Брат по мечу - Вебер Дэвид Марк

Он чувствовал светящийся узел ее жизни, ее души, как трепет испуганных крыльев на своей ладони. Смерть - и хуже смерти - надвигалась на нее, и она знала это, но даже когда надвигалось угасание, она вспыхивала все ярче и ослепительнее, сфокусированная агонией, причиняемой ее телу, поглощая себя в ее мучениях. Это была та яркость, последняя яркость отчаяния и тоски, для создания которой все это было задумано. Принося жертву ожидающему демону, пока она не достигнет критической точки, и демон не потянется к ней. Протянет руку и возьмет ее - поглотит ее кровоточащие клочья и высосет последний тускло светящийся костный мозг из ее костей, когда чудовищное зло погасит не просто жизнь, но саму душу своей жертвы.

Трейн изогнулся, его собственные звуки были как у измученного животного, но он все еще держал щит. Тем не менее, он приглушил это яркое сияние. Он чувствовал выжидающую злобу демона, его жадное осознание обещанного ему пиршества, но он отказывался уступать. Он будет держать этот щит, пока жив, и пока он не умрет, душа девушки будет жить, что бы ни случилось с ее телом.

* * *

Чердан на мгновение отступил от алтаря.

Кровь его жертвы пропитала его облачение свежим освящающим потоком, и его ноздри затрепетали от восхитительного запаха пролитой жизни и агонии. Он лизнул тонкое лезвие своего ножа для снятия кожи, и вкус был сладким, очень сладким. Но даже когда его темная сила влилась в него, он знал, что что-то было не так.

Жертва была совершенной. Девственница, достаточно сильная духом, чтобы сохранить рассудок даже тогда, когда вся ее семья была вырезана, но достаточно взрослая - и, возможно, что еще более важно, с богатым воображением - чтобы оценить свою собственную судьбу, и достаточно молодая и сильная, чтобы продержаться даже на алтаре Шарны. Не могло быть более восхитительного подношения одному из величайших слуг Скорпиона, и никто на службе у Шарны не был более искусен в подношениях, чем Чердан.

И все же он не мог почувствовать, как слуга тянется к нежному лакомству, визжащему на алтаре. Он знал, что агония была достаточной, отчаяние достаточно глубоким, но слуга все еще стоял в стороне, даже не прикоснувшись к душе жертвы. Такого никогда раньше не случалось с Черданом, и неуверенность пыталась пробить брешь в опыте темного жреца. Возможно ли, что каким-то неведомым образом Базел и Уолшарно были ответственны за это? Они были защитниками Томанака. Могли ли они умудриться, даже находясь снаружи священных пределов жертвенного зала, вмешаться в ритуал? Сама идея была абсурдной, но что еще это могло быть?

Он не знал ответа на эти вопросы, но в глубине его мозга начал расти темный червь страха. Чтобы связать слугу, он был вынужден ослабить узы, которые воля Шарны наложила на него, когда он был передан на хранение Чердану. Он установил дополнительные ограничения, привязал к жизни жертвы, удерживая ее до момента ее смерти. Это было неотъемлемой частью любого обязательства, ибо у слуги не было верности. Он ненавидел - и желал - всю смертную жизнь, и его самая пламенная ненависть приберегалась для тех, кто в первую очередь обязал его служить себе. Он должен удерживаться ограничениями ритуала Скорпиона до того момента, когда он поглотит душу жертвы и этот момент наложит на него новые узы, даже когда смерть жертвы разрушит все предыдущие ограничения.

Были случаи, когда ритуал был ошибочным. В которых жертва умерла до того, как ее душа была поглощена. Когда это произойдет, последствия вполне могут оказаться фатальными для призывающего слугу.

Но с ним такого никогда не случалось, напомнил себе Чердан, и здесь этого тоже не случится. Он отказался позволить этому случиться, и его челюсть сжалась, когда он отступил к алтарю и снова склонился над своей задачей.

* * *

Ретак из Контовара больше не выглядел таким щеголеватым. Пот и вонь страха, как правило, оказывали именно такой эффект.

Он прижался спиной к гладкому камню прохода и проклял архитектора, который спроектировал этот сложный лабиринт туннелей и коридоров. Храм был по крайней мере в два раза больше, чем должен был быть, злобно подумал он. Его размер был не более чем проявлением эгоизма со стороны Чердана, и любой жрец с половиной мозга сохранил бы его настолько маленьким и незаметным, насколько мог, каким бы хорошим ни было его сокрытие. Но, нет, не Чердан! Он должен был выставлять напоказ силу своего божества. Должен был доказать, какой великолепный храм он может построить даже здесь, в стране, где поклонение Шарне каралось смертью для всех, кого это касалось.

И даже когда его огромные размеры предлагали любому захватчику слишком много возможных путей продвижения. Ретак и Тримэйла были волшебниками - они смогли уловить извилистый дизайн храма с первого взгляда на его план. Это означало, что они мгновенно поняли, что существует по меньшей мере шесть возможных путей, по которым Базел, Венсит и их союзники могут приблизиться к жертвенному залу. Базел и Венсит никак не могли знать фактическую планировку храма, но Базел был защитником Томанака. Ему не нужны были диаграммы. Он мог чувствовать концентрацию зла, которое искал, мог выбрать путь к нему с закрытыми глазами.

Тем не менее, несмотря на то, что существовало по меньшей мере полдюжины возможностей, они сходились так, что каждая из них проходила через одно из двух узких мест, прежде чем снова распространиться. И поскольку они это сделали, он и Тримэйла должны были защищать оба узких места, если у них вообще была какая-то надежда остановить захватчиков.

Что означало, что один из них должен был оказаться лицом к лицу с Венситом из Рума без каких-либо тайных союзников поблизости.

До сих пор ни один темный волшебник в истории не пережил подобной встречи.

- Ретак!

Волшебник дернулся, когда голос Гарсалта заговорил с ним из темноты. Быстрая вспышка горького негодования промелькнула в душе Ретака при этом звуке. Как бы он ни презирал Гарсалта, в тот момент он ему завидовал, потому что специальность Гарсалта означала, что он был в безопасности в тылу, сразу за пределами самой жертвенной камеры, откуда он мог следить за приближением врага. С другой стороны, специальность Ретака заключалась в создании чар. На самом деле в этом он был немного лучше Тримэйлы, хотя волшебница значительно превосходила его в своих других сильных сторонах. И потому он был здесь, торчал здесь, ожидая Венсита и надеясь, что щит невидимости, который он держал над своими оруженосцами, окажется достаточно сильным, чтобы отразить даже жуткие глаза дикого волшебника.

- Ретак! - голос Гарсалта повторился, и на этот раз он был громче. Должно быть, он увеличил громкость проекции со своего конца, подумал Ретак, потому что он мог слышать раздирающие горло крики жертвы на заднем плане, несмотря на толстые стены и массивную дверь между Гарсалтом и камерой.

- Что? - Ретак огрызнулся в ответ резким шепотом.

- В конце концов, они идут в твою сторону, - быстро произнес голос Гарсалта. - Они будут там меньше чем через пять минут.

- Твари Финдарка улетают вместе со своими душами! - пробормотал Ретак.

- Что? Я тебя не расслышал.

- Неважно, - проскрежетал Ретак. - Скажи Тримэйле. И скажи этому никчемному куску скорпионьего дерьма, что нам нужен его чертов демон сейчас же!

* * *

Базел Бахнаксон шел впереди по извилистому коридору.

Хоутон был не особенно рад этому. Наличие кого-то, вооруженного тем, что фактически было лишь оружием рукопашного боя, между местом, где мог появиться любой новый враг, и членами боевой группы, оснащенными огнестрельным оружием, обычно не было формулой тактического успеха. В данном случае, однако, он был вынужден признать, что иногда из правил бывают исключения.