Астронавт Джонс - Роберт Хайнлайн

Это все равно, что садиться играть в кости, имея в кармане несколько монет: три неудачных попытки и вы банкрот. Для меня вполне очевидно, что нас намного меньше оптимального минимума. В действительности...

– Это все, что мы имеем, мистер Дайглер.

– Я вижу. Но я хочу знать, можем ли мы рассчитывать на экипаж!

Уолтер покачал головой.

– Корабль не будет покинут, пока экипаж сможет обслуживать его. Пусть маленькая, но всегда существует надежда, что мы сможем найти путь домой. Возможно, что нас обнаружит имперский разведывательный корабль. Сожалею, но... нет.

– Но я спрашивал не про это. Я ожидал, что вы не позволите экипажу присоединиться к нам. Но можем ли мы рассчитывать на его помощь? У нас шесть женщин, или около того, которые, возможно, помогут сохранить нацию. Это означает, что следующее поколение нашей новой нации будет слишком малочисленным. Согласно статистической вероятности, такая колония обречена на вымирание, если только каждый из нас не будет работать по десять часов в день всю свою оставшуюся жизнь, чтобы дать нашим детям хотя бы небольшой шанс выжить. Так поможет нам экипаж?

– Думаю, вы можете рассчитывать на него, – тихо ответил Уолтер.

– Прекрасно.

Их перебил невысокий краснолицый мужчина, до этого незнакомый Максу.

– О, Боже! Он говорит «прекрасно»! Я собираюсь подать в суд на компанию и офицеров корабля, я громко заявляю...

Макс увидел, что к мужчине стремительно подбежал Сэм. Инцидент был исчерпан.

– Отведите его к врачу, – устало произнес Уолтер. – Он может подать на нас в суд завтра. Собрание окончено.

Макс отправился к себе в каюту, его в проходе его перехватила Элдрет.

– Макс, я хочу поговорить с тобой.

– Давай. – Он направился в сторону кают-компании.

– Нет, я хочу поговорить конфиденциально. Пойдем в твою каюту.

– Да? Миссис Дюмон лопнет со злости и расскажет все мистеру Уолтеру.

– Наплевать! Теперь об этих глупых правилах можно забыть. Неужели ты не слышал, что говорили на собрании?

– По-моему это ты не слышала.

Взяв ее за руку, он вошел в кают-компанию. В дверях они столкнулись с мистером и миссис Дайглер.

– Макс, вы заняты? – спросил Дайглер.

– Да, – ответил Элдрет.

– Нет, – парировал Макс.

– Хм, вам лучше проголосовать по этому вопросу. Я бы хотел немного поговорить с вами, Элдрет нам нисколько не помешает. И прошу простить меня за вторжение.

Элли пожала плечами.

– Может быть, вам удастся договориться с ним.

Они зашли в каюту Дайглеров; она была больше и комфортабельней, чем апартаменты Макса, к тому же в ней было два кресла. Женщины сели на кровать, мужчины заняли кресла.

– Макс, – начал Дайглер, – у меня сложилось впечатление, что вы предпочитаете давать прямые ответы. Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Слушаю вас.

– Отлично. Я пробовал задать их Саймсу, но в ответ получил лишь сопливо-вежливый отказ. Я не смог добиться встречи с капитаном, а сегодня увидел, что и в этом нет смысла. Скажите мне честно, оставив в стороне математическую сторону дела, какие у нас шансы добраться домой? Один к трем, один к тысячи, сколько?

– Так я не могу ответить.

– Ответьте по другому.

– Попробую. Хотя нам и не известно, где мы находимся, но нам абсолютно ясно, где нас нет. Мы находимся за пределами исследованной области галактики размерами в сто световых лет.

– Откуда вы знаете? Мне кажется, что это достаточно большое пространство, чтобы успеть исследовать его за те несколько недель, что мы сошли с курса.

– Действительно. Это сфера диаметром двести триллионов миль. Но нам не нужно исследовать все это пространство.

– Как так?

– Мы изучили спектр всех видимых звезд первой величины. Ни одна из них не значится в нашем каталоге. Некоторые из них так огромны, что будут звездами первой величины везде в пределах этой сферы; несомненно, что окажись корабль разведчик рядом с ними, они были бы занесены в каталог. Поэтому мы абсолютно уверены в том, что находимся далеко-далеко, от тех мест, где когда-либо побывал человек.

– Хм... я рад, что не задал этих вопросов при остальных пассажирах. Есть вероятность того, что мы когда-нибудь узнаем, где мы находимся?

– Конечно же! Впереди еще тысячи звезд; вероятно Келли сейчас как раз этим и занят.

– Что ж, тогда какие у нас шансы?

– Я бы сказал, что они превосходны; год, может быть, два и мы определимся. Если не с помощью одиночных звезд, то с помощью шаровидных созвездий. Вы понимаете, что галактика протянулась на сто тысяч световых лет, и мы видим только ближайшие к нам звезды. А шаровидные созвездия представляют из себя неплохие ориентиры.

– Если только мы находимся в нашей галактике, – мысленно поправил себя Макс.

Дайглер расслабился и достал сигару.

– Это последняя, но я рискну выкурить ее. Что ж, Мэгги, полагаю, тебе не нужно будет учиться варить мыло из сажи и свиного сала. Будь это год или пять лет, мы выдержим это и улетим домой.

– Я рада. – Она поправила богато украшенную прическу ухоженными руками. – Боюсь, что это не для меня.

– Но вы не понимаете!

– Что такое, Макс?

– Я не говорил, что мы сможем вернуться домой. Все, что я сказал, это только, что мы сможем определить свое местонахождение.

– А в чем здесь разница? Мы определяем, где мы находимся, и затем отправляемся домой.

– Нет, потому что мы находимся на расстоянии не менее сотни световых лет от исследованной области галактики.

– Не вижу в этом непреодолимого препятствия. Наш корабль проходит сто световых лет за считанные секунды. Какой был самый большой прыжок в этом рейсе? Около пятисот световых лет, не правда ли?

– Да, но... – Макс повернулся к Элли. – Ты-то хоть понимаешь?

– Возможно. Это та штука со сложенным шарфом?

– Да, да. Мистер Дайглер, безусловно, «Асгард» может пройти пятьсот световых лет практически мгновенно. Но только в области вычисленной и исследованной галактики. Мы же не знаем ни одной аномалии на расстоянии ста световых лет отсюда... и мы не узнаем одной даже если и определим, где мы находимся, потому что мы знаем где нас нет. Понимаете меня? Это означает, что корабль, пройдя на максимальной скорости более ста световых лет, преодолеет лишь первую часть пути домой.

Мистер Дайглер задумчиво посмотрел на свою сигару и обрезал горящий кончик перочинным ножом.

– Оставлю до лучших времен, а ты, Мэгги, все-таки учись варить мыло. Спасибо, Макс; мой отец был фермером, выучусь и я.

– Я помогу вам, сэр.

– О, ведь ты рассказывал, что раньше был фермером. – Он посмотрел на Элдрет. – Знаете, что я бы сделал на вашем месте. Я бы попросил капитана поженить вас. Этим вы бы упростили себе начало колониальной жизни.

Покраснев до корней волос, Макс не смел взглянуть на Элли.

– Боюсь, что я не могу. Я член экипажа и не имею права стать колонистом.

Мистер Дайглер удивленно посмотрел на него.

– Какое чувство долга! Не сомневаюсь, что Элли сделает свой выбор среди молодых людей из числа пассажиров.

Элли смущенно расправила юбку.

– Несомненно.

– Пошли, Мэгги! Элдрет, идешь с нами?

17

Милосердие

Чарити-вилль, «поселок Милосердия», образовался в течении недели. У него был свой мэр, мистер Дайглер, своя главная улица, Хендрикс-Авеню, даже первая свадьба, проведенная мэром в присутствии обитателей поселка. Первый же коттедж, построенный на Милосердии, предназначался для новобрачных – мистера Артура и Бекки Вебербауэр. Он представлял из себя довольно неуклюжий бревенчатый дом; среди пассажиров было несколько человек, видевших такие дома на картинках, либо в жизни, но никто из них не имел строительного опыта.

В новом обществе витал дух надежды, всеобщего мужества и даже веселья. Они по-прежнему спали и завтракали на корабле, затем забирали с собой обед и упорно трудились весь короткий день, который составлял здесь всего двадцать один час по корабельному времени. Они возвращались обратно поздно вечером, ужинали, а у некоторых даже хватало энергии устроить танцы перед сном.

Милосердие полностью оправдывало свое название. Дни здесь были благоуханны, а ночи нежны и мягки. Ее звезде, которую они называли просто «Солнце», составляли компанию бесчисленное множество комет. Одна, гигантская, с длинным широким хвостом, прочерчивала небо от зенита до западного горизонта, прячась за Солнце. Другая, не такая огромная, как первая, но достаточно пугающая, чтобы вызвать мысль о конце света у обитателей земных холмов, приближалась с севера, а еще две разукрашивали южную часть неба кружевами ледяного огня.

До сих пор они не встретили ни одного опасного животного. Некоторые поселенцы видели кентавроподобных существ размером с шотландского пони, но те оказались довольно пугливыми и при приближении к ним мгновенно скрывались. Основной формой жизни на планете оказались сумчатые млекопитающие различных форм и размеров. Птиц здесь не водилось, но существовала совершенно оригинальная разновидность летающих форм – медузоподобные создания футов пять в высоту со свободно висящими усиками, живые воздушные шары. Оказалось, что с помощью мускулов они могут управлять своими воздушными пузырями так, что они поднимались и опускались по воздуху и даже могли удержаться на месте при небольшом встречном ветре. При сильном ветре они цеплялись за вершины деревьев или свободно парили над поверхностью планеты.