – ответил Гуров, – и за ниточку хватаешься, как за канат.

– Ну-ну, что за ниточка? – спросил Серов.

– Только не смеяться! – сказал Гуров.

Серов тяжело вздохнул, махнул на Гурова рукой:

– Лично я разучился.

– Усольцев двадцатого вечером был в аэропорту и ссору Астахова с Лозянко видел. В разговоре со мной Усольцев изображал простака, каковым не является. Усольцев единственный из всех, с кем я беседовал, якобы проговорился, что Астахов убить способен. Усольцев Астахова явно не любит. Конечно, это слабо. Но, возможно, он Астахова ненавидит. Усольцев неудачник и плохой человек.

– Допрашивая Маевскую, я коснусь взаимоотношений с Усольцевым, – сказал следователь. – А вдруг?

– Возможно, – без энтузиазма согласился Серов. – Усольцев? – Он хмыкнул, покачал головой. – Будем работать.

Серов начал быстро писать, говорил:

– Где работает? Кем? Как? Женщины? Где находился во время убийства?

– У Усольцева алиби, – сказал Гуров.

Серов и следователь переглянулись недоуменно.

– Алиби? Так ты чего?.. – Серов даже встал.

– Убийство с заранее обдуманным намерением. Оно готовилось. У убийцы и должно быть алиби. Фальшивое. – Гуров выдержал паузу. – Если мы докажем, что алиби Усольцева фальшиво, то козырной туз из его рук автоматически переходит в наши руки. В двадцать один сорок пять Усольцев находился в ресторане «Центральный».

– Кто может подтвердить? – спросил следователь.

– Два его приятеля. – Гуров улыбнулся. – И я. У ресторана стояли «Жигули». Машина не Усольцева. И за рулем сидел не он. Я сразу ушел. Они ужинали. Выходил Усольцев? Не выходил? От «Центрального» до дома Лозянко минуты три. Главное: у кого в этот момент находились ключи от машины? Допросить друзей Усольцева.

– Они давно договорились, – вздохнул Серов.

– Если Усольцев действительно убийца, они не могут договориться, – возразил следователь.

– Ты прав, Коля, я глупею. – Серов повеселел. – Он же не может сказать: ребята, если вас станут допрашивать, вы не говорите, что я из ресторана уходил и ключи от машины были у меня. Они не могут договориться! Это шанс!

– Шансик! – поправил Гуров.

– Николай, возвращайся к себе, мы этих ребят разыщем и к тебе доставим.

– Попробуем. – Фирсов кивнул и вышел.

Через полчаса в кабинете, кроме Серова и Гурова, находились человек десять сотрудников уголовного розыска. В основном это были молодые люди лет двадцати пяти, чуть старше.

– От вашей внимательности, терпения и терпения зависит очень многое. Вы приходите к человеку, а у него неприятности на работе, или он поссорился с женой, либо болен, возможно, у него просто скверный характер. Терпите, улыбайтесь, ищите подходы. Какой-нибудь бабушке, которая сидит целыми днями на крылечке, а вечерами у окна, надо в булочную или в аптеку. Сбегайте. Вывернитесь наизнанку, но Гутлина и Ходжаву разыщите и доставьте в прокуратуру немедленно. Об Усольцеве мы должны знать все, может быть, даже то, что он сам о себе забыл.

Серов внимательно оглядел присутствующих:

– Не у подъезда, но неподалеку от дома Лозянко двадцатого около двадцати двух часов стояли голубые «Жигули». Третья модель. В каком точно месте стояли? Кто видел? Кто видел мужчину, который выходил из машины или садился в нее? И не докладывайте, что свидетелей нет. Такого не бывает. Выполняйте.

Подполковник провел инструктаж в утвердительном тоне. Где-то неподалеку от дома Лозянко стояла машина… Не может быть, а именно стояла.

«А если я все придумал?» – Гуров взглянул на Серова.

– Это их работа, майор, – сказал тот. – Понимаешь? Когда они вырастут, научатся думать, как ты, бегать по улицам начнут другие. Если ты ошибся, то их работа не пропадет, они кое-чему научатся. Так что не бери в голову.

Арнольда Гутлина разыскивать, тем более доставать из-под земли не пришлось. Установили место его работы, позвонили в лабораторию и попросили приехать в прокуратуру, благо машина у него имеется.

С Кахи Ходжавой было немного сложнее, однако через час с небольшим его нашли в одном из кафе в обществе двух очень молодых и не очень трезвых девушек. Кахи как истинный рыцарь заявил, что бросить дам не может, тогда «дамам» шепнули: мол, на скамейке в сквере отрезвеешь быстрее, чем в отделении милиции. Они вышли в туалет и не вернулись.

Допрошенные Гутлин и Ходжава расписали вечер в ресторане «Центральный» по-разному. Но в главном они оказались единодушны. Сергей Усольцев дважды выходил звонить, потом увязался за какой-то девушкой, которая сидела за свадебным столом, и пропадал с ней чуть ли не час. Ключи от машины Гутлина в тот вечер находились у Усольцева.

Следователь умышленно не выяснял, как ключи попали к Усольцеву.

К вечеру Боря Ткаченко, по выражению розыскников, «зацепился», как и предсказывал многоопытный подполковник: нашлась старушка, которая любила сидеть у окна. И вот уже несколько часов Боря прогуливался у дома, а старушка торчала в окне первого этажа.