О чем поет твое сердце? (СИ) - Лакина Ирина

Тяжелое, серое небо нависало над подмосковным городом. Пробивающиеся сквозь дождевые облака лучи полуденного солнца рисовали в лужах причудливые узоры.

Тая поежилась. Она никак не могла согреться, хотя они уже около получаса сидели в небольшом уютном кафе грузинской кухни. От огромной печи, в которой прямо при гостях выпекали свежие ароматные лепешки, шел жар, но ее все еще трясло – то ли из-за промозглой погоды, то ли из-за тяжелых откровений Макса.

Вместе с тем, ей стало легче от того, что между ними больше не осталось тайн, но трепетное девичье сердце было наполнено слезами. В мыслях кружились вопросы, которые она не могла произнести вслух, не причинив ему тем самым боли.

Как он смог пережить все это? Что помогло ему встать на ноги и идти дальше? Как он не сошел с ума, не спился, не свалился на дно? Она украдкой посмотрела на Макса. Рядом сидел все тот же мужчина – та же упрямая челка и небрежно уложенные русые волосы, волевой подбородок с ямочкой, высокие напряженные скулы. Все тот же мужчина, но что-то изменилось в отношении к нему. Помимо всепоглощающей любви появилось уважение - за силу воли, за характер, за желание быть счастливым до самого конца.

– Ты молчишь с того момента, как мы вошли сюда,  - его голос вывел девушку из размышлений. – Прости, я не думал, что эта поездка так отразится на тебе. Да и погода просто шепчет «пойди на болото и утопись».

Тая улыбнулась его грустной шутке. Он еще может шутить. Поразительно, насколько же велика в нем жажда жизни?!

– Я просто задумалась о том, что мы неспроста встретились тогда у входа в башню. Мы так много потеряли в этой жизни, но обрели друг друга. Для чего?  - Она сделала глубокий вдох. –  Не знаю, как мы сможем восполнить эти потери. Неужели признаки прошлого не будут тревожить наш покой?

Тая отставила чашку с ароматным кофе и с тревогой посмотрела в глаза Макса.

– Все дело в том, что никаких призраков не существует, - ответил он, – мы сами придумываем их в своем воображение, бросая на борьбу с ними все силы. Но так мы теряем время. Я потерял много лет, пытаясь оправдать себя и простроить в голове множество сценариев с одним названием – «Если бы». Если бы – самые ужасные слова на свете. Поэтому забудь и эти два слова, и призраков прошлого. В памяти нужно оставить только светлые лица родных и приятные моменты, проведенные вместе.

– Но на кладбище ты плакал, - возразила Тая. – Значит, тебе все еще плохо и больно, ты не можешь отпустить их?

– Нет, - Макс покачал головой. – Я плакал от жалости к самому себе. Наташу и нашего сына я давно отпустил. Но я не могу избавиться от жалости к себе. Это дрянное чувство, которое порядком портит мне жизнь. Нет ничего хуже, чем жалеть самого себя. Но я обещаю тебе, я избавлюсь и от него. Лишь бы ты была рядом и держала меня за руку.

Тая положила голову ему на плечо и накрыла его руку своей ладонью. Невероятно тепло стало на душе. Словно после дождя на горизонте появилось яркое солнце. Она посмотрела в окно и улыбнулась – улицы городка заливал солнечный свет. Сильный ветер гнал на запад тяжелые тучи, открывая взору синеву октябрьского неба. Все то, что несколько минут назад казалось мрачным и тоскливым, вдруг преобразилось – цветной ковер из опавших листьев на земле заблестел, покрытый крупными каплями дождя.  Солнечные лучи отражались от воды на асфальте и маленькими радугами устремлялись вверх, а облысевшие деревья уже не казались такими угрюмыми.  Прохожие в разноцветных резиновых сапогах с удовольствием шлепали по лужам и улыбались.

– Ты только посмотри, как изменилась картинка за окном, - оживилась девушка. – Вот, что значит, выглянуло солнышко!

Макс снисходительно улыбнулся и с теплотой посмотрел на нее.

– Ты мое солнышко, - нежно прошептал он, не отводя взгляда.

Легкий румянец залил ее щеки. Она смущенно опустила глаза, но душа ее ликовала.

– У тебя больничный до конца недели, так? – Вдруг спросил он.

– Да.

– Как думаешь, твоего надувного друга пропустят на борт самолета? – Он сощурил глаза и хитро посмотрел на нее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты про круг? – Удивилась Тая, не понимая, к чему он клонит.

– Про него.

– А почему нет? Это же не взрывчатка и не жидкость, да и вообще, я никогда не слышала, чтобы надувные круги нельзя было проносить на борт самолета. Откуда взялся этот глупый вопрос?

Макс широко улыбнулся, а затем залпом допил свой остывший кофе и встал с места. Тая недоуменно смотрела на него, не понимая, к чему он клонит.  В его серых глазах заплясали озорные огоньки.

– Вставай, поехали! Заберем твои вещи из той квартиры, а потом…, - он вдруг крепко сжал губы, как будто едва не проговорился о чем-то очень важном.

– А можно спросить, куда именно мы заберем мои вещи? – Деловито спросила Тая.– Я еще не подыскала себе новое жилье.

– Я попрошу это сделать моего агента, пока нас не будет. Не переживай, – он наклонился и обхватил ладонями ее напряженное лицо, – у меня нет плана воспользоваться моментом и обманом заманить тебя к себе в квартиру, чтобы соблазнить.

– Но, тогда…

– Никаких но, вставай. – Макс протянул ей руку.

Тая недовольно фыркнула, и все же послушалась его.  В глубине души ей нравился его командный тон и не терпящие возражений интонации. Она всю жизнь в одиночку воевала с окружающим миром, пробиваясь к солнцу, точно молодой росток сквозь асфальт, и потому устала быть сильной, принимать решения и отвечать за последствия, хотя и не признавалась себе в этом до конца. Если бы сейчас он был более напорист, если бы настоял на ее переезде к нему – возможно, она бы сдалась. Сдалась с облегчением и легким чувством вины за свою трусливо сбежавшую гордость. Его забота грела душу.  Казалось, своими словами и поступками он как будто укутывает ее в теплый кашемировый шарф морозным вечером.

Макс бросил на столик крупную купюру и почти бегом направился к выходу из кафе. Она едва поспевала за ним.

– Что ты задумал? Я не могу так быстро бегать, у меня ушиб копчика, если ты забыл!

– Поспешим, если мы хотим успеть! – Весело отчеканил Макс.

– Успеть что?

Он провел указательным пальцем по своим губам, изображая застегнутую молнию, а затем открыл для нее дверь машины. Тая скорчила недовольную мину, но внутри ее просто распирало от предвкушения чего-то чудесного и волшебного. После столь тяжелого утра он наверняка решил устроить для нее какой-то приятный сюрприз. И вопрос о самолете был тому подтверждением.

– Ни слова больше! – Макс загадочно подмигнул ей и захлопнул дверь.

Обратно она ехала в приподнятом настроении. Скелетов в шкафу больше нет, недопонимания тоже. Зато появилась надежда. Она всколыхнула ее тревожное сердце, начала рисовать в воображении картины счастливого будущего.  Девушка настолько погрузилась в свои мечты, что незаметно для себя начала напевать какую-то незамысловатую мелодию родом из детства, чем вызвала довольную улыбку на лице у Макса.

Столица ожила после дождя. Вечно бурлящий муравейник вновь зашевелился, людская река заполнила тротуары. Тая смотрела в окно и улыбалась, и даже не заметила, как они свернули в нужный двор.

В квартире царила звенящая, пугающая тишина. Не слышно было хода часов и урчания холодильника. Ее чемоданы одиноко стояли возле разобранной постели. Макс взглядом указал на них.

– Сейчас быстренько закинем их домой,  а потом в аэропорт. Проверь, ничего ты здесь не забыла? А я пока билетами займусь. Еще и агенту позвонить нужно.

Он достал из кармана смартфон и начал колдовать над ним. У Таи же сердце подпрыгнуло в груди в тот момент, когда он произнес слово «дом». Он собирался отвезти ее вещи домой. Такая простая и обыденная фраза, но сколько в ней было смысла?! Он уже видел их в одном общем доме, в то время, как она все еще пытается доказать ему свою самостоятельность и самодостаточность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тая посмотрела на его фигуру, притаившуюся у окна с телефоном в руке. Захотелось прижаться к его спине, обнять, уложить голову на плечо и больше никогда не отпускать.